О тайном браке великого князя Михаила Александровича. Часть 2
Окончание. Начало см. http://eho-2013.livejournal.com/175953.html
Находясь после венчания с любимой женщиной в Каннах, Михаил Александрович написал письма матери и брату, покаявшись и попросив прощения. Но эти послания только осложнили его отношения с родными...
31 октября 1912 г.
Hotel du Parc. Cannes
Моя дорогая Мама.
Если б ты знала только, как мне тяжело и больно огорчить тебя, а я знаю, что мое письмо принесет тебе большое горе, и заранее прошу тебя выслушать и простить меня. Я так хочу, чтобы ты поверила моим словам, что мне более чем тяжело огорчать тебя, дорогая Мама, но я обязан сказать тебе, что 16/29 октября, то есть две недели тому назад, я женился на Наталии Сергеевне Брасовой. Все последнее время я страшно мучился, что я не мог в силу обстоятельств говорить с тобой о том, что составляло все эти годы главный смысл моей жизни, но ты сама, по-видимому, этого никогда не хотела. Вот уже пять лет, как я познакомился с Наталией С[ергеевной], и люблю и уважаю ее с каждым годом все больше, но нравственное состояние было у меня всегда очень тяжелое, и последний год в Петербурге в особенности привел меня к сознанию, что только женитьба поможет мне выйти из этого тяжелого и ложного положения. Но, не желая тебя огорчать, я, может быть, никогда бы на это не решился, если бы не болезнь маленького Алексея и мысль, что наследником меня могли бы разлучить с Наталией С[ергеевной], чего теперь уже быть не может. Повторяю опять, что меня больше всего мучает мысль, что я тебя и Ники так ужасно огорчу, но продолжать такую жизнь, как до сих пор, для меня было слишком невыносимо. Итак, умоляю тебя, моя дорогая Мама, прости и пойми меня как мать, которую я горячо люблю всем моим сердцем.
Твой Миша.
Удивительно, но Михаил совершенно откровенно объясняет - именно болезнь маленького Алексея и возможное (в случае смерти мальчика) объявление брата царя Михаила Александровича наследником-цесаревичем заставили его поторопиться с венчанием. А то как бы не опоздать. И при этом недоумевает - и почему все на него так обиделись? И даже высказывает замаскированный упрек брату, ведь это Николай отправил его командовать воинской частью в Орел, надеясь, что разлука остудит чувства Михаила к любовнице.
Дорогой Ники.
Я знаю, что мое письмо принесет тебе большое горе, и я прошу тебя заранее, выслушай и пойми меня как твоего брата. Мне тем более тяжело огорчать тебя теперь, когда ты без того так озабочен болезнью Алексея, но именно это последнее обстоятельство и мысль, что меня могут разлучить с Наталией Сергеевной Брасовой, заставили меня обвенчаться с ней. Прошло уже пять лет, что я ее люблю, и теперь уже не могут сказать, что с моей стороны это было простое увлечение. Наоборот, с каждым годом я привязываюсь к ней все сильнее, и мысль, что я могу лишиться ее и нашего ребенка, мне слишком невыносима. Первое время я не думал о возможности брака с нею, но эти пять лет и в особенности последний год в Петербурге изменили мои намерения. Ты знаешь, что, несмотря даже на тяжелую двухлетнюю жизнь врозь (когда я был в Орле), у нас всегда была своя семья, я всегда смотрел на Наталию С[ергеевну] как на свою жену и всегда уважал ее, поэтому мне были страшно тяжелы те унижения и оскорбления, которые неизбежны при ее положении [и которые] приходилось ей переносить в Петербурге. Я тебе даю мое слово, что я не действовал ни под чьим давлением. Наталия С[ергеевна] никогда со мной об этом не говорила и этого не требовала, я сам пришел к сознанию, что иначе жить нечестно и надо выйти из этого ложного положения. Не скрою от тебя, что командовать кавалергардами мне было очень трудно и тяжело. Я чувствовал все время, что по своим привычкам, вкусам и стремлениям я совершенно не подхожу к ним, не говоря уже о том, что я не привык к городской жизни без воздуха и движения, благодаря чему я всю зиму хворал. Если б ты пошел навстречу некоторым моим желаниям, то ты во многом облегчил бы мне мое тяжелое положение. Я так просил мне не давать полка в СПб, зная заранее, что во время пребывания там Мама моя личная жизнь уже не может существовать. Все это, взятое вместе, заставило меня решиться на этот шаг и обвенчаться с Наталией Сергеевной. Наше венчание состоялось в Сербской церкви Св. Саввы в Вене 16/29 октября. Я знаю, что меня ждет наказание за мой поступок, и заранее готов перенести его, только одно прошу тебя: прости меня как Государь, перед которым я нарушил формальный закон, и пойми меня как брат, которого я горячо люблю всем своим сердцем.
