Ах, Арбат, ты мое отечество... Часть 3
Продолжение. Начало. см. http://eho-2013.livejournal.com/156000.html
http://eho-2013.livejournal.com/156524.html
Четырнадцатилетним мальчиком в июле 1826 года Александр Герцен был в Кремле на торжественном молебствии по случаю "избавления от крамолы" (разгрома декабрьского восстания) и воспринял происходящее с юношеской нетерпимостью. Писатель вспоминал: "... Перед алтарем, оскверненным кровавой молитвой, я клялся отомстить казненных..."
Александр Герцен в молодости
С Сивцевым Вражком и другими арбатскими переулками связаны основные события московской жизни Герцена. Еще в 1823 году отец Герцена, Иван Алексеевич Яковлев купил дом в Старой Конюшенной, между Арбатом и Пречистенкой (Большой Власьевский, д. № 14, не сохранился), чтобы быть поближе к брату, сенатору Льву Алексеевичу Яковлеву, уже обосновавшемуся в собственном доме в этих местах. Вместе с Иваном Алексеевичем на новое место переехали его "воспитанник" (так в официальных документах именовался незаконнорожденный сын И.А. Яковлева) Александр Герцен и мать Александра, иностранная подданная Луиза Гааг. Первый дом был не очень удачен - темный, печальный, похожий на тюрьму или больницу. Через некоторое время Яковлев покупает другой дом по соседству - вдова Ф.В. Ростопчина, бывшего главнокомандующего Москвы, прославившегося в 1812 г., уступает ему свое владение в Сивцевом Вражке. Позже Яковлев приобретает у генерала Тучкова еще один небольшой дом, стоящий рядом с "ростопчинским" и, по мнению Герцена, "уже совершенно ненужный". Тем не менее, именно "тучковскому" дому предстоит приютить Александра Ивановича в тяжелые времена под своей крышей. Впоследствие знакомство с племянником бывшего владельца дома, Алексеем Тучковым, человеком, причастным к кругу декабристов и проходившем по следствию о "деле 14 декабря", произвело на Герцена большое впечатление.
Герценовские дома до реставрации
"Ростопчинский" и "тучковский" дома (№№ 25 и 27 по Сивцевому Вражку) сохранялись до недавней реставрации (теперь среди знатоков старой Москвы идет спор, считать их восстановленными или полностью перестроенными). В отцовском доме № 25 в ночь с 20 на 21 июля 1834 года Герцен был арестован и препровожден в Пречистенскую полицейскую часть, а затем к месту заключения в Крутицкие казармы.
Герцена привлекли по делу "о пении пасквильных песен". Тайный агент донес в полицию, что это были "песни, наполненные гнусными и злоумышленными выражениями против верноподданической присяги". Незадолго до Герцена был арестован его друг и единомышленник Николай Огарев. (В царствование Николая I, напуганного Декабрьским восстанием, подобные вольности не дозволялись).
31 марта 1835 года всех, проходивших по делу (20 человек) отправили в ссылку. Герцен оказался в Вятке, Огарев - в Пензе.
Из ссылки Герцен, обзаведясь за это время семьей, вернулся в 1840 году в Москву и остановился в доме отца. Кружок его единомышленников продолжал собираться либо у Герцена, либо у Огарева, проживавшего на Арбате, д. № 10 (не сохранился). Последовала новая ссылка А.И. Герцена в Новгород (1841 - 1842 гг.) и опять возвращение в Москву, на Арбат. "...Я люблю Москву, люблю ее за русский характер, люблю за воспоминания юности...", - писал Герцен.
