Первый российский парламент: Государственная Дума Российской империи (1906 - 1917). Окончание
Начало: http://eho-2013.livejournal.com/600990.html, http://eho-2013.livejournal.com/601276.html
Третья Дума, начавшая свою работу 1 ноября 1907 г., оказалась самой работоспособной, нацеленной на решение практических задач. За время своего пятилетнего существования Третья Дума рассмотрела 2 572 законопроекта. Большое внимание уделялось аграрному вопросу, рабочему, национальному и вопросу об образовании. Среди принятых законопроектов были законы о частной собственности на землю (1910 г.), о страховании рабочих от несчастных случаев и по болезни, о введении местного самоуправления в западных губерниях (что позволило успокоить волнения в польских и прибалтийских землях). Был проведен проект о начальном народном образовании. Депутатов нередко упрекали в том, что они занимаются вопросами, не имеющими общенародного значения. Действительно, в Думе нередко решались вопросы, в масштабах страны незначительные - о выделении субсидий конкретным учебным заведениям в провинции, о дотациях на издание журналов по вопросам образования и культуры, об организации лечебных учреждений в отдаленных местностях и воинских частях… Но каждый из таких вопросов служил улучшению жизни в стране.
Александр Гучков
В Третьей Думе также случались конфликты - октябрист Александр Иванович Гучков, занимавший пост председателя Думы с марта 1910 года через год демонстративно покинул свой пост, протестуя против аграрной политики Столыпына, которого сам незадолго до того поддерживал; во время политического кризиса 1911 года Дума на три дня была распущена; амбициозные депутаты часто сознательно шли на обострение отношений с властью. Но все же тут не было одержимой ненависти, даже самые заядлые оппозиционеры не мешали парламентской работе и пытались создать своей деятельностью предпосылки к революционной ситуации.
Большим потрясением для России в целом, и для парламентариев в первую очередь оказалась гибель Петра Аркадьевича Столыпина, которых скончался 5 сентября 1911 года в результате ранений, нанесенных ему террористом. Это заставило иначе взглянуть на личность премьер-министра и плоды его реформ, увы, не доведенных до полного завершения, даже оппозиционеров и людей, разошедшихся с ним в политических взглядах. А.И. Гучков, сложивший с себя полномочия председателя Думы из-за несогласия с политикой Столыпина, и тот воспринимал гибель премьер-министра, как страшное несчастье для страны в целом.
Уже в эмиграции Гучков высказывал подозрения, что к убийству Столыпина имел непосредственное отношение департамент полиции, а идея, возможно, исходила из более высоких кругов. «Не знали, как отделаться от Столыпина», - говорил он Н.А. Базили, записывающему воспоминания политика, и приводил известные ему факты. Анализ этих фактов привел Гучкова к скрытому конфликту с государем, конфликту, который окончательно обстрится в 1917 году.
Но даже такие трагические события и последовавшие за ними политические перемены не привели к роспуску Думы или долгосрочному перерыву в ее работе. Российский парламент превратился во вполне работоспособный орган государственной власти. Тем не менее, это не мешало представителям либеральной оппозиции утверждать, что «Дума гнила на корню». И это говорил Милюков, впервые официально попавший в состав депутатов только в Думу третьего созыва. До того он, как член ЦК кадетской партии, вынужденно довольствовался неопределенным положением «теневого главы» кадетской фракции.
Павел Милюков
Третья Дума интенсивно работала весь отведенный ей законодательством срок - до 9 июня 1912 года, после чего депутаты были распущены и имели право выдвинуть свою кандидатуру на выборы в состав нового созыва народного представительства.
15 ноября 1912 года к работе приступила Государственная Дума четвертого созыва - последняя в истории Российской империи.