Твой Миша.
P.S. Я одновременно написал письмо Мама.
Михаил Александрович
Известие о тайном браке Михаила стало настоящим потрясением для императорского семейства. 4 ноября 1912 года Мария Федоровна написала Николаю из Дании: «Теперь я должна сказать тебе о новом ужасно жестоком ударе! Я только что получила письмо от Миши, в котором он сообщает о своей женитьбе! Даже не верится, и не понимаю, что пишу, так это невыразимо отвратительно и меня совершенно убивает! Я только об одном прошу, чтобы это осталось в секрете… Я думаю, это единственное, что можно сделать, иначе я уже больше не покажусь, такой позор и срам! Бог ему простит, я только о нем могу сожалеть».
Николай ответил матери 7 ноября: «Я собирался написать Тебе по поводу нового горя, случившегося в нашей семье, и вот Ты уже узнала об отвратительной новости… Между мной и им сейчас все кончено, потому что он нарушил свое слово. Сколько раз он сам мне говорил, не я его просил, а он сам давал слово на ней не жениться. И я ему безгранично верил!.. Ему дела нет, ни до твоего горя, ни до нашего горя, ни до скандала, который это событие произведет в России. И в то же время, когда все говорят о войне, за несколько месяцев до юбилея Дома Романовых!!! Стыдно становится и тяжело».
Но, несмотря ни на что, Николай попытался оправдать брата хотя бы в своих собственных глазах - во всем виновата эта мерзкая женщина, а Миша просто потерял голову… Да, брат сделал страшную глупость, но все же большая часть вины лежит не на нем, а на его избраннице. Об этом он тоже писал матери:
«Бедный Миша стал на время невменяем, он думает и мыслит, как она прикажет, и спорить с ним совершенно напрасно… Она не только читает, но и снимает копии с телеграмм, писем и записок, показывает своим и затем хранит все это в Москве вместе с деньгами. Это такая хитрая и злая бестия, что противно о ней говорить».
Михаил и Наталья с сыном
Наталья Вульферт, как дочь присяжного поверенного, оказывавшего адвокатские услуги видным финансистам, прекрасно ориентировалась в деловых вопросах… Запастись копиями важных документов и найти надежный банковский сейф, где можно хранить портфель с компроматом на венценосных особ, - такое могло прийти в голову далеко не каждой романтически настроенной, влюбленной даме. Великий князь Николай Михайлович говорил: "Эта Наташа Шереметевская - умная, но злая женщина, а ее друзья - проходимцы и темные личности".
Зато французский посол Морис Палеолог, наблюдавший за Натальей Сергеевной в годы Первой мировой войны, оставил восторженный отзыв: "Она прелестна. Ее туалет свидетельствует о простом, индивидуальном и утонченном вкусе. Из-под расстегнутой шиншилловой шубки видно платье из серебристого шелка, отделанное кружевами. Шапочка светлого меха очень идет к ее пепельным волосам. Выражение лица гордое и чистое; черты прелестны; глаза бархатистые. На шее при свете зажженной люстры сверкает ожерелье из чудного жемчуга. (...) Малейшее ее движение отдает медленной, волнистой, нежней грацией".
