Итак, роковая Матильда Кшесинская...
Начало см.: https://eho-2013.livejournal.com/1150375.html
https://eho-2013.livejournal.com/1151031.html
https://eho-2013.livejournal.com/1154041.html
1893 год выдался для Матильды непростым... Как началось с Новогодия, которое наследник цесаревич предпочел праздновать с родителями, а не с ней, так и пошло... Николай уделял Кшесинской все меньше внимания и по всем признакам охладел к своей возлюбленной. Разрыва не случилось, они продолжали встречаться, только все реже и реже. Сама Матильда нашла этому удобное для себя объяснение - отец-император слишком загрузил Николая государственными и военными делами, к тому же собирается его насильно женить на Гессенской принцессе... И это совершенно против воли Ники!
В своих мемуарах она писала: "... Наследник все менее и менее свободен в своих поступках. И я стала подумывать, не должен ли он снова ехать за границу в связи с постоянно поднимавшеимся вопросом о его женитьбе и о возможной помолвке с принцессой Алисой Гессенской, которую все больше считали подходящей для него невестой".
Вряд ли Матильда заблуждалась, скорее, приврала - и Алису Гессенскую в Доме Романовых подходящей невестой не считали, и о женитьбе наследника задумываться не хотели... Никто, кроме Эллы, сестры Алисы, и мужа Эллы Сергея Александровича, но им приходилось хранить это в глубокой тайне.
Аликс и Элла Гессенские с отцом, великим герцогом Людвигом
Между тем, Николаю было уже двадцать пять лет. Как будущий государь он должен был думать об интересах престолонаследия, да и по собственному убеждению ему давно пора было вступить в брак, но Мария Федоровна старалась не замечать подобных настроений сына. Устройство династических браков - дело непростое, но мать не желала делать ничего, чтобы помочь сыну найти свою суженую, оттягивая «страшный момент», сколько было в ее силах.
Однажды она чисто формально упомянула одну возможную невесту - Елену, дочь графа Парижского, герцога Орлеанского, претендента на французский престол (весьма сомнительного с точки зрения династических расчетов, если учесть, что Франция оставалась республикой и прекрасно обходилась без монарха), отчетливо понимая, что Ники вряд ли заинтересуется возможностью женитьбы на совершенно чужой и чуждой ему особе. Этот разговор вызвал у цесаревича лишь ощущение неловкости.
«В разговоре с Мама она мне сделала некоторый намек насчет Елены, дочери графа Парижского, что меня поставило в странное положение», - записал в дневнике удивленный Ники.
Этим все хлопоты матери по устройству судьбы сына и завершились. Правда, еще кайзер Вильгельм, набивавшийся к Ники в закадычные друзья, пытался сосватать ему собственную сестру, принцессу Маргариту - но у нее было слишком много недостатков: занудство, отсутствие женской привлекательности, костлявая фигура, и, главный, близкое родство с кайзером.
Этот вариант ни родители, ни сам жених даже не рассматривали всерьез, Ники даже утверждал, что лучше уйдет в монастырь, чем женится на Маргарите Прусской.
Принцесса Луиза Маргарита Прусская
Это только болезненное воображение завзятой сплетницы мадам Богданович могло подсказать ей такое невероятное развитие событий - «Говорят, что вчера порешена свадьба нашего наследника на Маргарите Германской. Об этом говорят на бирже».
Впрочем, госпожа генеральша была уверена, что цесаревич лучшего и не заслуживает, и что именно необходимость отдать сына в лапы прусской принцессы тревожит императрицу Марию Федоровну: «Был Кушелев *, - записала мадам Богданович, как всегда педантично указав автора слухов. - Говорил, что царица последние дни что-то невесела, что возможно ее тревожит предстоящая женитьба цесаревича на Маргарите, которая очень нехороша собой. И наследник невидный. Это навело Кушелева на мысль, что у нас выродятся царские типы. Он сказал также, что цесаревич любим в Преображенском и Гусарском полках, где он служил, но в нем нет грации, он неловок, не умеет встать, говорит же очень приветливо и развивается физически, но не умственно».
