* * *
Лето, жара, я брожу по колено в чепухе - легкой, как тополиной пух, и такой же привязчивой.
В магазине ко мне, берущей с полки баночку меда, обращается женщина - из тех, что с вечно озабоченными лицами. Думаю, они рождаются сразу с насупленными бровями и печатью беспокойства на челе: где грудь? выдадут ли мать по требованию или будет безжалостный режим? отчего пуповину до сих пор не перерезали? поторопитесь, товарищи, тут ребенок проголодался!
- Что, мёд вкусный? - спрашивает женщина.
Нет, говорю. Невкусный.
Это правда. Мёд бездарный, но хороший дома закончился, а авторитетные люди с дипломом и регалиями настоятельно рекомендовали мне выпивать на ночь чашку горячего молока с медом и содой.
- Зачем же вы его берёте? - недоверчиво спрашивает женщина.
А другого нет, говорю.
Женщина начинает тревожиться.
Что-то здесь не то! Не берут люди просто так невкусный мед! Не платят за него двести одиннадцать рублей прописью!
И решившись, снимает с полки банку этого дурацкого меда, при изготовлении которого ни одна пчела не привлекалась, не состояла, не участвовала. "Как же! - написано на ее лице. - Невкусный! Ври больше".
И ведь можно даже ее переубедить. Но я так думаю, двести одиннадцать рублей - не слишком высокая плата за чувство превосходства над окружающими, которые пытаются обмануть, ввести в заблуждение и вообще всячески сберечь ценный мёд для себя одной.
Продуктовый наш - удивительный магазин. Где ещё купишь пять минут торжества за такую цену.
* * *
Матушка звонит из деревни, жалуется на комаров, слепней и папу. Комары поют, слепни кусаются, а папа виноват в том, что интернет посещает наш дом крайне редко и только в солнечные безветренные дни.
Надо сказать, папа здесь совершенно ни при чём. Деревня расположена в таком месте, что даже покрытие сотовых вышек у нас шахматное, через каждые пять метров: тут берёт, тут не берёт. А уж бесперебойно работающий интернет и вовсе недостижим.
- Вот я и сказала! - трагически восклицает матушка. - Пусть придумывает что хочет, но чтобы интернет в доме был! И знаешь, что он сделал?
- Что? - спрашиваю, теряясь в догадках. Потому что хоть ты тресни, но ни у кого в деревне нет нормальной сети.
- Бубен, - горько отвечает матушка. - Твой отец сделал бубен. Говорит, будет камлать на хорошую погоду.
(А ведь склонность к нестандартным решениям в папе была очевидна задолго до того, как он рисовал моему ребенку в школу Дорогу Добра).
* * *
Жарко, душно, и кот вытягивается в проходе, где сквозняки. Ветер зарывается теплой пятерней в его шерсть, треплет за хвост. Вдоволь належавшись, кот потягивается и бредёт в кухню. На полу остаётся пушистый золотой клочок. Сквозняки тут же радостно принимаются швырять его друг другу по паркету.
Подарок, думаю я, лениво наблюдая за клочком, скользящим то на восток, то на юго-запад. Как мило со стороны кота оставить в знак признательности эту рыжую чепуховину.
Хотя если судить по количеству шерсти, больше всего благодарности от него заслужили мои зимние брюки, и я бы предпочла, чтобы они так больше не делали.
В магазине ко мне, берущей с полки баночку меда, обращается женщина - из тех, что с вечно озабоченными лицами. Думаю, они рождаются сразу с насупленными бровями и печатью беспокойства на челе: где грудь? выдадут ли мать по требованию или будет безжалостный режим? отчего пуповину до сих пор не перерезали? поторопитесь, товарищи, тут ребенок проголодался!
- Что, мёд вкусный? - спрашивает женщина.
Нет, говорю. Невкусный.
Это правда. Мёд бездарный, но хороший дома закончился, а авторитетные люди с дипломом и регалиями настоятельно рекомендовали мне выпивать на ночь чашку горячего молока с медом и содой.
- Зачем же вы его берёте? - недоверчиво спрашивает женщина.
А другого нет, говорю.
Женщина начинает тревожиться.
Что-то здесь не то! Не берут люди просто так невкусный мед! Не платят за него двести одиннадцать рублей прописью!
И решившись, снимает с полки банку этого дурацкого меда, при изготовлении которого ни одна пчела не привлекалась, не состояла, не участвовала. "Как же! - написано на ее лице. - Невкусный! Ври больше".
И ведь можно даже ее переубедить. Но я так думаю, двести одиннадцать рублей - не слишком высокая плата за чувство превосходства над окружающими, которые пытаются обмануть, ввести в заблуждение и вообще всячески сберечь ценный мёд для себя одной.
Продуктовый наш - удивительный магазин. Где ещё купишь пять минут торжества за такую цену.
* * *
Матушка звонит из деревни, жалуется на комаров, слепней и папу. Комары поют, слепни кусаются, а папа виноват в том, что интернет посещает наш дом крайне редко и только в солнечные безветренные дни.
Надо сказать, папа здесь совершенно ни при чём. Деревня расположена в таком месте, что даже покрытие сотовых вышек у нас шахматное, через каждые пять метров: тут берёт, тут не берёт. А уж бесперебойно работающий интернет и вовсе недостижим.
- Вот я и сказала! - трагически восклицает матушка. - Пусть придумывает что хочет, но чтобы интернет в доме был! И знаешь, что он сделал?
- Что? - спрашиваю, теряясь в догадках. Потому что хоть ты тресни, но ни у кого в деревне нет нормальной сети.
- Бубен, - горько отвечает матушка. - Твой отец сделал бубен. Говорит, будет камлать на хорошую погоду.
(А ведь склонность к нестандартным решениям в папе была очевидна задолго до того, как он рисовал моему ребенку в школу Дорогу Добра).
* * *
Жарко, душно, и кот вытягивается в проходе, где сквозняки. Ветер зарывается теплой пятерней в его шерсть, треплет за хвост. Вдоволь належавшись, кот потягивается и бредёт в кухню. На полу остаётся пушистый золотой клочок. Сквозняки тут же радостно принимаются швырять его друг другу по паркету.
Подарок, думаю я, лениво наблюдая за клочком, скользящим то на восток, то на юго-запад. Как мило со стороны кота оставить в знак признательности эту рыжую чепуховину.
Хотя если судить по количеству шерсти, больше всего благодарности от него заслужили мои зимние брюки, и я бы предпочла, чтобы они так больше не делали.