Переулочки Михаила Булгакова. Часть 3
В октябре 1932 года Булгаков разводится с Любовью Белозерской и сразу же вступает в новый брак с Еленой Сергеевной Шиловской, ставшей верным и преданным другом последних лет его жизни, вдохновительницей и неустанной помощницей в работе. Для каждого из них это был третий брак и венчание в церкви оказалось невозможным. Брак был зарегистрирован в районном загсе. Загс Хамовнического района, в котором за семь лет до того был оформлен и брак Булгакова с Л. Белозерской, находился в те годы также в арбатских переулках, причем адрес был выбран со вкусом - "брачующиеся" приходили в Малый Могильцевский, дом № 3.
Михаил Афанасьевич и Елена Сергеевна Булгаковы
Поездка в Ленинград по театральным делам Булгакова заменила им свадебное путешествие. Впрочем, для Елены Сергеевны любые дела Булгакова стали самым важным и интересным в жизни. В первые же месяцы после свадьбы она взяла на себя деловую переписку и всякие неприятные хлопоты, отвлекающие Мастера от процесса творчества. В марте 1933 года Булгаков оформил доверенность на имя жены, позволяющую ей заключать от его лица любые договоры с театрами и издательствами и получать все его гонорары. Проживать в прежней квартире писателя вместе с Любовью Евгеньевной даже временно было невозможно, слишком много отрицательных эмоций это рождало у всех троих. Булгакову удалось арендовать небольшую однокомнатную квартирку в том же доме на Пироговской, но это было лишь временное пристанище. Квартирный вопрос опять встал перед ним со всей остротой. Но судьба на этот раз улыбнулась писателю...
В феврале 1934 года Булгаков с новой женой переезжает на новую квартиру - в первый писательский кооператив в Нащокинском переулке (в том самом переулке, где жил когда-то в угловом доме у Павла Нащокинаего друг Пушкин). С 1926 года переулок официально именовался улицей Фурманова. Автор "Чапаева", Дмитрий Фурманов с оружием реквизировал для себя квартиру, выгнав семью "бывших" с маленьким ребенком и стариками на улицу, несмотря на имевшийся у них охранный мандат, и прожил свои последние годы здесь, в доме № 14.
Обозначать свой новый адрес - улица Фурманова - Булгаков не любил. Это был адрес лишь для официальных и деловых писем. Для друзей - прежнее старомосковское название Нащокинский переулок. (В 1990-е годы переулку вернули старое название, а потом при ремонте как-то тихо исчезла памятная доска с именем автора "Чапаева" с дома № 14).
Дом в Нащокинском под № 3 именовался "писательской надстройкой" - жилищно-строительное кооперативное товарищество "Советский писатель", председателем правления которого был А. Жаров, реконструировало два старинных каменных особняка (Нарышкинские палаты),объединив их и надстроив до уровня пятиэтажного дома.
Вид Нощикинского переулка в 1913 году
Некрасивая возня при распределении квартир, присущая многим кооперативам, очень раздражала Булгакова. Со слов Елены Сергеевны Владимир Лакшин записал историю о посещении Булгаковым собрания пайщиков в Союзе писателей. "Первым в списке называют Б-на. Булгаков тянет руку. "Что сделал Б-н? В чем его заслуга перед литературой?" - "О, его заслуги велики, - отвечает председательствующий. - Он достал для кооператива 70 унитазов". Булгаков снова тянет руку: "Скажите, а как он это сделал?" Тут председатель не выдержал: "Сядьте, товарищ Булгаков, ваша квартира № 44". Потом, когда они с Еленой Сергеевной встречали этого маленького, кругленького Б-на на улице, Булгаков говорил: "Смотри, смотри на него внимательнее, в нем зреет "Война и мир"!"
Долгожданному переезду на новую квартиру Булгаков был так рад и так торопился, что перевез Елену Сергеевну совершенно больную, с воспалением легких, с температурой 38...