Что ж, даже самые осведомленные сплетники порой дают промашку… Невесты у Николая не было, и никто по этому поводу особо не тревожился.
А между тем, если бы родители Ники кинули клич по европейским монаршим домам, что такой завидный жених как русский цесаревич - молодой красавец, спортсмен, представитель одной из самых блестящих династий, будущий властелин богатейшей империи, к тому же, тонко чувствующий и деликатный человек, не страдающий врожденными пороками, пьянством и слабоумием, желает найти невесту, у Николая не было бы отбоя от принцесс со всего мира…
Но Марии Федоровне была глубоко неприятна мысль, что придется делить сына с какой-то посторонней особой. Вряд ли можно было надеяться, что Ники навсегда останется холостяком - это была бы большая проблема для царствующего дома Романовых, но императрица предпочитала, чтобы все так и тянулось без перемен сколь возможно дольше…
* Граф С.Е. Кушелев - генерал от инфантерии.
Впрочем, так было не только с Николаем - Мария Федоровна вообще с непонятным ужасом воспринимала необходимость устройства браков своих детей и при каждом сватовстве старалась вставлять палки в колеса, чтобы по возможности оттянуть роковой момент их свадьбы, а то и вовсе все разрушить. Так было с Ксенией...
В начале 1893 года Александр Михайлович решился попросить у государя руку его дочери Ксении. Согласием самой Ксении он уже заручился. Добившись аудиенции у государя под предлогом перевода на крейсер «Дмитрий Донской», отправлявшийся в плавание в Америку, Сандро «заодно» решил поговорить о возможности своей женитьбы на царской дочери.
Александр III встретил жениха весьма благосклонно и даже обнадежил его, но, сославшись на мнение жены (а у Марии Федоровны мнение на этот счет уже вполне сформировалось - она не желала «расставаться с дочерью»), отложил решение вопроса на целый год.
Великий князь вынужден был откланяться и уйти в долгое плавание, так и не превратившись в официального жениха Ксении.
Прошел год. Сандро вернулся в Петербург. Но его о предложении все словно бы забыли. А сам он постеснялся напрашиваться к царю на прием для окончательного решения вопроса. Тогда его отец, великий князь Михаил Николаевич, дядя Александра III, решил взять дело сватовства в свои руки.
«И не говоря ни слова, отец отправился в Аничков дворец, чтобы переговорить с государыней окончательно, оставив меня в состоянии крайнего волнения. Я знаю, что отец мой обожает великую княжну Ксению и сделает все, чтобы получить согласие ее царственных родителей на наш брак. Но я знал также и императрицу. Она не переносила, чтобы ее торопили или же ей противоречили, и я опасался, что она даст сгоряча отрицательный ответ и отрежет возможность дальнейших попыток».
Михаилу Николаевичу ценой скандала, но все же удалось добиться согласия императрицы на брак, хотя только Бог знает, чего это стоило! Сандро с ужасом спросил отца:
«Что сказала императрица? Она рассердилась?
- Рассердилась? Нет слов, чтобы описать ее гнев. Она ужасно меня бранила. Говорила, что хочу разбить ее счастье. Что не имею права похитить у нее дочь. Что она никогда не будет больше со мной разговаривать. Что никогда не ожидала, что человек моих лет будет вести себя столь ужасным образом. Грозила пожаловаться государю и попросить его покарать все наше семейство.
- И что же ты ответил?
- Ах, целую уйму разных вещей. Но к чему теперь все это. Мы ведь выиграли нашу борьбу. А это главное. Мы выиграли - и Ксения наша».
А императрица долго не могла успокоиться. Надо сказать, это странная реакция даже для очень любящей матери. Конечно, Ксения была молода - девятнадцать лет, но во все времена этот возраст считался более чем подходящим для вступления в брак - сама Мария Федоровна была моложе, когда венчалась с Александром.
