Записки отставного керамиста -2
Дядя Женя научил меня лепить всевозможные вазоны, кашпо и контейнеры для комнатных растений. Некоторые из них были довольно большими и тяжелыми. Те из них, что имели квадратную или прямоугольную форму, именовались гробами. Делать их нужно из тяжелого шамота, который приходилось весь день таскать ведрами. Удлиненные гробики часто вело при сушке, а в жениной печке, отличавшейся значительной разницей температур между верхом и подом, они вообще порой вздыбливались, как норовистые коньки, и, естественно, после обжига шли в мусорку. Дармовой труд не считается, шамот Женя тоже экономить не привык, починкой печи не занимался, так что я себе лепила день-деньской, надрывая пупок, а выход изделий был крайне мал… Зарплата же весело манила из-за горизонта средним пальцем.
Хитрый дядя Женя при первом знакомстве со мной, замшелой хиппушкой в дырявых джинсах и фенечках по самые локти, первоначально решил проверить меня на прочность и дал мне задание налепить глиняных пепельниц в виде туфли на каблуке. Очень мужской сувенир, я бы сказала. Пепельницы делались по выкройке: детали выкройки на бумажках накладывались на раскатанные пласты белой глины, обводились по контуру острой палочкой, после чего вырезались ножиком и склеивались за кончики. В качестве клея в керамике используется шликер - разведенная до сметанообразного состояния глина. Я налепила Жене много туфель с разными украшениями в виде бантиков, цветочков, фестончиков. В процессе работы у меня даже текла кровь из какой-то царапины на руке и смешивалась с белой глиной, что смотрелось весьма героично.
Оценив туфли, Женя нашел уровень моего фанатства подходящим и начал учить меня мастерить вазоны. Вообще он говорил мне много хороших слов, кормил меня обещаниями и рисовал заманчивые перспективы дать мне в будущем «какой-нибудь цешок», как он выражался. Чтобы я в этом «цешке» стала хозяйкой, а на меня бы вкалывали подмастерья - по-Жениному - предел мечтаний.
Денег тем не менее он давать не мог, так как платил за все свои помещения арендную плату, о существовании которой я тогда даже не подозревала. Приходилось лепить время от времени что-то свое из его глины и пытаться реализовывать самостоятельно, что являло собой дополнительный гимор. Связываться с бусами и эстетическим отделом я тогда уже зареклась, ибо все мои работы не совпадали с художественной концепцией этого отдела. Как говорится, не попадали в формат. Об этом я напишу немного позже, а сейчас расскажу про дядю Женю еще чуть-чуть. Дядя Женя был (и остается, надеюсь) очень милым человеком, хотя и трудоголиком. Много лет он страдал язвой желудка. Вылечил он ее только тогда, когда изобрели от нее новейший антибиотик. Ведь до 90-х годов считалось, что язва - болезнь нервная, и вылечивали ее с большим трудом. Так вот, заботливая супруга давала дяде Жене на работу обед, в состав которого входило первое, второе и третье. Вторым - сосисками с каким-нибудь гарниром, дядя Женя делился со мной. А супчик в баночке заныкивал в шкафчик, о чем я долгое время не подозревала. То ли он про эти супчики забывал, то ли игнорировал их… Каково же было мое изумление, когда однажды, в поисках уже не помню чего, я открыла дверки шкафчика. Моим глазам предстали ровные ряды баночек с культурами всевозможной плесени. Не было там разве что только гомункула!
Еще дядя Женя был великий Плюшкин. В комнате для лепки царил невообразимый бардак. Иногда дядя Женя весь этот бардак ухитрялся как-то очень быстро убрать. Но потом еще быстрее замусоривал все заново. Один из его давних помощников, Шурик Г., рассказывал, что при каком-то переезде, дядя Женя грузил весь этот бардак в машину, - неразведенные куски глины, мешки с пресс-порошком, шликеромешалку, столики, печки, и прочего скарба навалено было без счету. Ради прикола Шурик украдкой бросил туда же арматурную железяку с куском бетона. Когда подошел дядя Женя, помощник хотел ее выбросить, но Женя заставил его вернуть железяку на место. Ибо нужная! И он объяснил, как и для чего он ей пользуется (!)
Идея о том, что на керамику и прочий ручной труд можно жить - суть утопия. Но ничего лучше придумать я не могла, особенно в середине 90-х. Да и других керамистов в Доме Творчества тоже хватало. И они также пытались путем лепки из глины поддержать свою жизнь и творчество. Удивительно, что в те перестроечные времена керамика - и вазоны, и сувениры, и даже вазочки, неплохо продавалась и принималась на реализацию и в магазины, и в салоны, и в цветочные палатки. Такого завала китайским ширпотребом, как сейчас, не было и в помине.
Жить на что-то было необходимо. Не на одних же жениных сосисках и сигаретах…
Я начала изобретать собственные виды сувениров. Первое, что я придумала - это подсвечники, слепленные в подражание натуральным корням и веточкам.
Зачем и кому такое подражание нужно, в голову мне не приходило. Просто в мозгах вечно крутилась какая-то икэбана. Меня не покидало чувство, что даже простой кусок глины, покрытый глазурью, прекрасен…
Некий «доброжелатель» сказал мне однажды, что все мои работы - не товар, но я не послушала, ибо он к тому же обидно обозвал их «крашеным пластилином», что свело на нет всю справедливость его суждения…
И век «крашеного пластилина» наступил. Почтенный лже-юзер Альпаук и соратники помогли допереть мне до дому списанную маленькую печку, которая валялась на задворках Дома Творчества. Починить ее оказалось не так уж сложно. Нужна была термопара. Термопару я выудила у дяди Жени, состроив умильную мину и проныв: «Ну что тебе, жаалкаа?»
Дома печь поселилась на кухне, начала меня кормить и время от времени выбивать нафиг пробки…
Самая великая продажа сувениров приходилась на два праздника: Новый Год и 8-е марта. Эти праздники долго поддерживали мое вдохновение и штаны.
Репертуар моих сувениров был довольно велик. Многие образцы творчества, к сожалению не сохранились. Сейчас абсолютно очевидно, что на это не проживешь, что надо искать другие способы заработка, но в то время я всячески буферировала подобные мысли, хотя они и носились над моей головою наподобие грифов-мозгоклюев…
Мне вообще никогда не хотелось заниматься решением житейских задач. Всегда хочется решать только задачи художественные. Самые любимые мои работы - большие интерьерные вазы и сосуды. Вот некоторые из них:
Все они очень хорошо продавались, но для такого обжига требуется большая печь.
К тому моменту, когда я придумала технологию изготовления и окраски больших сосудов и отработала ее, дядя Женя уже ушел из Дома Творчества. Большой печкой распоряжались другие люди. Ограничения пошли буквально во всем. Начался постепенный скукож во всем, что касалось работы, творчества и пользования материалами.
Вот тогда я и начала безуспешно стирать и закрашивать надпись No future…
