История одной помолвки. Часть 3
Окончание. Начало см. http://eho-2013.livejournal.com/163128.html и http://eho-2013.livejournal.com/163507.html
Александр II уже мысленно принял Дагмар в свое сердце и в свою семью, и не желал отступать, всячески выражая отеческие чувства по отношению к потенциальной невестке. Дагмар это ценила. В октябре 1865 года она писала царю: «Я даже не могу найти слов, чтобы объяснить Вам, как я была тронута, поняв по Вашему письму, что Вы все еще видите во мне одного из Ваших детей. Вы знаете, дорогой Папа, какое значение я этому придаю и что ничто не может меня сделать более счастливой. Вот мы уже шесть месяцев без нашего любимого Никса. И только год, как я его увидела отъезжающим в полном здравии! Все это время было мучительным для меня со всеми этими дорогими воспоминаниями о моей недолгой мечте, за которую я никогда не перестану благодарить небо».
М. Опекушин. Великий князь Николай Александрович
2 июня 1866 года яхта «Штандарт» с наследником-цесаревичем Александром на борту прибыла в Данию.
Король Датский Христиан, королевское семейство и придворные встретили Александра с таким теплом, что «жених поневоле», чувствовавший себя не в своей тарелке, окончательно оттаял. Обстановка казалась веселой и непринужденной, без всякой чопорности, свойственной многим королевским дворам в старушке Европе.
«…Здесь так приятно и весело, как я и не ожидал», - написал Александр в письме домой. И Дагмар показалась такой милой и такой родной…
«Ее милое лицо мне напоминает столько грустных впечатлений в Ницце и то милое и задушевное время, которое мы провели с нею в Югенхайме. Опять мысль и желание на ней жениться снова возникли во мне».
Правда, разместили Александра в тех же комнатах, где в прошлом останавливался его покойный брат, и где на окнах остались сделанные алмазом по стеклу надписи Nix и Dagmar… Поначалу его сердце сжалось от боли. Но для Саши принцесса больше не была Dagmar, она стала для него, как и для брата, маленькой Минни. Цесаревич написал отцу: «Милый Па, пишу Тебе из места, где Никса, наш милый, был так счастлив и выехал отсюда женихом. Дай Бог, чтобы и я был также счастлив… Мы всегда больше говорим с Минни о милом брате. У нее постоянно навертываются слезы, когда она говорит о нем. Почти во всех комнатах на окошках Никса вырезал свое имя и год своего пребывания, которые до сих пор остались на стеклах».
Николай Александрович и Минни
Александр волновался - как отец воспримет перемену в его настроении? Ведь только-только им пришлось пережить множество неприятных моментов, споров, ссор, невольной причиной которых была датская принцесса… Сын категорически отказывался от счастья, на которое обрекала его судьба и воля родителя. Ну и как теперь император сможет поверить Сашиным словам?
«Милый Па, пожалуйста, не думай, что это только пустые слова, я боюсь, что Ты не будешь мне верить после всего того, что было в последнее время в Царском. Но я совершенно переменился и сам себя не узнаю»…
Александр Александрович (второй справа, рядом с Минни) в гостях у датского королевского семейства
Возможно, у императора и были основания заподозрить сына в легкомыслии, но он только порадовался, когда цесаревич вскоре после приезда в Данию написал домой: «Я чувствую, что могу и даже очень полюбить милую Минни, тем более что она так нам дорога. Дай Бог, чтобы все устроилось так, как я желаю. Решительно не знаю, что скажет на все милая Минни; я не знаю ее чувства ко мне, и это меня очень мучит. Я уверен, что мы можем быть так счастливы вместе».
Отец тоже был в этом уверен и даже имел некоторые основания полагать, что Минни не оскорбит его сына жестоким отказом.
А у цесаревича Александра, как и у многих двадцатилетних юношей, сердце было просто-напросто открыто для любви… Душа ждала кого-нибудь, по вечной пушкинской формуле. И если одна любовь оказалась невозможной, другое чувство, не менее искреннее, тут же угнездилось в его душе.
Минни
Однако день проходил за днем, а Александр все не мог найти в себе силы объясниться и сделать предложение. Он сам упрекал себя за это, но как доходило до дела, волна стеснения накатывала, сковывала мысли и не давала говорить о главном.
