Любителям истории
В нашей стране долго внушали, что Босфор и Дарданеллы были нужны России исключительно от жадности. Поэтому и Первую мировую войну (инициатором которой была Германия, объявившая войну России), предлагали считать "империалистической" - империалистам, в том числе и русским, лишь бы что-то захапать. Многие россияне, даже из тех, кто в школе учился уже по другим программам, до сих пор повторяют эту мантру. Были ведь политические партии, считавшие нужным бороться с собственной страной, когда она вела тяжелейшую войну - но они же выступали против империализма и вообще за все хорошее...
В качестве информации к размышлению - отрывок из статьи «Жестокий урок», опубликованной в эмиграции капитаном 1-го ранга В. Меркушовым в журнале «Часовой», 1930, № 36.
«Вся беда в том, что при морской границе в 45.000 верст (сухопутная граница Российской империи - 18.000 верст), у нас почему-то считают, что России, как государству континентальному, флот вообще не нужен; в крайнем случае, можно ограничиться слабым флотом.
Как раньше, так и теперь, у нас не могут понять, что море является наиболее простым, дешевым и удобным средством сообщения, поэтому охране морских путей, по которым шло 80% русской внешней торговли, не придавали никакого значения. (В 1907 г. перевозка одной тонны груза на расстояние 1000 миль обходилась: по железной дороге 50 руб., а морем 2 руб. 50 коп.)
За такое пренебрежение морскими путями и морской силой нам пришлось расплатиться дорогой ценой, ценой крушения Российской империи…
С начала Великой войны Россия оказалась отрезанной от всего мира.
Для всей громадной империи остались две отдушины: Владивосток и замерзающий на 8 месяцев в году Архангельск, к тому же, связанный с центром узкоколейной дорогой.
Не имея сильного флота, Россия оказалась еще более изолированной, чем Германия, сохранившая свои порты Балтийского моря. Пока наши союзники, владея морем, отовсюду везли к себе все необходимое, великая, богатая сырьем Россия, в виду полной невозможности для железных дорог справиться с перевозками, находилась в положении осажденной крепости и задыхалась.
В течение всей войны русское общество возмущалось неспособностью правительства организовать жизнь страны, негодовало на расстройство железнодорожного транспорта, падение курса рубля, спекуляции, дороговизну и т.п.
В думских кругах твердили о необходимости образования ответственного министерства, считая его единственно способным справиться со всеми трудностями. Как видно, большинство не отдавало себе отчета в причинах разрухи и искало их не там, где следовало.
Конечно, спекуляция была налицо, но восстановить кровообращение страны (товарообмен), без открытия морских путей было бы не под силу и ответственному министерству.
Россия, почти лишенная возможности вывоза своих товаров, вынуждена была усиленно закупать за границей оружие, что вызывало падение курса рубля.
Единственный меч, который мог бы разрубить этот Гордиев узел, был только флот и, конечно, Черноморский флот, ибо через южные порты шло 60% нашей внешней торговли, а соотношение сил на море позволяло русскому флоту вести боевые действия с надеждой на успех.
Судя по всему, ни правительство, ни верховное командование не понимали всей важности немедленного овладения Босфором и Дарданеллами, в противном случае они приложили бы все усилия армии и флота, чтобы пробиться в Средиземное море.
Вместо этого мы занимались второстепенными задачами, бесплодно растрачивая силы в кровопролитных наступлениях, чаще всего диктовавшихся чувством союзнической солидарности, чем соображениями выгоды их для России.
Расстройство железнодорожного транспорта, перегруженного сверх всякой меры, привело к хаотическому распределению товаров и недостаткам некоторых из них, что вызвало спекуляции и дороговизну, возбудив население, утомленное затянувшейся войной.
Главным образом этими причинами, а не "прогнившим режимом" можно объяснить, что бунт запасных полков в Петрограде превратился в революцию.
Кроме неисчислимых потерь от падения курса рубля, отсутствие сильного флота только за первый год войны обошлось России в 391.900.000 рублей, составлявших пассив торгового баланса . Мало того, закрытие портов Черного и Балтийского морей, и как следствие - почти полное прекращение нашей внешней торговли, вынудило правительство сделать ряд займов для получения валюты, составивших к июлю 1915 года почтенную сумму в полтора миллиарда рублей.
Не отрицая необходимость капитальных реформ морского ведомства после Японской войны, нельзя не признать, что в виду полного отсутствие в то время флота у России, для Государственной думы было бы целесообразнее вместо систематического отказа в кредитах на судостроение, немедленно приступить к возрождению русской морской силы. К сожалению, в данном случае сказалось не только оскорбленное национальное самолюбие, потрясенное небывалым разгромом при Цусиме, но и полное непонимание русским народом роли флота и значения его в жизни государства.
Как в печати, так и в Государственной думе постоянно говорилось, что России флот не нужен, в крайнем случае соглашались только на флот, пригодный лишь для защиты побережья. Дум, систематически отказывая в кредитах на новое судостроение, не задумывалась над тем, как это должно отразиться на состоянии государственной обороны.
Вспомним знаменательный день 6 июня 1912 года, когда в Государственной думе обсуждалась малая программа судостроения, а вернее вопрос - быть или не быть флоту в России.
Партия Народной свободы энергично восстала против возрождения русской морской силы. Ее лидер П.Н. Милюков в своей более чем полуторачасовой речи высказал такие соображения:
- Против чего мы возражаем, это известно с 1908 года… Мы возражали тогда, и остаемся при этом и теперь: мы против широкого развертывания морской программы, против того, что мы называем маринизмом, против связывания народного представительства на ряд лет… Я вас спрашиваю, каким языком заговорит наша дипломатия, когда флот у нас будет? Вот почему я говорю, что нам нужны страховки от политических авантюр. И вы, которые будете сегодня голосовать за флот, должны ясно сознавать, что ответственность за ближайшую войну, результат ее будет на вашей совести!
Милюкова поддержали Челноков и Шингарев, причем последний закончил свою речь словами:
- Вотируйте на флот, но вы будете ответственны за то горе, которое можете причинить…»
В результате у России к началу Первой мировой войны оказалось крайне мало современных мощных кораблей... Достраивали уже в разгаре боевых действий.
А позиция Милюкова вдруг поменялась. Он стал так биться за проливы для России, что его прозвали Милюков-Дарданелльский.