Да и формулировки удивительные - или это неприкрытый эгоизм, который человек даже не в силах скрывать, или слова обезумевшей женщины, которая сама не понимает, что говорит, впав в истерику и не соблюдая никаких норм приличия. Разве сватовство к дочери может «разбить счастье» матери? Разве замужество дочери, которая после свадьбы останется жить в том же городе, в том же кругу и даже в том же родственном клане (в конце концов оказалось - даже в том же Аничковом дворце), что и мать, может означать «похищение»? И разве визит отца жениха к матери невесты для того, чтобы внести ясность в вопрос со сватовством, можно определить как попытку «вести себя столь ужасным образом»?
Похоже на реакцию капризного ребенка, у которого собираются забрать любимую куклу.
Именно так показалось и Ольге, младшей дочери императрицы. Единственный аргумент, который мать смогла придумать в обоснование своей позиции - Ксения еще слишком молода, Ольга считала абсурдным.
«Это была чушь, - говорила она. - Известно, что девушки из дома Романовых выходили замуж и в шестнадцать лет. Просто Мама не желала расставаться с Ксенией. Ей хотелось, чтобы дочь оставалась при ней. Но все понимали, что это должно случиться рано или поздно. Ксения и Сандро знали друг друга с детства. В конце концов, вмешались отцы, и моя Мама, как обычно, смирилась с поражением…»
Казалось бы, любовь к детям была у Марии Федоровны разумной и мудрой, но только, пока дело не касалось устройства их судьбы, и тогда материнская любовь вдруг оборачивалась другой стороной и становилась эгоистичной и тиранической…
Мария Федоровна и Ксения
Впрочем, в том, что касается Ксении, с течением времени императрица сумела взять себя в руки, смирилась с браком старшей дочери, приняла Сандро и полюбила его, как родного сына… Из всех детей Ксения окажется ближе других к материнскому сердцу, а соответственно, и муж, и дети Ксении тоже.
Однако, когда Ксения и Александр, добившись права стать женихом и невестой, должны были исполнить традиционный ритуал - пойти к родителям и получить их благословение, она предупредила жениха: «Будь осторожнее с Мама. Она еще сердится. Она прямо хотела уничтожить твоего отца за его настойчивость добиться ее согласия».
«Я рассмеялся, - вспоминал Сандро. - В этот момент я был готов бороться против всех императриц мира.
Стараясь выглядеть не рассерженной, императрица поцеловала меня и сказала:
- Я не должна была бы тебя целовать. Ты ведь отнимаешь у меня дочь. Но что я могу поделать? Пожалуйста, передай своему отцу, чтобы он, по крайней мере, в течение года не показывался мне на глаза».
Свадьбу, тем не менее, опять надолго отложили под предлогом подготовки приданого.
Мария Федоровна, Ксения и Сандро
И именно в 1893 году неожиданно выплыла наружу закулисная помощь Эллы и Сергея в деле развития отношений Ники и Аликс Гессенской. Мария Федоровна была вне себя. У нее отнимают сына! Против нее плетут гнусные злокозненные интриги!
Обычно, когда Ники заикался об Аликс Гессенской, мать старалась перевести разговор на другое - вот еще глупости, зачем им в семье этот «гессенский цветочек», хватит и Эллы, та, по крайней мере, умна, тактична и приветлива, а Аликс держится букой и ходит, словно аршин проглотила. Вообразить ее своей невесткой Мария Федоровна не могла и, главное, не желала.
И вдруг Ники, не имевший привычки обманывать мать, показал ей письма, связанные с закулисным сватовством, и императрица с ужасом узнала, как далеко зашло дело! И уяснила себе роль дражайших родственников - Эллы и Сергея - в этой истории. Оказывается, через них годами шла переписка Ники и Аликс, да и все прочие посреднические функции они с радостью на себя взяли.