Визит цесаревича продолжался, принимали его как жениха, но о свадьбе ни слова сказано не было… Положение становилось все более двусмысленным, Александр и сам это понимал. В дневнике цесаревича замелькали такие строки: «До сих пор я еще не предпринял ничего решительного. Собираюсь на днях поговорить с Фреди (старший брат Дагмар датский принц Фредерик. - Е.Х.). Хочется поскорее, да не решаюсь, а уехать без ничего невозможно, да и не следует. Дай Бог, чтобы все уладилось, как я бы желал. Молюсь постоянно об этом».
Объяснение случилось только на десятый день пребывания Александра в гостях у датского королевского семейства. Минни пригласила русского цесаревича осмотреть ее комнаты. Король Христиан и брат Александра великий князь Алексей, соблюдая приличия, поднялись в покои принцессы вместе с ними, но вскоре куда-то загадочным образом исчезли, оставив молодых людей наедине.
Чтобы застенчивый Александр в последний момент не спасся бегством, опять отложив долгожданное объяснение, сестра Минни принцесса Тюра как будто нечаянно, по ошибке (но весьма предусмотрительно!) заперла дверь снаружи. Пути к отступлению не было…
Роковой момент, когда решилась судьба наследника русского престола, Александр подробно описал в своем дневнике:
«Сначала осмотрел всю ее комнату, потом она показала мне все вещи от Никсы, его письма и карточки. (…) Но вот уже все альбомы пересмотрены, мои руки начинают дрожать, я чувствую страшное волнение. Минни мне предлагает прочесть письмо Никсы. (…) Тогда я сказал, что прошу ее руки. Она бросилась ко мне обнимать меня. Я сидел на углу дивана, а она на ручке. Я спросил ее: может ли она любить еще после моего милого брата? Она отвечала, что никого, кроме его любимого брата, и снова крепко меня поцеловала. Слезы брызнули и у меня, и у нее. Потом я ей сказал, что милый Никса много помог нам в этом деле и что теперь, конечно, он горячо молится о нашем счастье».
Предложение было сделано и с радостью принято. Самое трудное осталось позади. Дальше, как и положено, начались благословения, поздравления, слезы, тосты… Датские король и королева были счастливы, но от счастья почти постоянно рыдали.
Александр и Минни
Александр вручил невесте драгоценные подарки, приготовленные к этому случаю его родителями. Ювелирные украшения с редкими алмазами, изумрудами и жемчугами произвели сильное впечатление на будущих родственников - в небогатой Дании такой роскоши не знали… Жемчужное ожерелье понравилось невесте больше всего остального - всю оставшуюся жизнь она будет питать к жемчугу особое пристрастие, предпочитая его другим драгоценностям.
Шестнадцатилетний Алексей на радостях перебрал с выпивкой и впал в состояние полного беспамятства, конфузя старшего брата-жениха. Но добродушный король Христиан обратил это в шутку. На следующий день Александр написал в Россию родителям:
«Милые мои Па и Ма, обнимите меня и поздравьте от всей души. Так счастлив я никогда еще не был, как теперь»…
Александр II был рад, что не ошибся в своих расчетах - Дагмар оказалась именно той девушкой, которая нужна его сыну. Хорошо, что отец не позволил Саше наделать глупостей и, поддавшись увлечению, испортить себе судьбу. Полная перемена в настроениях сына свидетельствовала, что княжна Мещерская безнадежно забыта, а стало быть, ничего серьезного в этой истории не было. «От всей души обнимаем и благословляем вам обоих, - телеграфировали Александру родители из Петербурга. - Мы счастливы вашим счастьем. Да будет благословение Божие на вас».
Дагмар тоже написала русскому царю:
«Душка Па! Я обращаюсь к Вам сегодня как невеста нашего дорогого Саши. Я знаю, что Вы меня примете с любовью! Теперь мне только остается добавить, что я себя чувствую вдвойне привязанной к Вам, и что я вновь Ваш ребенок. Я прошу Бога, чтобы он нас благословил, чтобы я смогла сделать счастливым дорогого Сашу, чего он заслуживает!»
Этому обещанию, данному в день помолвки, - сделать Александра счастливым, Дагмар-Минни всегда была верна. До последних дней жизни Александра она старалась быть хорошей женой и делала все, что могла для его счастья.