Скрыть скандальный брак великого князя, оставить его «в секрете», как просила матушка, оказалось невозможно, тем более, что со стороны старшего брата Николая последовали санкции - Михаил был уволен со службы, ему был воспрещен въезд в Россию, над его имуществом учредили опеку. Лишь начавшаяся Мировая война привела братьев к примирению - Николай разрешил Михаилу с семьей вернуться на родину и восстановил его в званиях.
Мария Федоровна очень ждала возвращения младшего сына и страшно нервничала, представляя, как Миша встретится с Ники, и о чем они будут говорить… Встречу братьев мать устроила в своем дворце, чтобы присутствовать и, если надо, вмешаться. «Таким образом, Н[ики] и Миша впервые встретились здесь у меня, - записала она в дневник 11 августа 1914 года. - Эта их встреча меня глубоко тронула. М[иша] расплакался, но вскоре они оба подавили в себе эмоции и больше ни о чем не вспоминали».
Имя Миши часто, чуть ли ежедневно, мелькает на страницах дневника Марии Федоровны после его возвращения в Россию. А вот имя его жены и сына - табу. Словно бы никакой семьи у младшего сына нет вовсе.
Графиня Наталья Брасова
Генерал-майор, великий князь Михаил Александрович воевал, командовал знаменитой «дикой дивизией», в которой служили представители коренных народов Кавказа, и прославился на германском фронте. Его жене и сыну императором Николаем Александровичем был официально пожалован титул графов Брасовых, которым они самовольно именовались за границей. Но Мария Федоровна так и не смогла преодолеть своей антипатии к «этой женщине» и никогда не признала ни невестку, ни внука. Даже в эмиграции, когда имперские нравы остались в далеком прошлом, а Михаила уже не было в живых, графиня Брасова по-прежнему была для вдовствующей императрицы чужой… Чужим был и внук Георгий, красивый и умный юноша, в котором, как бы то ни было, текла кровь младшего сына Марии Федоровны, жестоко убитого большевиками.
Увы, единственный сын Михаила Александровича слишком рано и, как многие считали, не случайно погиб в автомобильной катастрофе.
Находясь после венчания с любимой женщиной в Каннах, Михаил Александрович написал письма матери и брату, покаявшись и попросив прощения. Но эти послания только осложнили его отношения с родными...
31 октября 1912 г.
Hotel du Parc. Cannes
Моя дорогая Мама.
Если б ты знала только, как мне тяжело и больно огорчить тебя, а я знаю, что мое письмо принесет тебе большое горе, и заранее прошу тебя выслушать и простить меня. Я так хочу, чтобы ты поверила моим словам, что мне более чем тяжело огорчать тебя, дорогая Мама, но я обязан сказать тебе, что 16/29 октября, то есть две недели тому назад, я женился на Наталии Сергеевне Брасовой. Все последнее время я страшно мучился, что я не мог в силу обстоятельств говорить с тобой о том, что составляло все эти годы главный смысл моей жизни, но ты сама, по-видимому, этого никогда не хотела. Вот уже пять лет, как я познакомился с Наталией С[ергеевной], и люблю и уважаю ее с каждым годом все больше, но нравственное состояние было у меня всегда очень тяжелое, и последний год в Петербурге в особенности привел меня к сознанию, что только женитьба поможет мне выйти из этого тяжелого и ложного положения. Но, не желая тебя огорчать, я, может быть, никогда бы на это не решился, если бы не болезнь маленького Алексея и мысль, что наследником меня могли бы разлучить с Наталией С[ергеевной], чего теперь уже быть не может. Повторяю опять, что меня больше всего мучает мысль, что я тебя и Ники так ужасно огорчу, но продолжать такую жизнь, как до сих пор, для меня было слишком невыносимо. Итак, умоляю тебя, моя дорогая Мама, прости и пойми меня как мать, которую я горячо люблю всем моим сердцем.
Твой Миша.
