Последние годы жизни патриарха Тихона
Праздники подошли к концу, а с ними и рождественские каникулы, устроенные в моем ЖЖ. Пора возвращаться к серьезным темам, и прежде всего завершить трудное повествование о разрушении и восстановлении Храма Христа Спасителя в Москве.
Очерк о патриархе Тихоне, первом патриархе после восстановления патриаршества Русской православной церковью в 1917 году, поможет настроиться на возвращение к теме Храма.
Гражданская война стала одним из самых страшных испытаний в истории России...
Патриарх Тихон не благословлял на братоубийство ни белых, ни красных. И отпевал и белых, и красных, считая и тех, и других своими духовными детьми и мечтая наконец примирить свой народ. Приходилось принимать послереволюционную Россию такой, какой она стала. Оставаясь твердым по отдельным принципиальным вопросам и защищая интересы своей паствы, Тихон постоянно объявлял, что не считает себя врагом советской власти, и призывал верующих смириться с новым порядком вещей, простить всех и перестать мстить большевикам, ибо любая власть от Бога. Продолжение Гражданской войны было бы убийственным для России; ее любой ценой следовало остановить.
Следствием революции и Гражданской войны стали разруха и полный развал экономики России. Введенная большевиками продразверстка не только не решила проблему, но и усугубила ее. Страну охватил голод. В 1921 году голод принял страшные масштабы, особенно в Поволжье. Патриарх Тихон, считая, что церковь должна оказывать помощь страждущим, создал Всероссийский Церковный Комитет для борьбы с голодом. Он обратился с посланием ко всем русским людям и народам Вселенной о сборе пожертвований для голодающих и даже благословил передачу для этих целей из церквей ценностей, не имеющих богослужебного значения. Люди во всех концах света искренне откликнулись на его призыв. Эшелоны и корабли с продовольствием потянулись в Россию; чаще всего грузы приходили из Америки, где у Тихона оставались надежные связи в православных приходах со времен его миссионерской деятельности в качестве архиепископа Алеутского и Североамериканского.
За короткий период времени стараниями Тихона в Россию поступили 25 000 "транспортов" с продовольствием из США и европейских стран и большие пожертвования в валюте; Югославия приняла 40 000 голодающих у себя, и еще 200 000 людей ежедневно кормили в России на кухнях, организованных при помощи немецких и шведских благотворителей.
Но это совершенно не устраивало большевиков. Голод был хорошим поводом нанести мощный удар по церкви. Деятельность Комитета помощи голодающим была запрещена, собранные им средства изъяты, а большинство его участников арестованы. 23 февраля 1922 года ВЦИК опубликовал декрет о полном изъятии всех церковных ценностей, включая те предметы, что были необходимы для ведения службы.
Из письма В.И. Ленина членам Политбюро от 19 марта 1922 года: «… Для нас именно данный момент представляет из себя не только исключительно благоприятный, но и вообще единственный момент, когда мы можем с 99-ю из 100 шансов на полный успех разбить неприятеля наголову и обеспечить за собой необходимые для нас позиции на много десятилетий. Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и потому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления. Именно теперь и только теперь громадное большинство крестьянской массы будет либо за нас, либо, во всяком случае, будет не в состоянии поддержать сколько-нибудь решительно ту горстку черносотенного духовенства и реакционного городского мещанства, которые могут и хотят испытать политику насильственного сопротивления советскому декрету. Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым образом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (надо вспомнить гигантские богатства некоторых монастырей и лавр)».
Убиение праведников в Бутове. Фрагмент (клеймо) иконы "Собор Новомучеников и Исповедников Российских"
В этом же письме Ленина прозвучали страшные слова, ставшие уже печально знаменитыми: "Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать".
Троцкий через три дня, 22 марта, выступил с дополнением, предложив Политбюро ряд конкретных мер:
"ПРИЛОЖЕНИЕ К ПРОТОКОЛУ ПОЛИТБЮРО N 115 п. 12.
1. Арест Синода и патриарха признать необходимым)[,] но не сейчас, а примерно через 10-15 дней.
2. Данные о Шуе опубликовать, виновных Шуйских попов и мирян - Трибуналу в недельный срок (коноводов - расстрелять).
3. В течение этой же недели поставить процесс попов за расхищение церковных ценностей (фактов таких не мало).