«Могло казаться, - писал П.Н. Милюков, - что переход от Третьей Думы к Четвертой есть простое продолжение того, что установилось за предыдущие пять лет. Но мы уже знаем, что и там ничего не «установилось», а «продолжалась» лишь внутренняя борьба между сторонниками старого и нового строя. С появлением четвертой Думы эта борьба вступила в новую стадию. сразу нельзя было предсказать, что эта стадия будет последней, ибо не было еще налицо того третьего фактора, который склонил развязку борьбы в сторону, обратную той, к которой стремилась власть. Этим фактором между страной и властью, была война».
Социал-демократическая фракция Четвертой Государственной Думы. В центре (с пышной шевелюрой и усами) большевик Роман Малиновский, который впоследствии был разоблачен как полицейский провокатор
Итогом выборов 1912 года оказалось, по словам Милюкова «уплотнение оппозиции». Хотя численный состав фракций в Четвертой Думе не столь уж принципиально отличался от прежнего состава, все же потеря той или иной фракцией 8-10 голосов могла решить вопрос с голосованием не так, как желали проправительственно настроенные депутаты. К тому же, на глазах менялись убеждения самых стойких сторонников режима. Даже правые октябристы становились в открытую конфронтацию с самодержавной властью, а центристы ощутимо полевели. Особенное чувство тревоги вызывало усиление влияния любимца императрицы Григория Распутина, малограмотного сибирского целителя, связанного с религиозным сектантством. Распутин имел возможность постоянно общаться с царской семьей и вмешиваться в дела управления государством, давая рекомендации по вопросам государственных назначений, внешней политики, отношения к происходящим событиям. При этом он вел столь своеобразный образ жизни, связанный с бесконечными кутежами и безобразными выходками, и так часто «распускал язык», что компрометировал семейство Романовых, безоговорочно доверявших этому человеку.
В обществе снова возникает недовольство высшей властью. политическая апатия сменяется жаждой радикальных перемен. «Русская общественность почувствовала потребность в более сильных возбуждениях, нежели ежедневная будничная работа Государственной Думы, притом же очевидно осужденная на бесплодие, - вспоминал П. Милюков. - Весь 1913 год проходит в проявлениях возрождающейся общественной самодеятельности. Публика совсем не интересуется вопросом, как распределить законодательный хлам, оставшийся в наследство от Третьей Думы. напротив, ее внимание привлекают общественные съезды»…
Увы, именно это отличало общественность России в предреволюционные годы - презрение к «ежедневной будничной работе», которая только и способна улучшить жизнь в стране, и стремление к блеску больших собраний, где на трибунах блистают политики, рисующие радужные перспективы грядущий жизни, которая придет сразу же, как только «весь мир насилья мы разрушим…
Дума погрязла в мелких склоках с правительством Горемыкина, сменившего на посту премьер-министра графа Коковцова 29 января 1914 года. парламентарии и левого и правого фланга объединились в отстаивании своих прав, на которые горемыкинский кабинет покушался. Правда, даже самые оппозиционные либералы признавали, что правительственные «нападения были большей часть мелкие, технические, малопонятные для страны, и сессия казалась бесцветной». (Милюков).
Война, начавшаяся летом 1914 года, резко все изменила. Общество было охвачено патриотическим подъемом, в стороне от которого не остались и депутаты. Недавние оппозиционеры призывали к «священному единению» всех сил общества перед угрозой со стороны внешнего врага. «Как бы то ни было, в момент объявления войны все … различия должны были стушеваться перед проявлением чувства здорового патриотизма при вторжении врага в пределы России», - писал П.Н. Милюков.
Но под влиянием неудач на фронте и недовольства политикой правительства и действиями императора это священное единение быстро разрушилось. К 1915 году большинство депутатов Думы изменили свои позиции и вновь заговорили о необходимости срочных радикальных перемен. При этом многие искренне болели за судьбы страны и старались делать все возможное, чтобы помочь фронту. Например, крайне правый депутат В. Пуришкевич, именовавшийся в общественных кругах не иначе, чем «думский клоун», и раздражавший всех своими агрессивными выходками, лично возглавлял санитарные поезда, вывозившие из окопов раненых. У большинства из тех политиков, кто оставался в тылу, на фронте были близкие. У П. Милюкова погиб любимый младший сын, боевой офицер… Впрочем, погибшие и раненые были и в доме Романовых. В 1915 году на фронте был убит родственник царя великий князь Олег Константинович.