Николай Огарев и Александр Герцен
Сначала он поселился в доме по Малому Власьевскому переулку (и этот дом не сохранился), потом снова в Сивцевом (д. № 27). Герцен и помогавшие ему родственники и знакомые посмотрели несколько квартир на Арбате и в переулках (в сохранившихся письмах явно заметно желание Александра Ивановича поселиться именно в этих местах), но по разным причинам от других домов пришлось отказаться ("все квартиры лопнули"). Герцен с семьей вынужденно обосновывается в "тучковском" доме, необжитом, заброшенном, некогда неизвестно зачем приобретенным его отцом. Жена Герцена, Наталья Александровна, делает все, чтобы превратить этот дом в уютное семейное гнездо. Она пишет своей владимирской подруге: "А мы с приезда в Москву в ужасных хлопотах, все искали квартиру, бедный Александр с утра до вечера суетился и ничего не мог сделать, и мы принуждены были поселиться в том маленьком доме, в котором вы у нас были, и теперь также хлопочем устроить его - суета суетствий!"
Благодаря этим усилиям дом вскоре превращается в "тихий уголок, полный гармонии и счастия семейной жизни", по определению Герцена. В мезонине, подальше от домашней суеты, устроен кабинет, где Герцен может работать. Здесь им были написаны "Сорока-воровка", "Кто виноват?", "Доктор Крупов" и другие произведения. В настоящее время в доме размещается музей А.И. Герцена, а фасад его украшен мемориальной доской.
Дом-музей А.И. Герцена
Герцен хорошо знал и любил район Арбата и его обитателей. В его книгах можно найти замечательные наблюдения об арбатской жизни, где "не приходит все к одному знаменателю, а живут себе образцы разных времен, образований, слоев, широт и долгот русских. Здесь Ларины и Фамусовы спокойно оканчивают свой век, но не только они, а и Владимир Ленский, и наш чудак Чацкий. Онегиных было даже слишком много..."
В общей сложности, немало лет из бурной жизни Герцена прошли в Сивцевом Вражке - в доме № 25 1833 - 1834 гг., 1841 г., 1846 - 1847 гг., в доме № 27 - 1843 - 1846 гг. Весной 1846 г., после смерти отца, Герцен с семьей перебрался из "тучковского" в отцовский "ростопчинский", а в январе 1847 года писатель уехал из Сивцева Вражка, навсегда покинув родину. Провожавшие его друзья и близкие, по словам Герцена, "не догадывались, что это были похороны и вечная разлука".
В.Н. Нечаев. Арбат. 1830-е годы
Несмотря на популярность среди арбатских жителей демократических настроений, район этот в первой половине ХIХ века продолжал оставаться аристократическим, дворянским.
"Многие улицы в Москве, - писал В. Белинский, - как то: Тверская, Арбатская, Поварская, Никитская ... состоят преимущественно из "господских" (московское слово!) домов. И тут вы видите больше удобства, чем огромности или изящества. Во всем и на всем печать семейственности: и удобный дом, обширный, но тем не менее для одного семейства, широкий двор, а у ворот в летнее время многочисленная дворня..."
Виссарион Белинский в молодые годы
Белинскому были хорошо знакомы "господские" особняки в арбатских переулках - в 1834 году он поселился в усадьбе А.М. Полторацкого в Большом Левшинском переулке. Полторацкий баловался сочинительством и нанял бывшего студента в качестве литературного секретаря с проживанием в доме хозяина, дабы постоянно был под рукой. Рекомендовал Белинского на это место И.И. Лажечников, известный писатель. Он понимал, что Белинского нанимают в качестве "литературного батрака", дабы "вымыть почище белье литературное" графоману-хозяину, творившему под псевдонимом Доримедонт Прутиков. Однако условия своему секретарю Прутиков-Полторацкий предложил великолепные. К тому времени В.Г. Белинский был уже два года как исключен из университета, перебивался случайными гонорарами за переводы и журнальные публикации и испытывал временами крайнюю нужду. Однако и уклад жизни в богатом доме, и мировоззрение Полторацкого противоречили убеждениям бескомпрмиссного юноши, "неистового Виссариона". Герцен так вспоминал о Белинском: "Он не умел проповедовать, поучать, ему надобен был спор. Без возражений, без раздражения он не хорошо говорил, но когда он чувствовал себя уязвленным, когда касались его дорогих убеждений, когда у него начинали дрожать мышцы щек и голос прерывался, тут надобно было его видеть; он бросался на противника барсом, он рвал его на части, делал его смешным, делал его жалким..." Конечно, Полторацкий, не разделявший "дорогих убеждений" своего секретаря, вовсе не желал, чтобы его втягивали в споры, а потом "делали смешным, делали жалким". А то еще и "барсом бросались" бы на него в собственном доме. Белинскому пришлось покинуть особняк своего литературного патрона. И.И. Лажечников вспоминал об этом периоде жизни Белинского: "Он водворен в аристократическом доме, пользуется не только чистым, даже ароматическим воздухом, имеет прислугу, которая летает по мановению, имеет хороший стол, отличные вина, слушает музыку разных европейских знаменитостей, ... располагает огромной библиотекой, будто собственной, одним словом... катается словно сыр в масле. Но вскоре заходят тучи над этой блаженной жизнью. Оказывается, что за нее надо подчас жертвовать своими убеждениями... Так вот, в одно прекрасное утро Белинский исчезает со своим добром, завязанным в носовой платок... Шаги его направлены к такой же убогой квартире, в какой он жил прежде".