В начале марта он писал В.В. Вересаеву: "Свое жилище я надеюсь Вам вскоре показать, лишь только устроюсь поуютнее. Замечательный дом, клянусь! Писатели живут и сверху, и сзади, и спереди, и сбоку. Молю бога о том, чтобы дом стоял нерушимо. Я счастлив, что убрался из сырой Пироговской ямы. А какое блаженство не ездить в трамвае! Викентий Викентьевич! Правда, у нас прохладно, в уборной что-то не ладится и течет на пол из бака, и, наверное, будут еще какие-нибудь неполадки, но все же я счастлив. Лишь бы только стоял дом! Господи! Хоть бы скорее весна. О, какая длинная, утомительная была эта зима. Мечтаю о том, как открою балконную дверь. Устал, устал я".
Писательский кооператив на улице Фурманова (фото из архива Е.С. Булгаковой из журнала sir_roof)
Среди соседей Булгакова по Нащокинскому переулку встречается много известных имен. Здесь жили Матэ Залка, Виктор Шкловский, Константин Тренев, Виктор Ардов, Евгений Габрилович, Семен Кирсанов, Осип Мандельштам...
Булгаков был счастлив вернуться в любимые места, в переулки между Арбатом и Пречистенкой. Работая над главной книгой своей жизни - романом "Мастер и Маргарита", он должен был "подпитываться" арбатским воздухом, которым насыщены страницы его великого романа.
Работа над "Мастером и Маргаритой" продолжалась свыше 12 лет. На рукописях сохранилась булгаковская пометка: "Дописать раньше, чем умереть. 30 октября 1934 г."
Писатель был уже неизлечимо болен и, как профессиональный врач, прекрасно понимал, каким будет течение болезни.
Отношения Булгакова с советской властью складывались неровно, порой мучительно тяжело для писателя. Будучи ранимым человеком, обостренно воспринимающим несправедливость, Булгаков часто страдал по вине чиновников самого высокого ранга. Его унижали, запрещали издание его произведений, постановку пьес, доводили до полунищего состояния, не давая заработать на хлеб. Сам Сталин проявлял интерес к жизни писателя, то сжимая "драконьей хваткой" его горло, то давая ему вздохнуть...
Но Михаил Афанасьевич боролся и упорно работал - писал свою главную и любимую книгу, которая должна была остаться потомкам.
В 1936 году Булгаков начал работу над новым романом - "Записки покойника" ("Театральный роман"). Книга, основанная на личных впечатлениях, чуть-чуть гиперболизированных, рассказывала о взаимоотношениях Булгакова-драматурга и Художественного театра и была почти документальной - все прототипы легко узнавали и друг друга и самих себя в булгаковских героях. Любимое Приарбатье властно ворвалось и на страницы "Театрального романа", пусть с некоторым ущербом для исторической правды. Квартиру основателя и корифея Независимого театра Ивана Васильевича Булгаков поместил в Сивцевом Вражке, в некоем особняке с колоннами - современники без труда узнавали дом Станиславского в Леонтьевском переулке, быт и нравы этого дома.
К.С. Станиславский у себя дома в Леонтьевском переулке
"Что скажет Сивцев?" - вопрошают друг друга персонажи романа, оказавшись перед необходимостью что-то решать. Незримые импульсы исходят из Сивцева Вражка и управляют всеми театральными процессами... Но почему именно Сивцев? Может быть, просто потому, что Сивцев Вражек тянулся за углом Нащокинского, что это были любимые и уже почти родные места для Михаила Афанасьевича.
В доме Булгаковых в Нащокинском переулке всегда была особая атмосфера любви и тепла. Сергей Ермолинский, близкий знакомый Михаила Афанасьевича, писал: "Дом их, словно назло всем враждебным стихиям, сиял счастьем. А были, пожалуй, одни лишь долги при довольно туманном будущем".