Война, как это обычно бывает, прошла через каждую семью, оставляя за собой горе и слезы. И только самые беспринципные и амбициозные политики цинично пользовались отчаянием и недовольством народа, чтобы решать свои узкие задачи. В войсках началась разнузданная пропаганда и нагнетание революционной истерии, неприемлемой для армии воющего государства. Положение осложнялось слухами об измене в верхах и глухим раздражением против императрицы, демонстративно подчинявшейся всем указаниям «старца» Георгия.
Видные депутаты Думы, включая ее председателя М.В. Родзянко, пытались законными методами удалить Распутина от трона. Проводились расследования деятельности Распутина специально созданными комиссиями (о результатах разбирательств немедленно докладывали царю), собирались данные в МВД, министр внутренних дел, бывший депутат Думы А.Н. Хвостов предпринимал попытки выслать «старца» из столицы, потоком шли антираспутинские публикации… Царская семья воспринимала это лишь как происки против правящего режима и лично Николая II. Между тем, император принял на себя верховное командование армией, но дела на фронте от этого не выиграли.
В недрах Думы был создан Прогрессивный блок, объединивший представителей различных фракций. «Прогрессисты», вставшие на либеральные позиции, решили добиваться смены власти - и правительственной (что оказалось легко и привело к ситуации «министерской чехарды», когда министры в течение 1916 года неоднократно сменялись на своих постах), и верховной, в лице Николая II. По собственным признаниям большинства участников Прогрессивного блока (А.Ф. Керенского, П.Н. Милюкова и других) в их среде зрел заговор, ставивший целью смещение императора и замена его кем-либо из членов семьи. Скорее всего - несовершеннолетним сыном, царевичем Алексеем при регентстве великого князя Михаила Александровича, дяди мальчика. При этом полномочия нового императора должны быть существенно ограничены конституцией. Никаких репрессий в отношении свергнутого монарха не планировалось, но в качестве самодержца Николай Александрович не устраивал большиство членов Прогрессивного блока.
При этом либеральные думцы были так уверены в собственной победе, что приступили к формированию альтернативного правительства, в руки котрого должна была вот-вот «упасть» власть.
Между тем монархист, лидер правого крыла Думы В.М. Пуришкевич принял участие в другом заговоре - против всесильного фаворита императорского семейства Г. Распутина. Однако физическое устранение этой фигуры с исторической сцены уже ничего не могло изменить - процессы крушения империи были слишком глубоки и всеобъемлющи, и политические события приняли необратимый оборот.
Карикатура, изображающая Пуришкевича на думской трибуне
2 марта 1917 года два депутата Государственной Думы - А.И. Гучков и В.В. Шульгин - в вагоне поезда, стоявшего на железнодорожных путях под Псковом, приняли у императора Николая II отречение от престола. Отдавать царский венец маленькому Алексею больше никто не хотел. Царь отрекся и за себя, и за наследника, на что по юридическим канонам не имел права, но никто из видных политиков, среди которых было множество профессиональных юристов, не счел нужным «заметить» этот казус. Монархия в России перестала существовать.
Власть теперь принадлежала Временному комитету Государственной Думы, вскоре преобразованному во Временное правительство.
Председатель Думы М.В. Родзянко считал необходимым ради преемственности власти сохранить Государственную Думу до момента созыва Учредительного собрания, на котором новый состав народных представителей, избранных демократическим путем, определит будущее устройство России. Но Четвертая Государственная Дума, официальной датой прекращения полномочий которой считается 6 октября 1917 года, перестала играть сколько-нибудь серьезную роль. На первый план выдвинулись отдельные политики, которые делили власть без особой оглядки на доживающий последние месяцы старый парламент. К осени 1917 года обстановка в стране накалилась окончательно, и политические силы, не связанные с думской деятельностью, почувствовали себя хозяевами страны.