Датский король Христиан и королева Луиза с детьми
Александр провел в Дании еще две недели и почти не расставался в эти дни с невестой. Он и вправду никогда еще не был так счастлив…
Когда пришло время уезжать домой, он оставил Минни в родительском доме с такой болью, словно отрывал от сердца родного и очень близкого человека. Он уже не просто выполнял отцовскую волю, но со всей отчетливостью понял, что жить без маленькой принцессы больше не может…
Вернувшись в Россию 1 июля, Александр стал умолять родителей ускорить свадьбу. Приличия требовали, чтобы члены венценосных домов, объявленные женихом и невестой, еще какое-то время пребывали в этом статусе - год, полтора года. Поспешность в деле заключения брачных союзов казалась сомнительной… Все начинали гадать - а какие-такие подспудные интересы и тайные события заставляют две семьи проявлять неприличную торопливость, толкая молодых под венец? Императрица Мария Александровна прекрасно это понимала и знала, что мать невесты, королева Луиза, - особа щепетильная и большая ревнительница приличий.
Императрица Мария Александровна
Однако разлука казалась непереносимой. Александр буквально считал дни, проведенные без невесты.
«Сегодня ровно неделя, - записал он в дневнике, - что мы покинули милый Фреденсборг. Какая перемена в жизни. Из такого рая попасть в Петербург, в смертную скуку; решительно не знаю, что делать от тоски и грусти. Единственное утешение, и большое, - это быть с Мама, да и то не удается мне поговорить с нею один на один обо всем, что меня всего более интересует, а именно: когда будет свадьба и когда опять вернусь в милую Данию. Меня так и тянет туда! Я надеюсь на Бога, что Он поможет мне устроить все, как можно. О, Дания! О, Минни! Только об этом я мечтаю и надеюсь, что буду там еще в нынешнем году».
Минни регулярно отправляла жениху нежные любовные послания, написанные по-французски: «Мой милый душка Саша! Я даже не могу тебе описать, с каким нетерпением я ждала твое первое письмо и как была рада, когда вечером получила его. Я благодарю тебя от всего сердца и посылаю тебе поцелуй за каждое маленькое нежное слово, так тронувшее меня. Я ужасно грустна оттого, что разлучена с моим милым, и оттого, что не могу разговаривать с ним и обнимать его. Единственное утешение, которое теперь остается, - это письма…
Часто я спрашиваю себя, почему это должно было случиться? Значит, Бог так хотел, и его воля исполнилась. Он всегда желает нам блага. Я признательна Ему за Его Божественную волю, направленную на меня, потому, что я снова счастлива.
Дорогой мой душка Саша, я все время думаю о тебе, день и ночь, не проходит минуты, чтобы я не посылала тебе мои мысли, чтобы они следовали за тобой повсюду. Ну, когда же настанет день, и мы снова увидимся?»
Александр, для которого столь серьезное и, главное, взаимное любовное увлечение было делом непривычным, приходил в полный восторг: «… Никогда, я думаю, невеста не писала своему жениху таких писем, как Минни пишет мне».
Мать влюбленного цесаревича, видя, как ее Саша страдает и томится, не могла остаться равнодушной и написала датскому королю с просьбой ускорить свадьбу и разрешить дочери переехать в Россию еще до вступления в брак, в качестве невесты - ей будет полезно немного привыкнуть к новым людям и обстановке до того, как в ее жизни произойдет решительная перемена. А уж за соблюдением всех приличий матушка-императрица проследит самолично - датская принцесса будет ее личной гостьей.
Минни с любимой собачкой
26 июля из Дании пришел ответ, что родители невесты согласны… Жизнь цесаревича осветилась надеждой. Минни писала ему:
«Я надеюсь, что ты доволен и что ты мне признателен за то, что я готова без промедления, в любой момент покинуть родительский дом, только ради тебя, моя душка. Твое письмо так тронуло меня. Видя, как нежно ты меня любишь, я могу быть бесконечно признательна за это Богу, за все то добро, которое Он послал мне. Ты, конечно, можешь понять, мой ангел, насколько это грустно для меня так быстро собраться и покинуть отцовский дом. Ведь я надеялась остаться здесь еще на зиму. Но я уверена, что найду настоящее счастье подле тебя, милый Саша!!!!»