4. С момента опубликования о Шуе, печати взять бешеный тон, дав сводку мятежных поповских попыток в Смоленске, Питере и пр.
5. После этого арестовать Синод.
6. Приступить к изъятию во всей стране, совершенно не занимаясь церквами, не имеющими сколько-нибудь значительных ценностей".
Шуйское дело, о котором говорит Троцкий, - это одна из расстрелянных советской властью рабочих демонстраций. Шуйские верующие, в основном простые люди из рабочей среды, 15 мая 1922 года вышли на площадь, пытаясь не допустить изъятия церковных предметов из Воскресенского собора. Власти применили силу и открыли пулеметный огонь. Пять человек, среди которых оказалась девочка-школьница, были убиты на месте; раненые разбежались. Позже ряд лиц был подвергнут репрессиям, а три человека (из них двое - священники) расстреляны.
Всего по стране было расстреляно свыше 10 тысяч священнослужителей и верующих, противившихся изъятию церковного имущества и выражавших обоснованные сомнения, что средства пойдут именно для голодающих.
Был арестован и патриарх Тихон.
Ф. Москвитин. Арест патриарха Тихона
Сначала Тихона содержали в полной изоляции в Троицком подворье, потом в Донском монастыре и, наконец, во внутренней тюрьме ГПУ на Лубянке.
Продолжалось разграбление храмов. Изымались оклады икон, предметы церковной утвари и украшения храма, среди которых было множество уникальных антикварных изделий ювелирного и художественного характера. Все это описывалось как "лом драгметаллов". Только в апреле 1922 года в Храме Христа Спасителя были изъяты: "34 пуда 18 фунтов 8 золотников 48 долей серебра, 510 бриллиантов, жемчужная корона, 8 больших алмазов и много ценных вещей с драгоценными камнями". Правда, ожидаемой выгоды власти не получили - церковные ценности дали всего 4, 5 млн рублей, большая часть из которых была потрачена на организацию самого изъятия в масштабах страны (а часть изъятого еще и разворована).
Тем временем власти подготовили раскол церкви. Под патронажем советских органов было сформировано движение священников-обновленцев, "марионеточная церковь", претендующая, тем не менее, на определенную роль в обществе, а главное, на захват церковных зданий. Людям, далеким от церковных конфликтов, обновленцы казались анекдотическими персонажами. Вспоминается сцена разговора отца Федора, собравшегося охотиться за чужими бриллиантами, с попадьей (роман И. Ильфа и Е. Петрова "12 стульев"):
"Что же ты над собой сделал? - вымолвила она наконец.
- Ничего не сделал. Подстригаюсь. Помоги, пожалуйста. Вот здесь, как будто, скособочилось...
- Господи, - сказала матушка, посягая на локоны отца Федора, - неужели ты, Феденька, к обновленцам перейти собрался?
Такому направлению разговора отец Федор обрадовался.
- А почему, мать, не перейти мне к обновленцам? А обновленцы что, не люди?
- Люди, конечно, люди, - согласилась матушка ядовито, - как же, по иллюзионам ходят, алименты платят...
- Ну и я по иллюзионам буду бегать. (...)
- Добегаешься!"
В жизни все выглядело не так забавно. В 1922 году, к примеру, по доносу обновленца В.Д. Красницкого был арестован и позже расстрелян причт Храма Христа Спасителя. Храм перешел к обновленцам. В 1923 году они созвали здесь так называемый Второй Поместный Собор, превратившийся в пародию на Собор 1917 года и заслуживший название "лжесобора". По его решению патриарх Тихон был лишен сана, звания и монашества. Чтобы придать делу легитимность, патриарха, находившегося под стражей, перевезли в Донской монастырь, и депутация обновленцев явилась к нему туда с требованием ознакомиться с их постановлением и сложить с себя сан. Патриарх отказался признать их требования.
В 1923 году готовился суд над патриархом. Решение суда было составлено заранее - как бы дело ни повернулось, был составлен расстрельный приговор.
Перед процессом нагнеталась массовая истерия - в газетах печатали "письма трудящихся", требующих казни "людоеда Тихона".
Политбюро приняло решение: «Поручить Секретариату ЦК вести дело Тихона со всею строгостью, соответствующей объёму колоссальной вины, совершенной Тихоном», что означало необходимость вынесения смертного приговора.