Особняк Полторацкого (Б. Левшинский переулок, д. № 6/2) хорошо сохранился до сих пор и отмечен мемориальной доской, напоминающей, что В.Г. Белинский проживал здесь в 30-х гг. ХIХ в. Однако в 1880-х дом был перестроен купцами Сабашниковыми, купившими его. Исчез портик и некоторые элементы ампирного декора. Но дом все же сохраняет свои классические ампиные очертания. В 2002 году перед особняком разобрали кирпичную ограду с решеткой, уничтожили остатки сада и на их месте установили памятник Нансену, какой-то неуместный среди ампирной застройки.
Нельзя не вспомнить еще один московский особняк тех времен, расположенный по соседству с Арбатом, но уже с другой стороны, на Малой Молчановке (д. № 2). Маленький, уютный домик с мезонином, когда-то окруженный садом, утопавший в зелени, теперь оказался на задворках Нового Арбата, возле скрытых от глаз прохожих неэстетичных задворков "Дома книги". Здесь в начале 30-х гг. ХIХ в. жил с бабушкой молодой студент Московского университета Михаил Лермонтов.
Дом-музей М.Ю. Лермонтова
В.Г. Белинский, А.И. Герцен, Н.П. Огарев, Н.В. Станкевич учились в университете одновременно с Лермонтовым, а проживавший по соседству на Арбате в 1831 г. А.С. Пушкин ходил по тем же улицам, что и юный Михаил Юрьевич. Именно здесь, у Арбатских ворот, Лермонтов осознал себя москвичом, навек любящим этот город. У Красных ворот, где поэт родился, семья Лермонтовых жила недолго. Здесь же, у Собачей площадки, Михаила ожидали многие значительные события его жизни - поступление в университет, дружба с А. Лопухиным, жившим рядом на Большой Молчановке, несчастная любовь к Н. Ивановой. В этом доме Лермонтовым было написано более 100 стихотворений, здесь он работал над поэмой "Демон". Отсюда, оставив университет, он уехал в Петербург, навстречу новой жизни, унося память о Москве в сердце.
Дом Лермонтова в 19940-х годах
"...Москва - моя родина и всегда ею останется. Там я родился, там много страдал и там же был слишком счастлив!" - писал он из Петербурга В.А. Лопухиной. Отголоски московских впечатлений поэта можно найти во многих его произведениях. Например, поездка героев в Симонов монастырь из "Княгини Лиговской": "Это было весною: уселись в длинные линии, запряженные каждая в 6 лошадей, и тронулись с Арбата веселым караваном. Солнце склонялось к Воробьевым горам, и вечер был в самом деле прекрасен".
Особняк на Малой Молчановке по счастью сохранился, отмечен мемориальной доской и в нем открыт музей М.Ю.Лермонтова. Правда, в настоящее время он на реставрации, но в 2014 году, к 200-летию поэта, должен вновь распахнуть двери.