Удивительно, но Михаил совершенно откровенно объясняет - именно болезнь маленького Алексея и возможное (в случае смерти мальчика) объявление брата царя Михаила Александровича наследником-цесаревичем заставили его поторопиться с венчанием. А то как бы не опоздать. И при этом недоумевает - и почему все на него так обиделись? И даже высказывает замаскированный упрек брату, ведь это Николай отправил его командовать воинской частью в Орел, надеясь, что разлука остудит чувства Михаила к любовнице.
Дорогой Ники.
Я знаю, что мое письмо принесет тебе большое горе, и я прошу тебя заранее, выслушай и пойми меня как твоего брата. Мне тем более тяжело огорчать тебя теперь, когда ты без того так озабочен болезнью Алексея, но именно это последнее обстоятельство и мысль, что меня могут разлучить с Наталией Сергеевной Брасовой, заставили меня обвенчаться с ней. Прошло уже пять лет, что я ее люблю, и теперь уже не могут сказать, что с моей стороны это было простое увлечение. Наоборот, с каждым годом я привязываюсь к ней все сильнее, и мысль, что я могу лишиться ее и нашего ребенка, мне слишком невыносима. Первое время я не думал о возможности брака с нею, но эти пять лет и в особенности последний год в Петербурге изменили мои намерения. Ты знаешь, что, несмотря даже на тяжелую двухлетнюю жизнь врозь (когда я был в Орле), у нас всегда была своя семья, я всегда смотрел на Наталию С[ергеевну] как на свою жену и всегда уважал ее, поэтому мне были страшно тяжелы те унижения и оскорбления, которые неизбежны при ее положении [и которые] приходилось ей переносить в Петербурге. Я тебе даю мое слово, что я не действовал ни под чьим давлением. Наталия С[ергеевна] никогда со мной об этом не говорила и этого не требовала, я сам пришел к сознанию, что иначе жить нечестно и надо выйти из этого ложного положения. Не скрою от тебя, что командовать кавалергардами мне было очень трудно и тяжело. Я чувствовал все время, что по своим привычкам, вкусам и стремлениям я совершенно не подхожу к ним, не говоря уже о том, что я не привык к городской жизни без воздуха и движения, благодаря чему я всю зиму хворал. Если б ты пошел навстречу некоторым моим желаниям, то ты во многом облегчил бы мне мое тяжелое положение. Я так просил мне не давать полка в СПб, зная заранее, что во время пребывания там Мама моя личная жизнь уже не может существовать. Все это, взятое вместе, заставило меня решиться на этот шаг и обвенчаться с Наталией Сергеевной. Наше венчание состоялось в Сербской церкви Св. Саввы в Вене 16/29 октября. Я знаю, что меня ждет наказание за мой поступок, и заранее готов перенести его, только одно прошу тебя: прости меня как Государь, перед которым я нарушил формальный закон, и пойми меня как брат, которого я горячо люблю всем своим сердцем.
Твой Миша.
P.S. Я одновременно написал письмо Мама.
Михаил Александрович
Известие о тайном браке Михаила стало настоящим потрясением для императорского семейства. 4 ноября 1912 года Мария Федоровна написала Николаю из Дании: «Теперь я должна сказать тебе о новом ужасно жестоком ударе! Я только что получила письмо от Миши, в котором он сообщает о своей женитьбе! Даже не верится, и не понимаю, что пишу, так это невыразимо отвратительно и меня совершенно убивает! Я только об одном прошу, чтобы это осталось в секрете… Я думаю, это единственное, что можно сделать, иначе я уже больше не покажусь, такой позор и срам! Бог ему простит, я только о нем могу сожалеть».
Николай ответил матери 7 ноября: «Я собирался написать Тебе по поводу нового горя, случившегося в нашей семье, и вот Ты уже узнала об отвратительной новости… Между мной и им сейчас все кончено, потому что он нарушил свое слово. Сколько раз он сам мне говорил, не я его просил, а он сам давал слово на ней не жениться. И я ему безгранично верил!.. Ему дела нет, ни до твоего горя, ни до нашего горя, ни до скандала, который это событие произведет в России. И в то же время, когда все говорят о войне, за несколько месяцев до юбилея Дома Романовых!!! Стыдно становится и тяжело».