Спас Тихона знаменитый "ультиматум Керзона": среди прочих требований премьер-министр Великобритании ставил вопрос о немедленном прекращении казней духовенства в Советской России, угрожая расторжением советско-британского торгового договора. На словах советское правительство продемонстрировало пренебрежение к его словам, но на деле Троцкий запретил "компетентным органам" предпринимать шаги, способные осложнить отношения Советов с Западом. Патриарх был слишком заметной фигурой. В газетах сперва объявили, что широко разрекламированный суд над "бывшим патриархом Тихоном откладывается на некоторое время". А потом началась другая игра - патриарха заставили публично "покаяться в злодеяниях" и устроили из этого шумную пропагандистскую компанию.
27 июня 1923 года газета "Правда" писала: "Пусть же пролетарии и крестьяне всего мира, до которых докатилась провокационная кампания политических архиепископов и благочестивых империалистов, - пусть же они узнают, каким плевком наградил их бывший патриарх, которого они хотели использовать, чтобы вонзить свои гнилые зубы в живое тело трудовой советской страны".
Газета с "покаянием" патриарха. (После 1917 года его фамилию Беллавин в некоторых источниках стали указывать с одним "л").
До сих пор не утихают споры, что заставило Тихона пойти на этот компромисс. Был ли он сломлен на допросах в ГПУ, предпринял ли "тактическое отступление" ради сохранения Российской Православной церкви или со своей стороны вынужденно затеял некую игру?
Собственно, ситуация тогда накалилась настолько, что речь шла о самом существовании Православной церкви - если бы продолжилось противостояние, большинство священников могло погибнуть. А подконтрольные ГПУ обновленцы не были способны отстаивать интересы церкви, как не отстояли и переданный им Храм Христа Спасителя, снесенный в начале 1930-х. Тихон сказал после возвращения из тюрьмы: "Пусть имя мое погибнет в истории, лишь бы Церкви была польза". Митрополиту Кириллу (Смирнову), ненадолго освобожденному из ссылки, патриарх объяснил откровенно: "Если мы не будем идти на компромиссы, вы все будете арестованы или расстреляны".
То, что процесс над патриархом не состоялся и Тихон остался в живых, для обновленцев стало большим ударом. Один из лидеров обновленцев, митрополит Одесский Евдоким высказался так: "Однако мы не полагали, что Верховный суд проявит такое гуманное отношение к ярому врагу Советской власти". Но их "Живая церковь", раздираемая внутренней склокой, и ее интересы становились власти все более и более безразличны. В "светлое будущее" брать обновленцев идеологи коммунизма не собирались.
Патриарх, между тем, пытался восстановить единое церковное управление и созвал временный Священный Синод из трех архиереев, один из которых мог бы заменить самого патриарха в случае каких-либо непредвиденных обстоятельств. Между тем, "освобождение" Тихона было достаточно условным. Против него по-прежнему велось дело, вернее, дело, закрытое было в 1924 году, в начале 1925 года было уже возобновлено. Занимался разработкой "шпионской организации церковников во главе с патриархом Тихоном" лично начальник 6 управления Следственного отдела ГПУ Евгений Тучков. Тихон постоянно вызывался на Лубянку на допросы, каждый из которых мог закончится новым арестом; ему инкриминировали 59 (ту самую, страшную 59) и 73 статьи УК.
Документы по делу патриарха Тихона
В декабре 1924 года патриарх Тихон пережил сильное потрясение. Сперва кто-то попытался подпилить решетку на окне его жилища в Донском монастыре, потом к нему ворвались вооруженные люди и убили келейника Якова Полозова, вставшего у них на пути. Потеря преданного человека и мысль о судьбе его осиротевшей семьи больно отозвались в сердце патриарха.
Эти два дома неподалеку от Зачатьевского монастыря в начале 20 века построил архитектор Лев Кекушев - дом 19 (зеленоватый) для своей супруги в качестве доходного, а дом 17 на заказ.
Это здание для частной медицинской клиники арендовал врач Алексей Бакунин, племянник известного анархиста. Бакунин с женой ухитрился содержать свою клинику еще несколько лет после революции. В ней провел последние дни жизни и скончался патриарх Тихон, первый иерарх, избранный на патриарший престол после восстановления патриаршества в дни Октябрьской революции 1917 года.