1 сентября 1866 года, Дагмар покинула родную Данию и отправилась в Россию, чтобы связать с ней жизнь...
Александр II уже мысленно принял Дагмар в свое сердце и в свою семью, и не желал отступать, всячески выражая отеческие чувства по отношению к потенциальной невестке. Дагмар это ценила. В октябре 1865 года она писала царю: «Я даже не могу найти слов, чтобы объяснить Вам, как я была тронута, поняв по Вашему письму, что Вы все еще видите во мне одного из Ваших детей. Вы знаете, дорогой Папа, какое значение я этому придаю и что ничто не может меня сделать более счастливой. Вот мы уже шесть месяцев без нашего любимого Никса. И только год, как я его увидела отъезжающим в полном здравии! Все это время было мучительным для меня со всеми этими дорогими воспоминаниями о моей недолгой мечте, за которую я никогда не перестану благодарить небо».
М. Опекушин. Великий князь Николай Александрович
2 июня 1866 года яхта «Штандарт» с наследником-цесаревичем Александром на борту прибыла в Данию.
Король Датский Христиан, королевское семейство и придворные встретили Александра с таким теплом, что «жених поневоле», чувствовавший себя не в своей тарелке, окончательно оттаял. Обстановка казалась веселой и непринужденной, без всякой чопорности, свойственной многим королевским дворам в старушке Европе.
«…Здесь так приятно и весело, как я и не ожидал», - написал Александр в письме домой. И Дагмар показалась такой милой и такой родной…
«Ее милое лицо мне напоминает столько грустных впечатлений в Ницце и то милое и задушевное время, которое мы провели с нею в Югенхайме. Опять мысль и желание на ней жениться снова возникли во мне».
Правда, разместили Александра в тех же комнатах, где в прошлом останавливался его покойный брат, и где на окнах остались сделанные алмазом по стеклу надписи Nix и Dagmar… Поначалу его сердце сжалось от боли. Но для Саши принцесса больше не была Dagmar, она стала для него, как и для брата, маленькой Минни. Цесаревич написал отцу: «Милый Па, пишу Тебе из места, где Никса, наш милый, был так счастлив и выехал отсюда женихом. Дай Бог, чтобы и я был также счастлив… Мы всегда больше говорим с Минни о милом брате. У нее постоянно навертываются слезы, когда она говорит о нем. Почти во всех комнатах на окошках Никса вырезал свое имя и год своего пребывания, которые до сих пор остались на стеклах».
Николай Александрович и Минни
Александр волновался - как отец воспримет перемену в его настроении? Ведь только-только им пришлось пережить множество неприятных моментов, споров, ссор, невольной причиной которых была датская принцесса… Сын категорически отказывался от счастья, на которое обрекала его судьба и воля родителя. Ну и как теперь император сможет поверить Сашиным словам?
«Милый Па, пожалуйста, не думай, что это только пустые слова, я боюсь, что Ты не будешь мне верить после всего того, что было в последнее время в Царском. Но я совершенно переменился и сам себя не узнаю»…
Александр Александрович (второй справа, рядом с Минни) в гостях у датского королевского семейства
Возможно, у императора и были основания заподозрить сына в легкомыслии, но он только порадовался, когда цесаревич вскоре после приезда в Данию написал домой: «Я чувствую, что могу и даже очень полюбить милую Минни, тем более что она так нам дорога. Дай Бог, чтобы все устроилось так, как я желаю. Решительно не знаю, что скажет на все милая Минни; я не знаю ее чувства ко мне, и это меня очень мучит. Я уверен, что мы можем быть так счастливы вместе».
Отец тоже был в этом уверен и даже имел некоторые основания полагать, что Минни не оскорбит его сына жестоким отказом.
А у цесаревича Александра, как и у многих двадцатилетних юношей, сердце было просто-напросто открыто для любви… Душа ждала кого-нибудь, по вечной пушкинской формуле. И если одна любовь оказалась невозможной, другое чувство, не менее искреннее, тут же угнездилось в его душе.
Минни
Однако день проходил за днем, а Александр все не мог найти в себе силы объясниться и сделать предложение. Он сам упрекал себя за это, но как доходило до дела, волна стеснения накатывала, сковывала мысли и не давала говорить о главном.