Но, несмотря ни на что, Николай попытался оправдать брата хотя бы в своих собственных глазах - во всем виновата эта мерзкая женщина, а Миша просто потерял голову… Да, брат сделал страшную глупость, но все же большая часть вины лежит не на нем, а на его избраннице. Об этом он тоже писал матери:
«Бедный Миша стал на время невменяем, он думает и мыслит, как она прикажет, и спорить с ним совершенно напрасно… Она не только читает, но и снимает копии с телеграмм, писем и записок, показывает своим и затем хранит все это в Москве вместе с деньгами. Это такая хитрая и злая бестия, что противно о ней говорить».
Михаил и Наталья с сыном
Наталья Вульферт, как дочь присяжного поверенного, оказывавшего адвокатские услуги видным финансистам, прекрасно ориентировалась в деловых вопросах… Запастись копиями важных документов и найти надежный банковский сейф, где можно хранить портфель с компроматом на венценосных особ, - такое могло прийти в голову далеко не каждой романтически настроенной, влюбленной даме. Великий князь Николай Михайлович говорил: "Эта Наташа Шереметевская - умная, но злая женщина, а ее друзья - проходимцы и темные личности".
Зато французский посол Морис Палеолог, наблюдавший за Натальей Сергеевной в годы Первой мировой войны, оставил восторженный отзыв: "Она прелестна. Ее туалет свидетельствует о простом, индивидуальном и утонченном вкусе. Из-под расстегнутой шиншилловой шубки видно платье из серебристого шелка, отделанное кружевами. Шапочка светлого меха очень идет к ее пепельным волосам. Выражение лица гордое и чистое; черты прелестны; глаза бархатистые. На шее при свете зажженной люстры сверкает ожерелье из чудного жемчуга. (...) Малейшее ее движение отдает медленной, волнистой, нежней грацией".
Скрыть скандальный брак великого князя, оставить его «в секрете», как просила матушка, оказалось невозможно, тем более, что со стороны старшего брата Николая последовали санкции - Михаил был уволен со службы, ему был воспрещен въезд в Россию, над его имуществом учредили опеку. Лишь начавшаяся Мировая война привела братьев к примирению - Николай разрешил Михаилу с семьей вернуться на родину и восстановил его в званиях.
Мария Федоровна очень ждала возвращения младшего сына и страшно нервничала, представляя, как Миша встретится с Ники, и о чем они будут говорить… Встречу братьев мать устроила в своем дворце, чтобы присутствовать и, если надо, вмешаться. «Таким образом, Н[ики] и Миша впервые встретились здесь у меня, - записала она в дневник 11 августа 1914 года. - Эта их встреча меня глубоко тронула. М[иша] расплакался, но вскоре они оба подавили в себе эмоции и больше ни о чем не вспоминали».
Имя Миши часто, чуть ли ежедневно, мелькает на страницах дневника Марии Федоровны после его возвращения в Россию. А вот имя его жены и сына - табу. Словно бы никакой семьи у младшего сына нет вовсе.
Графиня Наталья Брасова
Генерал-майор, великий князь Михаил Александрович воевал, командовал знаменитой «дикой дивизией», в которой служили представители коренных народов Кавказа, и прославился на германском фронте. Его жене и сыну императором Николаем Александровичем был официально пожалован титул графов Брасовых, которым они самовольно именовались за границей. Но Мария Федоровна так и не смогла преодолеть своей антипатии к «этой женщине» и никогда не признала ни невестку, ни внука. Даже в эмиграции, когда имперские нравы остались в далеком прошлом, а Михаила уже не было в живых, графиня Брасова по-прежнему была для вдовствующей императрицы чужой… Чужим был и внук Георгий, красивый и умный юноша, в котором, как бы то ни было, текла кровь младшего сына Марии Федоровны, жестоко убитого большевиками.
Увы, единственный сын Михаила Александровича слишком рано и, как многие считали, не случайно погиб в автомобильной катастрофе.