В конце концов сердце патриарха не выдержало испытаний. Дали осложнение и почки. В 1925 году ему потребовалась госпитализация. Но в клиниках Москвы отказывались принять такого пациента. Помощь ему оказали лишь в небольшой частной клинике на Остоженке, которую содержали два опытных врача - Алексей Бакунин, депутат Государственной Думы, и его жена Эмилия, получившая медицинский диплом в Женеве и служившая в годы Первой мировой войны военным хирургом. В их клинике патриарх провел последние дни своей жизни. В марте 1925 года был подписан очередной ордер на арест патриарха, но тот был уже в очень тяжелом состоянии и 7 апреля он скончался. Сотрудники ГПУ вели в дни его госпитализации такие интриги и позволяли себе столь странные выходки, что у многих создалось впечатление, что он был отравлен. Незадолго до смерти ему действительно был сделан одним из врачей укол снотворного, после которого патриарх умер. Священник из церкви Ильи Обыденного утверждал, что врач бакунинской клиники якобы признался ему в этом грехе. Но Эмилия Бакунина в своих воспоминаниях "Последние дни патриарха Тихона", опубликованных в эмиграции, не подтверждает эту версию. Правда, в ночь смерти патриарха она после 12 часов ушла из клиники и вернулась по вызову через пару часов, когда ей сказали, что у Тихона началась агония. Вопрос с возможным отравлением так и не был прояснен. Официально причиной смерти была объявлена сердечная недостаточность. Тучков, появившийся в клинике сразу после смерти патриарха, выглядел очень довольным, радостно потирал руки и сразу прикарманил 4 000 рублей пожертвований, хранившихся у Тихона.
Мемориальная доска на стене бывшей клиники Бакуниных
Похороны патриарха были поистине всенародными. "К монастырю лился людской поток почитателей покойного, - вспоминала Эмилия Бакунина, - и были в толпе люди всех классов и возрастов. Самый монастырь был черен от людей: был занят весь двор, лестницы, ниши, приступки стен". Останавливаться у гроба при прощании было запрещено, но по подсчетам властей, прошло у гроба патриарха свыше миллиона человек.
Вскоре супруги Бакунины потеряли свою клинику и вынуждены были эмигрировать.
В 1989 году патриарх Тихон был канонизирован. Он стоит во главе Собора Новомучеников и Исповедников Российских, пострадавших в революционные годы.
Очерк о патриархе Тихоне, первом патриархе после восстановления патриаршества Русской православной церковью в 1917 году, поможет настроиться на возвращение к теме Храма.
Гражданская война стала одним из самых страшных испытаний в истории России...
Патриарх Тихон не благословлял на братоубийство ни белых, ни красных. И отпевал и белых, и красных, считая и тех, и других своими духовными детьми и мечтая наконец примирить свой народ. Приходилось принимать послереволюционную Россию такой, какой она стала. Оставаясь твердым по отдельным принципиальным вопросам и защищая интересы своей паствы, Тихон постоянно объявлял, что не считает себя врагом советской власти, и призывал верующих смириться с новым порядком вещей, простить всех и перестать мстить большевикам, ибо любая власть от Бога. Продолжение Гражданской войны было бы убийственным для России; ее любой ценой следовало остановить.
Следствием революции и Гражданской войны стали разруха и полный развал экономики России. Введенная большевиками продразверстка не только не решила проблему, но и усугубила ее. Страну охватил голод. В 1921 году голод принял страшные масштабы, особенно в Поволжье. Патриарх Тихон, считая, что церковь должна оказывать помощь страждущим, создал Всероссийский Церковный Комитет для борьбы с голодом. Он обратился с посланием ко всем русским людям и народам Вселенной о сборе пожертвований для голодающих и даже благословил передачу для этих целей из церквей ценностей, не имеющих богослужебного значения. Люди во всех концах света искренне откликнулись на его призыв. Эшелоны и корабли с продовольствием потянулись в Россию; чаще всего грузы приходили из Америки, где у Тихона оставались надежные связи в православных приходах со времен его миссионерской деятельности в качестве архиепископа Алеутского и Североамериканского.
За короткий период времени стараниями Тихона в Россию поступили 25 000 "транспортов" с продовольствием из США и европейских стран и большие пожертвования в валюте; Югославия приняла 40 000 голодающих у себя, и еще 200 000 людей ежедневно кормили в России на кухнях, организованных при помощи немецких и шведских благотворителей.