Кабинет Булгакова в Нащокинском переулке
Елена Сергеевна отдавала все силы тому, чтобы сделать их дом уютным, а жизнь Михаила Афанасьевича комфортной, облегчить его муки, и физические, и духовные. Их квартира была очень нарядной - сверкал натертый паркет, предметы обстановки подобраны с большим вкусом (современники вспоминали, что Елене Сергеевне удалось подыскать в комиссионках и на распродажах великолепную антикварную мебель, которая стоила тогда очень недорого), причем каждая вещь в доме была не случайной, а продуманно приобретенной ради удобства обитателей дома. В комнатах было много света и цветов. Не удивительно, что небольшая трехкомнатная квартира, всего 47 кв. м., казалась почти дворцом. Сохранилось письмо Булгакова к жене: "Проходя в размышлениях из кухни к себе, остановился в средней комнате. Хорошо! Как во сне - такою должна быть одна из тех 8 комнат, которые мы с тобою должны были бы иметь. Делают это цветы. Верю в твой вкус и энергию".
Елена Сергеевна Булгакова
С квартирой в Нащокинском связано многое в жизни Булгакова. Здесь он работал над пьесами и инсценировками, отсюда пешком (вот оно счастье - отказаться от переполненных московских трамваев) отправлялся на работу в Художественный театр. Здесь легко, играючи, сразу набело был написан "Театральный роман" ("Записки покойника"). Здесь вместе с женой переживал Булгаков травлю, развернутую в прессе советскими литературными критиками. Здесь в 1936 году Булгаков принял решение оставить работу во МХАТе и перейти на должность либретиста в Большой театр. Но главное - шла непрекращающаяся работа над "Мастером и Маргаритой"...
Булгаков на балконе дома в Нащокинском переулке
А болезнь писателя принимала все более и более тяжелую форму. Михаилу Афанасьевичу стало отказывать зрение. Он вынужден был прибегнуть к темным очкам, на окнах появились плотные, не пропускающие свет шторы. Сестра Елены Сергеевны, Ольга Сергеевна Бокшанская, в письме матери от 28 декабря 1939 г. писала о семье Булгаковых: "Мака-то ничего, держится оживленно, но Люся страшно изменилась: хоть и хорошенькая, в подтянутом виде, но в глазах такой трепет, такая грусть и столько выражается внутреннего напряжения, что на нее страшно смотреть. Бедняжка, - конечно, когда приходят навещать Маку, он оживляется, но самые его черные минуты она одна переносит, и все его мрачные предчувствия она выслушивает, и, выслушав, все время находится в напряженнейшем желании бороться за его жизнь".
Работа над романом продолжалась до середины февраля 1940 г. - 13 февраля Булгаков диктовал жене последние правки к сцене похорон Берлиоза. "Умирая, он говорил, - вспоминала позже Елена Сергеевна, - может быть, это и правильно... Что я мог бы написать после "Мастера"?.."
Последняя фотография Михаила Булгакова с женой, февраль 1940 год. Фотография Константина Венца
Писатель умирал, а великий роман оставался в несведенных черновиках с разрозненными листами вставок. Елена Сергеевна у постели умирающего Булгакова обещала отредактировать текст "Мастера и Маргариты" и сделать все от нее зависящее, чтобы роман пошел в печать. "Чтобы знали... Чтобы знали...", - с трудом шептал Мастер.
10 марта 1940 года в дневнике Елены Сергеевны появилась лаконичная запись: "16. 39. Миша умер"...
Дом № 3 по Нащокинскому переулку, тогда еще улице Фурманова, был снесен в 1976 году. Уже всему миру было ясно, каким большим писателем был Михаил Афанасьевич Булгаков - в 1962 году. увидела свет "Жизнь господина де Мольера", в 1963 были опубликованы "Записки юного врача", в 1966 - "Белая гвардия", в 1966-1967 - журнальный вариант "Мастера и Маргариты", в 1973 - полный текст романа... Начался настоящий культ Булгакова, и при этом никому не пришло в голову сохранить памятные места, связанные с именем Мастера... Дом, в котором писатель нашел последнее успокоение, завершив труд своей жизни, плохо гармонировал с новым генеральским жилищным комплексом, раскинувшимся на целый квартал по тогдашним улицам Рылеева, Мясковского и Фурманова.