Визит цесаревича продолжался, принимали его как жениха, но о свадьбе ни слова сказано не было… Положение становилось все более двусмысленным, Александр и сам это понимал. В дневнике цесаревича замелькали такие строки: «До сих пор я еще не предпринял ничего решительного. Собираюсь на днях поговорить с Фреди (старший брат Дагмар датский принц Фредерик. - Е.Х.). Хочется поскорее, да не решаюсь, а уехать без ничего невозможно, да и не следует. Дай Бог, чтобы все уладилось, как я бы желал. Молюсь постоянно об этом».
Объяснение случилось только на десятый день пребывания Александра в гостях у датского королевского семейства. Минни пригласила русского цесаревича осмотреть ее комнаты. Король Христиан и брат Александра великий князь Алексей, соблюдая приличия, поднялись в покои принцессы вместе с ними, но вскоре куда-то загадочным образом исчезли, оставив молодых людей наедине.
Чтобы застенчивый Александр в последний момент не спасся бегством, опять отложив долгожданное объяснение, сестра Минни принцесса Тюра как будто нечаянно, по ошибке (но весьма предусмотрительно!) заперла дверь снаружи. Пути к отступлению не было…
Роковой момент, когда решилась судьба наследника русского престола, Александр подробно описал в своем дневнике:
«Сначала осмотрел всю ее комнату, потом она показала мне все вещи от Никсы, его письма и карточки. (…) Но вот уже все альбомы пересмотрены, мои руки начинают дрожать, я чувствую страшное волнение. Минни мне предлагает прочесть письмо Никсы. (…) Тогда я сказал, что прошу ее руки. Она бросилась ко мне обнимать меня. Я сидел на углу дивана, а она на ручке. Я спросил ее: может ли она любить еще после моего милого брата? Она отвечала, что никого, кроме его любимого брата, и снова крепко меня поцеловала. Слезы брызнули и у меня, и у нее. Потом я ей сказал, что милый Никса много помог нам в этом деле и что теперь, конечно, он горячо молится о нашем счастье».
Предложение было сделано и с радостью принято. Самое трудное осталось позади. Дальше, как и положено, начались благословения, поздравления, слезы, тосты… Датские король и королева были счастливы, но от счастья почти постоянно рыдали.
Александр и Минни
Александр вручил невесте драгоценные подарки, приготовленные к этому случаю его родителями. Ювелирные украшения с редкими алмазами, изумрудами и жемчугами произвели сильное впечатление на будущих родственников - в небогатой Дании такой роскоши не знали… Жемчужное ожерелье понравилось невесте больше всего остального - всю оставшуюся жизнь она будет питать к жемчугу особое пристрастие, предпочитая его другим драгоценностям.
Шестнадцатилетний Алексей на радостях перебрал с выпивкой и впал в состояние полного беспамятства, конфузя старшего брата-жениха. Но добродушный король Христиан обратил это в шутку. На следующий день Александр написал в Россию родителям:
«Милые мои Па и Ма, обнимите меня и поздравьте от всей души. Так счастлив я никогда еще не был, как теперь»…
Александр II был рад, что не ошибся в своих расчетах - Дагмар оказалась именно той девушкой, которая нужна его сыну. Хорошо, что отец не позволил Саше наделать глупостей и, поддавшись увлечению, испортить себе судьбу. Полная перемена в настроениях сына свидетельствовала, что княжна Мещерская безнадежно забыта, а стало быть, ничего серьезного в этой истории не было. «От всей души обнимаем и благословляем вам обоих, - телеграфировали Александру родители из Петербурга. - Мы счастливы вашим счастьем. Да будет благословение Божие на вас».
Дагмар тоже написала русскому царю:
«Душка Па! Я обращаюсь к Вам сегодня как невеста нашего дорогого Саши. Я знаю, что Вы меня примете с любовью! Теперь мне только остается добавить, что я себя чувствую вдвойне привязанной к Вам, и что я вновь Ваш ребенок. Я прошу Бога, чтобы он нас благословил, чтобы я смогла сделать счастливым дорогого Сашу, чего он заслуживает!»
Этому обещанию, данному в день помолвки, - сделать Александра счастливым, Дагмар-Минни всегда была верна. До последних дней жизни Александра она старалась быть хорошей женой и делала все, что могла для его счастья.