Но это совершенно не устраивало большевиков. Голод был хорошим поводом нанести мощный удар по церкви. Деятельность Комитета помощи голодающим была запрещена, собранные им средства изъяты, а большинство его участников арестованы. 23 февраля 1922 года ВЦИК опубликовал декрет о полном изъятии всех церковных ценностей, включая те предметы, что были необходимы для ведения службы.
Из письма В.И. Ленина членам Политбюро от 19 марта 1922 года: «… Для нас именно данный момент представляет из себя не только исключительно благоприятный, но и вообще единственный момент, когда мы можем с 99-ю из 100 шансов на полный успех разбить неприятеля наголову и обеспечить за собой необходимые для нас позиции на много десятилетий. Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и потому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления. Именно теперь и только теперь громадное большинство крестьянской массы будет либо за нас, либо, во всяком случае, будет не в состоянии поддержать сколько-нибудь решительно ту горстку черносотенного духовенства и реакционного городского мещанства, которые могут и хотят испытать политику насильственного сопротивления советскому декрету. Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым образом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (надо вспомнить гигантские богатства некоторых монастырей и лавр)».
Убиение праведников в Бутове. Фрагмент (клеймо) иконы "Собор Новомучеников и Исповедников Российских"
В этом же письме Ленина прозвучали страшные слова, ставшие уже печально знаменитыми: "Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать".
Троцкий через три дня, 22 марта, выступил с дополнением, предложив Политбюро ряд конкретных мер:
"ПРИЛОЖЕНИЕ К ПРОТОКОЛУ ПОЛИТБЮРО N 115 п. 12.
1. Арест Синода и патриарха признать необходимым)[,] но не сейчас, а примерно через 10-15 дней.
2. Данные о Шуе опубликовать, виновных Шуйских попов и мирян - Трибуналу в недельный срок (коноводов - расстрелять).
3. В течение этой же недели поставить процесс попов за расхищение церковных ценностей (фактов таких не мало).
4. С момента опубликования о Шуе, печати взять бешеный тон, дав сводку мятежных поповских попыток в Смоленске, Питере и пр.
5. После этого арестовать Синод.
6. Приступить к изъятию во всей стране, совершенно не занимаясь церквами, не имеющими сколько-нибудь значительных ценностей".
Шуйское дело, о котором говорит Троцкий, - это одна из расстрелянных советской властью рабочих демонстраций. Шуйские верующие, в основном простые люди из рабочей среды, 15 мая 1922 года вышли на площадь, пытаясь не допустить изъятия церковных предметов из Воскресенского собора. Власти применили силу и открыли пулеметный огонь. Пять человек, среди которых оказалась девочка-школьница, были убиты на месте; раненые разбежались. Позже ряд лиц был подвергнут репрессиям, а три человека (из них двое - священники) расстреляны.
Всего по стране было расстреляно свыше 10 тысяч священнослужителей и верующих, противившихся изъятию церковного имущества и выражавших обоснованные сомнения, что средства пойдут именно для голодающих.
Был арестован и патриарх Тихон.
Ф. Москвитин. Арест патриарха Тихона
Сначала Тихона содержали в полной изоляции в Троицком подворье, потом в Донском монастыре и, наконец, во внутренней тюрьме ГПУ на Лубянке.
Продолжалось разграбление храмов. Изымались оклады икон, предметы церковной утвари и украшения храма, среди которых было множество уникальных антикварных изделий ювелирного и художественного характера. Все это описывалось как "лом драгметаллов". Только в апреле 1922 года в Храме Христа Спасителя были изъяты: "34 пуда 18 фунтов 8 золотников 48 долей серебра, 510 бриллиантов, жемчужная корона, 8 больших алмазов и много ценных вещей с драгоценными камнями". Правда, ожидаемой выгоды власти не получили - церковные ценности дали всего 4, 5 млн рублей, большая часть из которых была потрачена на организацию самого изъятия в масштабах страны (а часть изъятого еще и разворована).
Тем временем власти подготовили раскол церкви. Под патронажем советских органов было сформировано движение священников-обновленцев, "марионеточная церковь", претендующая, тем не менее, на определенную роль в обществе, а главное, на захват церковных зданий. Людям, далеким от церковных конфликтов, обновленцы казались анекдотическими персонажами. Вспоминается сцена разговора отца Федора, собравшегося охотиться за чужими бриллиантами, с попадьей (роман И. Ильфа и Е. Петрова "12 стульев"):
"Что же ты над собой сделал? - вымолвила она наконец.