Видные парламентарии в большинстве своем не приняли новую власть и примкнули к Белому движению. Позже те из них, кто выжил в годы Гражданской войны, оказались в эмиграции. Их мемуары и опубликованные за пределами советской России дневники - бесценное свидетельство прошлого, позволяющее восстановить полную картину исторических процессов, происходивших в нашей стране.
Значение раннего этапа парламентской практики велико для России, хотя порой Государственную Думу империи и называли «Думой упущенных возможностей». Но даже высокие сановники оценивали появление такого органа власти как положительное явление в российской жизни:
«Достаточно было, однако, находиться хоть бы на государственной службе в России до Думы и при Думе, чтобы отчетливо оценить громадное и полезное значение перемены. Результаты первой и второй половины царствования несравнимы. С Думой поток свежего воздуха ворвался в деловые, но окостенелые петербургские канцелярии. Открытая общественная критика заставляла готовиться к ней, пересматривать все заведенные порядки, переоценивать по-новому и людей, и традиции. Даже если считать, что Дума должна была представлять собой только «мнение» русской земли, а власть и направляющая работа должны были оставаться за царским правительством, и то! − нельзя было не видеть громадного нравственного и делового роста, при Думе, даже этой «казенной» работы… Политическое, да и нравственное значение Думы, разумеется, не исчерпывалось влиянием ее на правящих. В Думе был залог роста всей вообще русской − военной, хозяйственной и культурной − мощи…
Нужно было поистине староверческое, глухое упорство последних правящих сановников, избранных зловещим, фатальным жребием, чтобы отбросить даже и эту патриотическую правую Четвертую Думу в левый, враждебный лагерь! Оттолкнули, замкнулись в непримиримой ненависти, испробовали − вместо примирительного, европейского, столыпинского пути − свой, черный, узкоколейный! И привели − к бездне». (И.И. Тхоржевский)
Третья Дума, начавшая свою работу 1 ноября 1907 г., оказалась самой работоспособной, нацеленной на решение практических задач. За время своего пятилетнего существования Третья Дума рассмотрела 2 572 законопроекта. Большое внимание уделялось аграрному вопросу, рабочему, национальному и вопросу об образовании. Среди принятых законопроектов были законы о частной собственности на землю (1910 г.), о страховании рабочих от несчастных случаев и по болезни, о введении местного самоуправления в западных губерниях (что позволило успокоить волнения в польских и прибалтийских землях). Был проведен проект о начальном народном образовании. Депутатов нередко упрекали в том, что они занимаются вопросами, не имеющими общенародного значения. Действительно, в Думе нередко решались вопросы, в масштабах страны незначительные - о выделении субсидий конкретным учебным заведениям в провинции, о дотациях на издание журналов по вопросам образования и культуры, об организации лечебных учреждений в отдаленных местностях и воинских частях… Но каждый из таких вопросов служил улучшению жизни в стране.
Александр Гучков
В Третьей Думе также случались конфликты - октябрист Александр Иванович Гучков, занимавший пост председателя Думы с марта 1910 года через год демонстративно покинул свой пост, протестуя против аграрной политики Столыпына, которого сам незадолго до того поддерживал; во время политического кризиса 1911 года Дума на три дня была распущена; амбициозные депутаты часто сознательно шли на обострение отношений с властью. Но все же тут не было одержимой ненависти, даже самые заядлые оппозиционеры не мешали парламентской работе и пытались создать своей деятельностью предпосылки к революционной ситуации.