Здесь, рядом с "генеральским" домом стоял когда-то "писательский" дом, где была последняя московская квартира Булгакова (фото из журнала sir_roof)
Чтобы не раздражать привилегированных соседей, бывшую писательскую надстройку вместе с Нарышкинскими палатами, на которые ее когда-то водрузили, снесли. И следа от последнего московского дома Мастера не осталось...
Михаил Афанасьевич и Елена Сергеевна Булгаковы
Поездка в Ленинград по театральным делам Булгакова заменила им свадебное путешествие. Впрочем, для Елены Сергеевны любые дела Булгакова стали самым важным и интересным в жизни. В первые же месяцы после свадьбы она взяла на себя деловую переписку и всякие неприятные хлопоты, отвлекающие Мастера от процесса творчества. В марте 1933 года Булгаков оформил доверенность на имя жены, позволяющую ей заключать от его лица любые договоры с театрами и издательствами и получать все его гонорары. Проживать в прежней квартире писателя вместе с Любовью Евгеньевной даже временно было невозможно, слишком много отрицательных эмоций это рождало у всех троих. Булгакову удалось арендовать небольшую однокомнатную квартирку в том же доме на Пироговской, но это было лишь временное пристанище. Квартирный вопрос опять встал перед ним со всей остротой. Но судьба на этот раз улыбнулась писателю...
В феврале 1934 года Булгаков с новой женой переезжает на новую квартиру - в первый писательский кооператив в Нащокинском переулке (в том самом переулке, где жил когда-то в угловом доме у Павла Нащокинаего друг Пушкин). С 1926 года переулок официально именовался улицей Фурманова. Автор "Чапаева", Дмитрий Фурманов с оружием реквизировал для себя квартиру, выгнав семью "бывших" с маленьким ребенком и стариками на улицу, несмотря на имевшийся у них охранный мандат, и прожил свои последние годы здесь, в доме № 14.
Обозначать свой новый адрес - улица Фурманова - Булгаков не любил. Это был адрес лишь для официальных и деловых писем. Для друзей - прежнее старомосковское название Нащокинский переулок. (В 1990-е годы переулку вернули старое название, а потом при ремонте как-то тихо исчезла памятная доска с именем автора "Чапаева" с дома № 14).
Дом в Нащокинском под № 3 именовался "писательской надстройкой" - жилищно-строительное кооперативное товарищество "Советский писатель", председателем правления которого был А. Жаров, реконструировало два старинных каменных особняка (Нарышкинские палаты),объединив их и надстроив до уровня пятиэтажного дома.
Вид Нощикинского переулка в 1913 году
Некрасивая возня при распределении квартир, присущая многим кооперативам, очень раздражала Булгакова. Со слов Елены Сергеевны Владимир Лакшин записал историю о посещении Булгаковым собрания пайщиков в Союзе писателей. "Первым в списке называют Б-на. Булгаков тянет руку. "Что сделал Б-н? В чем его заслуга перед литературой?" - "О, его заслуги велики, - отвечает председательствующий. - Он достал для кооператива 70 унитазов". Булгаков снова тянет руку: "Скажите, а как он это сделал?" Тут председатель не выдержал: "Сядьте, товарищ Булгаков, ваша квартира № 44". Потом, когда они с Еленой Сергеевной встречали этого маленького, кругленького Б-на на улице, Булгаков говорил: "Смотри, смотри на него внимательнее, в нем зреет "Война и мир"!"
Долгожданному переезду на новую квартиру Булгаков был так рад и так торопился, что перевез Елену Сергеевну совершенно больную, с воспалением легких, с температурой 38...
В начале марта он писал В.В. Вересаеву: "Свое жилище я надеюсь Вам вскоре показать, лишь только устроюсь поуютнее. Замечательный дом, клянусь! Писатели живут и сверху, и сзади, и спереди, и сбоку. Молю бога о том, чтобы дом стоял нерушимо. Я счастлив, что убрался из сырой Пироговской ямы. А какое блаженство не ездить в трамвае! Викентий Викентьевич! Правда, у нас прохладно, в уборной что-то не ладится и течет на пол из бака, и, наверное, будут еще какие-нибудь неполадки, но все же я счастлив. Лишь бы только стоял дом! Господи! Хоть бы скорее весна. О, какая длинная, утомительная была эта зима. Мечтаю о том, как открою балконную дверь. Устал, устал я".