В 1994 г. перед домом установлен бюст поэта работы скульптора А. Ваганова. На постаменте надпись: "Лермонтову - Союз антикваров".
http://eho-2013.livejournal.com/156524.html
Четырнадцатилетним мальчиком в июле 1826 года Александр Герцен был в Кремле на торжественном молебствии по случаю "избавления от крамолы" (разгрома декабрьского восстания) и воспринял происходящее с юношеской нетерпимостью. Писатель вспоминал: "... Перед алтарем, оскверненным кровавой молитвой, я клялся отомстить казненных..."
Александр Герцен в молодости
С Сивцевым Вражком и другими арбатскими переулками связаны основные события московской жизни Герцена. Еще в 1823 году отец Герцена, Иван Алексеевич Яковлев купил дом в Старой Конюшенной, между Арбатом и Пречистенкой (Большой Власьевский, д. № 14, не сохранился), чтобы быть поближе к брату, сенатору Льву Алексеевичу Яковлеву, уже обосновавшемуся в собственном доме в этих местах. Вместе с Иваном Алексеевичем на новое место переехали его "воспитанник" (так в официальных документах именовался незаконнорожденный сын И.А. Яковлева) Александр Герцен и мать Александра, иностранная подданная Луиза Гааг. Первый дом был не очень удачен - темный, печальный, похожий на тюрьму или больницу. Через некоторое время Яковлев покупает другой дом по соседству - вдова Ф.В. Ростопчина, бывшего главнокомандующего Москвы, прославившегося в 1812 г., уступает ему свое владение в Сивцевом Вражке. Позже Яковлев приобретает у генерала Тучкова еще один небольшой дом, стоящий рядом с "ростопчинским" и, по мнению Герцена, "уже совершенно ненужный". Тем не менее, именно "тучковскому" дому предстоит приютить Александра Ивановича в тяжелые времена под своей крышей. Впоследствие знакомство с племянником бывшего владельца дома, Алексеем Тучковым, человеком, причастным к кругу декабристов и проходившем по следствию о "деле 14 декабря", произвело на Герцена большое впечатление.
Герценовские дома до реставрации
"Ростопчинский" и "тучковский" дома (№№ 25 и 27 по Сивцевому Вражку) сохранялись до недавней реставрации (теперь среди знатоков старой Москвы идет спор, считать их восстановленными или полностью перестроенными). В отцовском доме № 25 в ночь с 20 на 21 июля 1834 года Герцен был арестован и препровожден в Пречистенскую полицейскую часть, а затем к месту заключения в Крутицкие казармы.
Герцена привлекли по делу "о пении пасквильных песен". Тайный агент донес в полицию, что это были "песни, наполненные гнусными и злоумышленными выражениями против верноподданической присяги". Незадолго до Герцена был арестован его друг и единомышленник Николай Огарев. (В царствование Николая I, напуганного Декабрьским восстанием, подобные вольности не дозволялись).
31 марта 1835 года всех, проходивших по делу (20 человек) отправили в ссылку. Герцен оказался в Вятке, Огарев - в Пензе.
Из ссылки Герцен, обзаведясь за это время семьей, вернулся в 1840 году в Москву и остановился в доме отца. Кружок его единомышленников продолжал собираться либо у Герцена, либо у Огарева, проживавшего на Арбате, д. № 10 (не сохранился). Последовала новая ссылка А.И. Герцена в Новгород (1841 - 1842 гг.) и опять возвращение в Москву, на Арбат. "...Я люблю Москву, люблю ее за русский характер, люблю за воспоминания юности...", - писал Герцен.
Николай Огарев и Александр Герцен
Сначала он поселился в доме по Малому Власьевскому переулку (и этот дом не сохранился), потом снова в Сивцевом (д. № 27). Герцен и помогавшие ему родственники и знакомые посмотрели несколько квартир на Арбате и в переулках (в сохранившихся письмах явно заметно желание Александра Ивановича поселиться именно в этих местах), но по разным причинам от других домов пришлось отказаться ("все квартиры лопнули"). Герцен с семьей вынужденно обосновывается в "тучковском" доме, необжитом, заброшенном, некогда неизвестно зачем приобретенным его отцом. Жена Герцена, Наталья Александровна, делает все, чтобы превратить этот дом в уютное семейное гнездо. Она пишет своей владимирской подруге: "А мы с приезда в Москву в ужасных хлопотах, все искали квартиру, бедный Александр с утра до вечера суетился и ничего не мог сделать, и мы принуждены были поселиться в том маленьком доме, в котором вы у нас были, и теперь также хлопочем устроить его - суета суетствий!"