Большим потрясением для России в целом, и для парламентариев в первую очередь оказалась гибель Петра Аркадьевича Столыпина, которых скончался 5 сентября 1911 года в результате ранений, нанесенных ему террористом. Это заставило иначе взглянуть на личность премьер-министра и плоды его реформ, увы, не доведенных до полного завершения, даже оппозиционеров и людей, разошедшихся с ним в политических взглядах. А.И. Гучков, сложивший с себя полномочия председателя Думы из-за несогласия с политикой Столыпина, и тот воспринимал гибель премьер-министра, как страшное несчастье для страны в целом.
Уже в эмиграции Гучков высказывал подозрения, что к убийству Столыпина имел непосредственное отношение департамент полиции, а идея, возможно, исходила из более высоких кругов. «Не знали, как отделаться от Столыпина», - говорил он Н.А. Базили, записывающему воспоминания политика, и приводил известные ему факты. Анализ этих фактов привел Гучкова к скрытому конфликту с государем, конфликту, который окончательно обстрится в 1917 году.
Но даже такие трагические события и последовавшие за ними политические перемены не привели к роспуску Думы или долгосрочному перерыву в ее работе. Российский парламент превратился во вполне работоспособный орган государственной власти. Тем не менее, это не мешало представителям либеральной оппозиции утверждать, что «Дума гнила на корню». И это говорил Милюков, впервые официально попавший в состав депутатов только в Думу третьего созыва. До того он, как член ЦК кадетской партии, вынужденно довольствовался неопределенным положением «теневого главы» кадетской фракции.
Павел Милюков
Третья Дума интенсивно работала весь отведенный ей законодательством срок - до 9 июня 1912 года, после чего депутаты были распущены и имели право выдвинуть свою кандидатуру на выборы в состав нового созыва народного представительства.
15 ноября 1912 года к работе приступила Государственная Дума четвертого созыва - последняя в истории Российской империи.
«Могло казаться, - писал П.Н. Милюков, - что переход от Третьей Думы к Четвертой есть простое продолжение того, что установилось за предыдущие пять лет. Но мы уже знаем, что и там ничего не «установилось», а «продолжалась» лишь внутренняя борьба между сторонниками старого и нового строя. С появлением четвертой Думы эта борьба вступила в новую стадию. сразу нельзя было предсказать, что эта стадия будет последней, ибо не было еще налицо того третьего фактора, который склонил развязку борьбы в сторону, обратную той, к которой стремилась власть. Этим фактором между страной и властью, была война».
Социал-демократическая фракция Четвертой Государственной Думы. В центре (с пышной шевелюрой и усами) большевик Роман Малиновский, который впоследствии был разоблачен как полицейский провокатор
Итогом выборов 1912 года оказалось, по словам Милюкова «уплотнение оппозиции». Хотя численный состав фракций в Четвертой Думе не столь уж принципиально отличался от прежнего состава, все же потеря той или иной фракцией 8-10 голосов могла решить вопрос с голосованием не так, как желали проправительственно настроенные депутаты. К тому же, на глазах менялись убеждения самых стойких сторонников режима. Даже правые октябристы становились в открытую конфронтацию с самодержавной властью, а центристы ощутимо полевели. Особенное чувство тревоги вызывало усиление влияния любимца императрицы Григория Распутина, малограмотного сибирского целителя, связанного с религиозным сектантством. Распутин имел возможность постоянно общаться с царской семьей и вмешиваться в дела управления государством, давая рекомендации по вопросам государственных назначений, внешней политики, отношения к происходящим событиям. При этом он вел столь своеобразный образ жизни, связанный с бесконечными кутежами и безобразными выходками, и так часто «распускал язык», что компрометировал семейство Романовых, безоговорочно доверявших этому человеку.