Писательский кооператив на улице Фурманова (фото из архива Е.С. Булгаковой из журнала sir_roof)
Среди соседей Булгакова по Нащокинскому переулку встречается много известных имен. Здесь жили Матэ Залка, Виктор Шкловский, Константин Тренев, Виктор Ардов, Евгений Габрилович, Семен Кирсанов, Осип Мандельштам...
Булгаков был счастлив вернуться в любимые места, в переулки между Арбатом и Пречистенкой. Работая над главной книгой своей жизни - романом "Мастер и Маргарита", он должен был "подпитываться" арбатским воздухом, которым насыщены страницы его великого романа.
Работа над "Мастером и Маргаритой" продолжалась свыше 12 лет. На рукописях сохранилась булгаковская пометка: "Дописать раньше, чем умереть. 30 октября 1934 г."
Писатель был уже неизлечимо болен и, как профессиональный врач, прекрасно понимал, каким будет течение болезни.
Отношения Булгакова с советской властью складывались неровно, порой мучительно тяжело для писателя. Будучи ранимым человеком, обостренно воспринимающим несправедливость, Булгаков часто страдал по вине чиновников самого высокого ранга. Его унижали, запрещали издание его произведений, постановку пьес, доводили до полунищего состояния, не давая заработать на хлеб. Сам Сталин проявлял интерес к жизни писателя, то сжимая "драконьей хваткой" его горло, то давая ему вздохнуть...
Но Михаил Афанасьевич боролся и упорно работал - писал свою главную и любимую книгу, которая должна была остаться потомкам.
В 1936 году Булгаков начал работу над новым романом - "Записки покойника" ("Театральный роман"). Книга, основанная на личных впечатлениях, чуть-чуть гиперболизированных, рассказывала о взаимоотношениях Булгакова-драматурга и Художественного театра и была почти документальной - все прототипы легко узнавали и друг друга и самих себя в булгаковских героях. Любимое Приарбатье властно ворвалось и на страницы "Театрального романа", пусть с некоторым ущербом для исторической правды. Квартиру основателя и корифея Независимого театра Ивана Васильевича Булгаков поместил в Сивцевом Вражке, в некоем особняке с колоннами - современники без труда узнавали дом Станиславского в Леонтьевском переулке, быт и нравы этого дома.
К.С. Станиславский у себя дома в Леонтьевском переулке
"Что скажет Сивцев?" - вопрошают друг друга персонажи романа, оказавшись перед необходимостью что-то решать. Незримые импульсы исходят из Сивцева Вражка и управляют всеми театральными процессами... Но почему именно Сивцев? Может быть, просто потому, что Сивцев Вражек тянулся за углом Нащокинского, что это были любимые и уже почти родные места для Михаила Афанасьевича.
В доме Булгаковых в Нащокинском переулке всегда была особая атмосфера любви и тепла. Сергей Ермолинский, близкий знакомый Михаила Афанасьевича, писал: "Дом их, словно назло всем враждебным стихиям, сиял счастьем. А были, пожалуй, одни лишь долги при довольно туманном будущем".
Кабинет Булгакова в Нащокинском переулке
Елена Сергеевна отдавала все силы тому, чтобы сделать их дом уютным, а жизнь Михаила Афанасьевича комфортной, облегчить его муки, и физические, и духовные. Их квартира была очень нарядной - сверкал натертый паркет, предметы обстановки подобраны с большим вкусом (современники вспоминали, что Елене Сергеевне удалось подыскать в комиссионках и на распродажах великолепную антикварную мебель, которая стоила тогда очень недорого), причем каждая вещь в доме была не случайной, а продуманно приобретенной ради удобства обитателей дома. В комнатах было много света и цветов. Не удивительно, что небольшая трехкомнатная квартира, всего 47 кв. м., казалась почти дворцом. Сохранилось письмо Булгакова к жене: "Проходя в размышлениях из кухни к себе, остановился в средней комнате. Хорошо! Как во сне - такою должна быть одна из тех 8 комнат, которые мы с тобою должны были бы иметь. Делают это цветы. Верю в твой вкус и энергию".