- Ничего не сделал. Подстригаюсь. Помоги, пожалуйста. Вот здесь, как будто, скособочилось...
- Господи, - сказала матушка, посягая на локоны отца Федора, - неужели ты, Феденька, к обновленцам перейти собрался?
Такому направлению разговора отец Федор обрадовался.
- А почему, мать, не перейти мне к обновленцам? А обновленцы что, не люди?
- Люди, конечно, люди, - согласилась матушка ядовито, - как же, по иллюзионам ходят, алименты платят...
- Ну и я по иллюзионам буду бегать. (...)
- Добегаешься!"
В жизни все выглядело не так забавно. В 1922 году, к примеру, по доносу обновленца В.Д. Красницкого был арестован и позже расстрелян причт Храма Христа Спасителя. Храм перешел к обновленцам. В 1923 году они созвали здесь так называемый Второй Поместный Собор, превратившийся в пародию на Собор 1917 года и заслуживший название "лжесобора". По его решению патриарх Тихон был лишен сана, звания и монашества. Чтобы придать делу легитимность, патриарха, находившегося под стражей, перевезли в Донской монастырь, и депутация обновленцев явилась к нему туда с требованием ознакомиться с их постановлением и сложить с себя сан. Патриарх отказался признать их требования.
В 1923 году готовился суд над патриархом. Решение суда было составлено заранее - как бы дело ни повернулось, был составлен расстрельный приговор.
Перед процессом нагнеталась массовая истерия - в газетах печатали "письма трудящихся", требующих казни "людоеда Тихона".
Политбюро приняло решение: «Поручить Секретариату ЦК вести дело Тихона со всею строгостью, соответствующей объёму колоссальной вины, совершенной Тихоном», что означало необходимость вынесения смертного приговора.
Спас Тихона знаменитый "ультиматум Керзона": среди прочих требований премьер-министр Великобритании ставил вопрос о немедленном прекращении казней духовенства в Советской России, угрожая расторжением советско-британского торгового договора. На словах советское правительство продемонстрировало пренебрежение к его словам, но на деле Троцкий запретил "компетентным органам" предпринимать шаги, способные осложнить отношения Советов с Западом. Патриарх был слишком заметной фигурой. В газетах сперва объявили, что широко разрекламированный суд над "бывшим патриархом Тихоном откладывается на некоторое время". А потом началась другая игра - патриарха заставили публично "покаяться в злодеяниях" и устроили из этого шумную пропагандистскую компанию.
27 июня 1923 года газета "Правда" писала: "Пусть же пролетарии и крестьяне всего мира, до которых докатилась провокационная кампания политических архиепископов и благочестивых империалистов, - пусть же они узнают, каким плевком наградил их бывший патриарх, которого они хотели использовать, чтобы вонзить свои гнилые зубы в живое тело трудовой советской страны".
Газета с "покаянием" патриарха. (После 1917 года его фамилию Беллавин в некоторых источниках стали указывать с одним "л").
До сих пор не утихают споры, что заставило Тихона пойти на этот компромисс. Был ли он сломлен на допросах в ГПУ, предпринял ли "тактическое отступление" ради сохранения Российской Православной церкви или со своей стороны вынужденно затеял некую игру?
Собственно, ситуация тогда накалилась настолько, что речь шла о самом существовании Православной церкви - если бы продолжилось противостояние, большинство священников могло погибнуть. А подконтрольные ГПУ обновленцы не были способны отстаивать интересы церкви, как не отстояли и переданный им Храм Христа Спасителя, снесенный в начале 1930-х. Тихон сказал после возвращения из тюрьмы: "Пусть имя мое погибнет в истории, лишь бы Церкви была польза". Митрополиту Кириллу (Смирнову), ненадолго освобожденному из ссылки, патриарх объяснил откровенно: "Если мы не будем идти на компромиссы, вы все будете арестованы или расстреляны".