В обществе снова возникает недовольство высшей властью. политическая апатия сменяется жаждой радикальных перемен. «Русская общественность почувствовала потребность в более сильных возбуждениях, нежели ежедневная будничная работа Государственной Думы, притом же очевидно осужденная на бесплодие, - вспоминал П. Милюков. - Весь 1913 год проходит в проявлениях возрождающейся общественной самодеятельности. Публика совсем не интересуется вопросом, как распределить законодательный хлам, оставшийся в наследство от Третьей Думы. напротив, ее внимание привлекают общественные съезды»…
Увы, именно это отличало общественность России в предреволюционные годы - презрение к «ежедневной будничной работе», которая только и способна улучшить жизнь в стране, и стремление к блеску больших собраний, где на трибунах блистают политики, рисующие радужные перспективы грядущий жизни, которая придет сразу же, как только «весь мир насилья мы разрушим…
Дума погрязла в мелких склоках с правительством Горемыкина, сменившего на посту премьер-министра графа Коковцова 29 января 1914 года. парламентарии и левого и правого фланга объединились в отстаивании своих прав, на которые горемыкинский кабинет покушался. Правда, даже самые оппозиционные либералы признавали, что правительственные «нападения были большей часть мелкие, технические, малопонятные для страны, и сессия казалась бесцветной». (Милюков).
Война, начавшаяся летом 1914 года, резко все изменила. Общество было охвачено патриотическим подъемом, в стороне от которого не остались и депутаты. Недавние оппозиционеры призывали к «священному единению» всех сил общества перед угрозой со стороны внешнего врага. «Как бы то ни было, в момент объявления войны все … различия должны были стушеваться перед проявлением чувства здорового патриотизма при вторжении врага в пределы России», - писал П.Н. Милюков.
Но под влиянием неудач на фронте и недовольства политикой правительства и действиями императора это священное единение быстро разрушилось. К 1915 году большинство депутатов Думы изменили свои позиции и вновь заговорили о необходимости срочных радикальных перемен. При этом многие искренне болели за судьбы страны и старались делать все возможное, чтобы помочь фронту. Например, крайне правый депутат В. Пуришкевич, именовавшийся в общественных кругах не иначе, чем «думский клоун», и раздражавший всех своими агрессивными выходками, лично возглавлял санитарные поезда, вывозившие из окопов раненых. У большинства из тех политиков, кто оставался в тылу, на фронте были близкие. У П. Милюкова погиб любимый младший сын, боевой офицер… Впрочем, погибшие и раненые были и в доме Романовых. В 1915 году на фронте был убит родственник царя великий князь Олег Константинович.
Война, как это обычно бывает, прошла через каждую семью, оставляя за собой горе и слезы. И только самые беспринципные и амбициозные политики цинично пользовались отчаянием и недовольством народа, чтобы решать свои узкие задачи. В войсках началась разнузданная пропаганда и нагнетание революционной истерии, неприемлемой для армии воющего государства. Положение осложнялось слухами об измене в верхах и глухим раздражением против императрицы, демонстративно подчинявшейся всем указаниям «старца» Георгия.
Видные депутаты Думы, включая ее председателя М.В. Родзянко, пытались законными методами удалить Распутина от трона. Проводились расследования деятельности Распутина специально созданными комиссиями (о результатах разбирательств немедленно докладывали царю), собирались данные в МВД, министр внутренних дел, бывший депутат Думы А.Н. Хвостов предпринимал попытки выслать «старца» из столицы, потоком шли антираспутинские публикации… Царская семья воспринимала это лишь как происки против правящего режима и лично Николая II. Между тем, император принял на себя верховное командование армией, но дела на фронте от этого не выиграли.
В недрах Думы был создан Прогрессивный блок, объединивший представителей различных фракций. «Прогрессисты», вставшие на либеральные позиции, решили добиваться смены власти - и правительственной (что оказалось легко и привело к ситуации «министерской чехарды», когда министры в течение 1916 года неоднократно сменялись на своих постах), и верховной, в лице Николая II. По собственным признаниям большинства участников Прогрессивного блока (А.Ф. Керенского, П.Н. Милюкова и других) в их среде зрел заговор, ставивший целью смещение императора и замена его кем-либо из членов семьи. Скорее всего - несовершеннолетним сыном, царевичем Алексеем при регентстве великого князя Михаила Александровича, дяди мальчика. При этом полномочия нового императора должны быть существенно ограничены конституцией. Никаких репрессий в отношении свергнутого монарха не планировалось, но в качестве самодержца Николай Александрович не устраивал большиство членов Прогрессивного блока.