Благодаря этим усилиям дом вскоре превращается в "тихий уголок, полный гармонии и счастия семейной жизни", по определению Герцена. В мезонине, подальше от домашней суеты, устроен кабинет, где Герцен может работать. Здесь им были написаны "Сорока-воровка", "Кто виноват?", "Доктор Крупов" и другие произведения. В настоящее время в доме размещается музей А.И. Герцена, а фасад его украшен мемориальной доской.
Дом-музей А.И. Герцена
Герцен хорошо знал и любил район Арбата и его обитателей. В его книгах можно найти замечательные наблюдения об арбатской жизни, где "не приходит все к одному знаменателю, а живут себе образцы разных времен, образований, слоев, широт и долгот русских. Здесь Ларины и Фамусовы спокойно оканчивают свой век, но не только они, а и Владимир Ленский, и наш чудак Чацкий. Онегиных было даже слишком много..."
В общей сложности, немало лет из бурной жизни Герцена прошли в Сивцевом Вражке - в доме № 25 1833 - 1834 гг., 1841 г., 1846 - 1847 гг., в доме № 27 - 1843 - 1846 гг. Весной 1846 г., после смерти отца, Герцен с семьей перебрался из "тучковского" в отцовский "ростопчинский", а в январе 1847 года писатель уехал из Сивцева Вражка, навсегда покинув родину. Провожавшие его друзья и близкие, по словам Герцена, "не догадывались, что это были похороны и вечная разлука".
В.Н. Нечаев. Арбат. 1830-е годы
Несмотря на популярность среди арбатских жителей демократических настроений, район этот в первой половине ХIХ века продолжал оставаться аристократическим, дворянским.
"Многие улицы в Москве, - писал В. Белинский, - как то: Тверская, Арбатская, Поварская, Никитская ... состоят преимущественно из "господских" (московское слово!) домов. И тут вы видите больше удобства, чем огромности или изящества. Во всем и на всем печать семейственности: и удобный дом, обширный, но тем не менее для одного семейства, широкий двор, а у ворот в летнее время многочисленная дворня..."
Виссарион Белинский в молодые годы
Белинскому были хорошо знакомы "господские" особняки в арбатских переулках - в 1834 году он поселился в усадьбе А.М. Полторацкого в Большом Левшинском переулке. Полторацкий баловался сочинительством и нанял бывшего студента в качестве литературного секретаря с проживанием в доме хозяина, дабы постоянно был под рукой. Рекомендовал Белинского на это место И.И. Лажечников, известный писатель. Он понимал, что Белинского нанимают в качестве "литературного батрака", дабы "вымыть почище белье литературное" графоману-хозяину, творившему под псевдонимом Доримедонт Прутиков. Однако условия своему секретарю Прутиков-Полторацкий предложил великолепные. К тому времени В.Г. Белинский был уже два года как исключен из университета, перебивался случайными гонорарами за переводы и журнальные публикации и испытывал временами крайнюю нужду. Однако и уклад жизни в богатом доме, и мировоззрение Полторацкого противоречили убеждениям бескомпрмиссного юноши, "неистового Виссариона". Герцен так вспоминал о Белинском: "Он не умел проповедовать, поучать, ему надобен был спор. Без возражений, без раздражения он не хорошо говорил, но когда он чувствовал себя уязвленным, когда касались его дорогих убеждений, когда у него начинали дрожать мышцы щек и голос прерывался, тут надобно было его видеть; он бросался на противника барсом, он рвал его на части, делал его смешным, делал его жалким..." Конечно, Полторацкий, не разделявший "дорогих убеждений" своего секретаря, вовсе не желал, чтобы его втягивали в споры, а потом "делали смешным, делали жалким". А то еще и "барсом бросались" бы на него в собственном доме. Белинскому пришлось покинуть особняк своего литературного патрона. И.И. Лажечников вспоминал об этом периоде жизни Белинского: "Он водворен в аристократическом доме, пользуется не только чистым, даже ароматическим воздухом, имеет прислугу, которая летает по мановению, имеет хороший стол, отличные вина, слушает музыку разных европейских знаменитостей, ... располагает огромной библиотекой, будто собственной, одним словом... катается словно сыр в масле. Но вскоре заходят тучи над этой блаженной жизнью. Оказывается, что за нее надо подчас жертвовать своими убеждениями... Так вот, в одно прекрасное утро Белинский исчезает со своим добром, завязанным в носовой платок... Шаги его направлены к такой же убогой квартире, в какой он жил прежде".