То, что процесс над патриархом не состоялся и Тихон остался в живых, для обновленцев стало большим ударом. Один из лидеров обновленцев, митрополит Одесский Евдоким высказался так: "Однако мы не полагали, что Верховный суд проявит такое гуманное отношение к ярому врагу Советской власти". Но их "Живая церковь", раздираемая внутренней склокой, и ее интересы становились власти все более и более безразличны. В "светлое будущее" брать обновленцев идеологи коммунизма не собирались.
Патриарх, между тем, пытался восстановить единое церковное управление и созвал временный Священный Синод из трех архиереев, один из которых мог бы заменить самого патриарха в случае каких-либо непредвиденных обстоятельств. Между тем, "освобождение" Тихона было достаточно условным. Против него по-прежнему велось дело, вернее, дело, закрытое было в 1924 году, в начале 1925 года было уже возобновлено. Занимался разработкой "шпионской организации церковников во главе с патриархом Тихоном" лично начальник 6 управления Следственного отдела ГПУ Евгений Тучков. Тихон постоянно вызывался на Лубянку на допросы, каждый из которых мог закончится новым арестом; ему инкриминировали 59 (ту самую, страшную 59) и 73 статьи УК.
Документы по делу патриарха Тихона
В декабре 1924 года патриарх Тихон пережил сильное потрясение. Сперва кто-то попытался подпилить решетку на окне его жилища в Донском монастыре, потом к нему ворвались вооруженные люди и убили келейника Якова Полозова, вставшего у них на пути. Потеря преданного человека и мысль о судьбе его осиротевшей семьи больно отозвались в сердце патриарха.
Эти два дома неподалеку от Зачатьевского монастыря в начале 20 века построил архитектор Лев Кекушев - дом 19 (зеленоватый) для своей супруги в качестве доходного, а дом 17 на заказ.
Это здание для частной медицинской клиники арендовал врач Алексей Бакунин, племянник известного анархиста. Бакунин с женой ухитрился содержать свою клинику еще несколько лет после революции. В ней провел последние дни жизни и скончался патриарх Тихон, первый иерарх, избранный на патриарший престол после восстановления патриаршества в дни Октябрьской революции 1917 года.
В конце концов сердце патриарха не выдержало испытаний. Дали осложнение и почки. В 1925 году ему потребовалась госпитализация. Но в клиниках Москвы отказывались принять такого пациента. Помощь ему оказали лишь в небольшой частной клинике на Остоженке, которую содержали два опытных врача - Алексей Бакунин, депутат Государственной Думы, и его жена Эмилия, получившая медицинский диплом в Женеве и служившая в годы Первой мировой войны военным хирургом. В их клинике патриарх провел последние дни своей жизни. В марте 1925 года был подписан очередной ордер на арест патриарха, но тот был уже в очень тяжелом состоянии и 7 апреля он скончался. Сотрудники ГПУ вели в дни его госпитализации такие интриги и позволяли себе столь странные выходки, что у многих создалось впечатление, что он был отравлен. Незадолго до смерти ему действительно был сделан одним из врачей укол снотворного, после которого патриарх умер. Священник из церкви Ильи Обыденного утверждал, что врач бакунинской клиники якобы признался ему в этом грехе. Но Эмилия Бакунина в своих воспоминаниях "Последние дни патриарха Тихона", опубликованных в эмиграции, не подтверждает эту версию. Правда, в ночь смерти патриарха она после 12 часов ушла из клиники и вернулась по вызову через пару часов, когда ей сказали, что у Тихона началась агония. Вопрос с возможным отравлением так и не был прояснен. Официально причиной смерти была объявлена сердечная недостаточность. Тучков, появившийся в клинике сразу после смерти патриарха, выглядел очень довольным, радостно потирал руки и сразу прикарманил 4 000 рублей пожертвований, хранившихся у Тихона.
Мемориальная доска на стене бывшей клиники Бакуниных
Похороны патриарха были поистине всенародными. "К монастырю лился людской поток почитателей покойного, - вспоминала Эмилия Бакунина, - и были в толпе люди всех классов и возрастов. Самый монастырь был черен от людей: был занят весь двор, лестницы, ниши, приступки стен". Останавливаться у гроба при прощании было запрещено, но по подсчетам властей, прошло у гроба патриарха свыше миллиона человек.
Вскоре супруги Бакунины потеряли свою клинику и вынуждены были эмигрировать.
В 1989 году патриарх Тихон был канонизирован. Он стоит во главе Собора Новомучеников и Исповедников Российских, пострадавших в революционные годы.