При этом либеральные думцы были так уверены в собственной победе, что приступили к формированию альтернативного правительства, в руки котрого должна была вот-вот «упасть» власть.
Между тем монархист, лидер правого крыла Думы В.М. Пуришкевич принял участие в другом заговоре - против всесильного фаворита императорского семейства Г. Распутина. Однако физическое устранение этой фигуры с исторической сцены уже ничего не могло изменить - процессы крушения империи были слишком глубоки и всеобъемлющи, и политические события приняли необратимый оборот.
Карикатура, изображающая Пуришкевича на думской трибуне
2 марта 1917 года два депутата Государственной Думы - А.И. Гучков и В.В. Шульгин - в вагоне поезда, стоявшего на железнодорожных путях под Псковом, приняли у императора Николая II отречение от престола. Отдавать царский венец маленькому Алексею больше никто не хотел. Царь отрекся и за себя, и за наследника, на что по юридическим канонам не имел права, но никто из видных политиков, среди которых было множество профессиональных юристов, не счел нужным «заметить» этот казус. Монархия в России перестала существовать.
Власть теперь принадлежала Временному комитету Государственной Думы, вскоре преобразованному во Временное правительство.
Председатель Думы М.В. Родзянко считал необходимым ради преемственности власти сохранить Государственную Думу до момента созыва Учредительного собрания, на котором новый состав народных представителей, избранных демократическим путем, определит будущее устройство России. Но Четвертая Государственная Дума, официальной датой прекращения полномочий которой считается 6 октября 1917 года, перестала играть сколько-нибудь серьезную роль. На первый план выдвинулись отдельные политики, которые делили власть без особой оглядки на доживающий последние месяцы старый парламент. К осени 1917 года обстановка в стране накалилась окончательно, и политические силы, не связанные с думской деятельностью, почувствовали себя хозяевами страны.
Видные парламентарии в большинстве своем не приняли новую власть и примкнули к Белому движению. Позже те из них, кто выжил в годы Гражданской войны, оказались в эмиграции. Их мемуары и опубликованные за пределами советской России дневники - бесценное свидетельство прошлого, позволяющее восстановить полную картину исторических процессов, происходивших в нашей стране.
Значение раннего этапа парламентской практики велико для России, хотя порой Государственную Думу империи и называли «Думой упущенных возможностей». Но даже высокие сановники оценивали появление такого органа власти как положительное явление в российской жизни:
«Достаточно было, однако, находиться хоть бы на государственной службе в России до Думы и при Думе, чтобы отчетливо оценить громадное и полезное значение перемены. Результаты первой и второй половины царствования несравнимы. С Думой поток свежего воздуха ворвался в деловые, но окостенелые петербургские канцелярии. Открытая общественная критика заставляла готовиться к ней, пересматривать все заведенные порядки, переоценивать по-новому и людей, и традиции. Даже если считать, что Дума должна была представлять собой только «мнение» русской земли, а власть и направляющая работа должны были оставаться за царским правительством, и то! − нельзя было не видеть громадного нравственного и делового роста, при Думе, даже этой «казенной» работы… Политическое, да и нравственное значение Думы, разумеется, не исчерпывалось влиянием ее на правящих. В Думе был залог роста всей вообще русской − военной, хозяйственной и культурной − мощи…
Нужно было поистине староверческое, глухое упорство последних правящих сановников, избранных зловещим, фатальным жребием, чтобы отбросить даже и эту патриотическую правую Четвертую Думу в левый, враждебный лагерь! Оттолкнули, замкнулись в непримиримой ненависти, испробовали − вместо примирительного, европейского, столыпинского пути − свой, черный, узкоколейный! И привели − к бездне». (И.И. Тхоржевский)