Датский король Христиан и королева Луиза с детьми
Александр провел в Дании еще две недели и почти не расставался в эти дни с невестой. Он и вправду никогда еще не был так счастлив…
Когда пришло время уезжать домой, он оставил Минни в родительском доме с такой болью, словно отрывал от сердца родного и очень близкого человека. Он уже не просто выполнял отцовскую волю, но со всей отчетливостью понял, что жить без маленькой принцессы больше не может…
Вернувшись в Россию 1 июля, Александр стал умолять родителей ускорить свадьбу. Приличия требовали, чтобы члены венценосных домов, объявленные женихом и невестой, еще какое-то время пребывали в этом статусе - год, полтора года. Поспешность в деле заключения брачных союзов казалась сомнительной… Все начинали гадать - а какие-такие подспудные интересы и тайные события заставляют две семьи проявлять неприличную торопливость, толкая молодых под венец? Императрица Мария Александровна прекрасно это понимала и знала, что мать невесты, королева Луиза, - особа щепетильная и большая ревнительница приличий.
Императрица Мария Александровна
Однако разлука казалась непереносимой. Александр буквально считал дни, проведенные без невесты.
«Сегодня ровно неделя, - записал он в дневнике, - что мы покинули милый Фреденсборг. Какая перемена в жизни. Из такого рая попасть в Петербург, в смертную скуку; решительно не знаю, что делать от тоски и грусти. Единственное утешение, и большое, - это быть с Мама, да и то не удается мне поговорить с нею один на один обо всем, что меня всего более интересует, а именно: когда будет свадьба и когда опять вернусь в милую Данию. Меня так и тянет туда! Я надеюсь на Бога, что Он поможет мне устроить все, как можно. О, Дания! О, Минни! Только об этом я мечтаю и надеюсь, что буду там еще в нынешнем году».
Минни регулярно отправляла жениху нежные любовные послания, написанные по-французски: «Мой милый душка Саша! Я даже не могу тебе описать, с каким нетерпением я ждала твое первое письмо и как была рада, когда вечером получила его. Я благодарю тебя от всего сердца и посылаю тебе поцелуй за каждое маленькое нежное слово, так тронувшее меня. Я ужасно грустна оттого, что разлучена с моим милым, и оттого, что не могу разговаривать с ним и обнимать его. Единственное утешение, которое теперь остается, - это письма…
Часто я спрашиваю себя, почему это должно было случиться? Значит, Бог так хотел, и его воля исполнилась. Он всегда желает нам блага. Я признательна Ему за Его Божественную волю, направленную на меня, потому, что я снова счастлива.
Дорогой мой душка Саша, я все время думаю о тебе, день и ночь, не проходит минуты, чтобы я не посылала тебе мои мысли, чтобы они следовали за тобой повсюду. Ну, когда же настанет день, и мы снова увидимся?»
Александр, для которого столь серьезное и, главное, взаимное любовное увлечение было делом непривычным, приходил в полный восторг: «… Никогда, я думаю, невеста не писала своему жениху таких писем, как Минни пишет мне».
Мать влюбленного цесаревича, видя, как ее Саша страдает и томится, не могла остаться равнодушной и написала датскому королю с просьбой ускорить свадьбу и разрешить дочери переехать в Россию еще до вступления в брак, в качестве невесты - ей будет полезно немного привыкнуть к новым людям и обстановке до того, как в ее жизни произойдет решительная перемена. А уж за соблюдением всех приличий матушка-императрица проследит самолично - датская принцесса будет ее личной гостьей.
Минни с любимой собачкой
26 июля из Дании пришел ответ, что родители невесты согласны… Жизнь цесаревича осветилась надеждой. Минни писала ему:
«Я надеюсь, что ты доволен и что ты мне признателен за то, что я готова без промедления, в любой момент покинуть родительский дом, только ради тебя, моя душка. Твое письмо так тронуло меня. Видя, как нежно ты меня любишь, я могу быть бесконечно признательна за это Богу, за все то добро, которое Он послал мне. Ты, конечно, можешь понять, мой ангел, насколько это грустно для меня так быстро собраться и покинуть отцовский дом. Ведь я надеялась остаться здесь еще на зиму. Но я уверена, что найду настоящее счастье подле тебя, милый Саша!!!!»
1 сентября 1866 года, Дагмар покинула родную Данию и отправилась в Россию, чтобы связать с ней жизнь...