Особняк Полторацкого (Б. Левшинский переулок, д. № 6/2) хорошо сохранился до сих пор и отмечен мемориальной доской, напоминающей, что В.Г. Белинский проживал здесь в 30-х гг. ХIХ в. Однако в 1880-х дом был перестроен купцами Сабашниковыми, купившими его. Исчез портик и некоторые элементы ампирного декора. Но дом все же сохраняет свои классические ампиные очертания. В 2002 году перед особняком разобрали кирпичную ограду с решеткой, уничтожили остатки сада и на их месте установили памятник Нансену, какой-то неуместный среди ампирной застройки.
Нельзя не вспомнить еще один московский особняк тех времен, расположенный по соседству с Арбатом, но уже с другой стороны, на Малой Молчановке (д. № 2). Маленький, уютный домик с мезонином, когда-то окруженный садом, утопавший в зелени, теперь оказался на задворках Нового Арбата, возле скрытых от глаз прохожих неэстетичных задворков "Дома книги". Здесь в начале 30-х гг. ХIХ в. жил с бабушкой молодой студент Московского университета Михаил Лермонтов.
Дом-музей М.Ю. Лермонтова
В.Г. Белинский, А.И. Герцен, Н.П. Огарев, Н.В. Станкевич учились в университете одновременно с Лермонтовым, а проживавший по соседству на Арбате в 1831 г. А.С. Пушкин ходил по тем же улицам, что и юный Михаил Юрьевич. Именно здесь, у Арбатских ворот, Лермонтов осознал себя москвичом, навек любящим этот город. У Красных ворот, где поэт родился, семья Лермонтовых жила недолго. Здесь же, у Собачей площадки, Михаила ожидали многие значительные события его жизни - поступление в университет, дружба с А. Лопухиным, жившим рядом на Большой Молчановке, несчастная любовь к Н. Ивановой. В этом доме Лермонтовым было написано более 100 стихотворений, здесь он работал над поэмой "Демон". Отсюда, оставив университет, он уехал в Петербург, навстречу новой жизни, унося память о Москве в сердце.
Дом Лермонтова в 19940-х годах
"...Москва - моя родина и всегда ею останется. Там я родился, там много страдал и там же был слишком счастлив!" - писал он из Петербурга В.А. Лопухиной. Отголоски московских впечатлений поэта можно найти во многих его произведениях. Например, поездка героев в Симонов монастырь из "Княгини Лиговской": "Это было весною: уселись в длинные линии, запряженные каждая в 6 лошадей, и тронулись с Арбата веселым караваном. Солнце склонялось к Воробьевым горам, и вечер был в самом деле прекрасен".
Особняк на Малой Молчановке по счастью сохранился, отмечен мемориальной доской и в нем открыт музей М.Ю.Лермонтова. Правда, в настоящее время он на реставрации, но в 2014 году, к 200-летию поэта, должен вновь распахнуть двери.
В 1994 г. перед домом установлен бюст поэта работы скульптора А. Ваганова. На постаменте надпись: "Лермонтову - Союз антикваров".