Елена Сергеевна Булгакова
С квартирой в Нащокинском связано многое в жизни Булгакова. Здесь он работал над пьесами и инсценировками, отсюда пешком (вот оно счастье - отказаться от переполненных московских трамваев) отправлялся на работу в Художественный театр. Здесь легко, играючи, сразу набело был написан "Театральный роман" ("Записки покойника"). Здесь вместе с женой переживал Булгаков травлю, развернутую в прессе советскими литературными критиками. Здесь в 1936 году Булгаков принял решение оставить работу во МХАТе и перейти на должность либретиста в Большой театр. Но главное - шла непрекращающаяся работа над "Мастером и Маргаритой"...
Булгаков на балконе дома в Нащокинском переулке
А болезнь писателя принимала все более и более тяжелую форму. Михаилу Афанасьевичу стало отказывать зрение. Он вынужден был прибегнуть к темным очкам, на окнах появились плотные, не пропускающие свет шторы. Сестра Елены Сергеевны, Ольга Сергеевна Бокшанская, в письме матери от 28 декабря 1939 г. писала о семье Булгаковых: "Мака-то ничего, держится оживленно, но Люся страшно изменилась: хоть и хорошенькая, в подтянутом виде, но в глазах такой трепет, такая грусть и столько выражается внутреннего напряжения, что на нее страшно смотреть. Бедняжка, - конечно, когда приходят навещать Маку, он оживляется, но самые его черные минуты она одна переносит, и все его мрачные предчувствия она выслушивает, и, выслушав, все время находится в напряженнейшем желании бороться за его жизнь".
Работа над романом продолжалась до середины февраля 1940 г. - 13 февраля Булгаков диктовал жене последние правки к сцене похорон Берлиоза. "Умирая, он говорил, - вспоминала позже Елена Сергеевна, - может быть, это и правильно... Что я мог бы написать после "Мастера"?.."
Последняя фотография Михаила Булгакова с женой, февраль 1940 год. Фотография Константина Венца
Писатель умирал, а великий роман оставался в несведенных черновиках с разрозненными листами вставок. Елена Сергеевна у постели умирающего Булгакова обещала отредактировать текст "Мастера и Маргариты" и сделать все от нее зависящее, чтобы роман пошел в печать. "Чтобы знали... Чтобы знали...", - с трудом шептал Мастер.
10 марта 1940 года в дневнике Елены Сергеевны появилась лаконичная запись: "16. 39. Миша умер"...
Дом № 3 по Нащокинскому переулку, тогда еще улице Фурманова, был снесен в 1976 году. Уже всему миру было ясно, каким большим писателем был Михаил Афанасьевич Булгаков - в 1962 году. увидела свет "Жизнь господина де Мольера", в 1963 были опубликованы "Записки юного врача", в 1966 - "Белая гвардия", в 1966-1967 - журнальный вариант "Мастера и Маргариты", в 1973 - полный текст романа... Начался настоящий культ Булгакова, и при этом никому не пришло в голову сохранить памятные места, связанные с именем Мастера... Дом, в котором писатель нашел последнее успокоение, завершив труд своей жизни, плохо гармонировал с новым генеральским жилищным комплексом, раскинувшимся на целый квартал по тогдашним улицам Рылеева, Мясковского и Фурманова.
Здесь, рядом с "генеральским" домом стоял когда-то "писательский" дом, где была последняя московская квартира Булгакова (фото из журнала sir_roof)
Чтобы не раздражать привилегированных соседей, бывшую писательскую надстройку вместе с Нарышкинскими палатами, на которые ее когда-то водрузили, снесли. И следа от последнего московского дома Мастера не осталось...