И вот теперь Ники осмеливается просить у отца и матери разрешения поехать в Германию для окончательного объяснения с Аликс! Мария Федоровна, оскорбленная до глубины души, восприняла эту идею в штыки и постаралась настроить царственного супруга соответствующим образом. Ей в голову не могло прийти, что в таком важном деле, как устройство судьбы сына, их с императором отодвинут в сторону! Позволить Ники плясать под дудку Сергея и Эллы недопустимо, это значит - потакать интриганам!
Она ухитрилась накрутить и мужа - оказалось, что Сергей за спиной императора пытается устроить брак цесаревича! Это поразило и удивило императора еще больше. Своего согласия на поездку в Дармштадт он сыну не дал.
А великий князь Сергей, еще не зная, какие события развернулись в России, писал Ники из Дармштадта, обескураженный отказом племянника приехать для объяснения с Аликс:
«Какое фатальное впечатление произведет на нее твой ответ! Или у тебя нет ни характера, ни воли, или же твои чувства совсем изменились, а в таком случае более чем прискорбно, что ты прямо не сказал это жене или мне, когда мы с тобой об этом говорили в августе. Ты сам уполномочил жену поднять с нею этот вопрос; она все сделала, и когда все было готово - появляется твой непонятный ответ. Еще раз повторяю, что после этого все кончено, и жена тебя просит больше с нею никогда не поднимать этого вопроса».
Со словами «все кончено» Сергей Александрович, конечно же, сгоряча поторопился. Роковые судьбоносные романы редко завершаются так просто.
В ноябре 1893 года Сергей и Элла вернулись из-за границы, и тут разгорелся настоящий скандал. Мария Федоровна, клокотавшая от негодования, призвала великого князя к себе для объяснений.
Разговор был крайне неприятным. Сергей Александрович, по словам императрицы, проявил «удивительную бестактность» и не только не раскаялся в своих поступках, но имел нахальство упрекнуть ее, любящую мать, что она губит счастье своего сына! Мария Федоровна потребовала, чтобы Сергей и Элла раз и навсегда запомнили - счастье Ники не их дело!
Но Сергей как раз был уверен, что это именно «их дело» - как родной дядя он должен вмешаться, если родители проявляют черствость и невнимание. Пора позаботиться о выборе невесты для наследника, и лучше гессенской принцессы для брака не найти - она девушка серьезная, образованная, способная на искреннее чувство. К тому же Алиса - сирота, мать она потеряла в раннем детстве, а отец, герцог Людвиг Гессенский, умер полтора года назад, весной 1892 года, и кто же теперь позаботится об устройстве ее судьбы, если не родная сестра со своим мужем?
Императрица окончательно убедилась, что родственники плетут гнусные интриги, чтобы толкнуть ее любимого сына в капкан алчной искательницы удачи. А какова Элла! Казалась такой открытой, доброжелательной и чистосердечной, а сама делала все, чтобы отнять у Марии Федоровны сына! И ведь ни тени раскаяния! Ведет себя так, словно во всем права… Да еще после всего сделанного заявила безутешной матери - «без меня вам никогда не удастся ее уговорить»!
Марии Федоровне чуть не стало дурно - это что же, кого-то еще надо долго уговаривать вступить в брак с ее Ники? С первым женихом Европы, если не всего мира? И главное, кого уговаривать-то? Нищую, никому не нужную принцесску из крошечного заштатного герцогства?
А Элла, как ни в чем не бывало, пыталась объяснить свою позицию.
- Если бы я была уверена, что вы не станете возражать и не будете против, то действовала бы открыто…
- Да как вы посмели предпринимать что-либо, заранее зная, что мы против? - взвилась императрица.
Мария Федоровна наговорила не в меру энергичным родственникам много всего, не выбирая выражений. Нечто подобное выслушал не так давно и великий князь Михаил Николаевич, пришедший сватать за своего сына Ксению. Но у него хватило воли не прислушиваться к обидным словам и пропустить все мимо ушей.
Сергей Александрович отнесся к этому иначе. В письме к брату Павлу он горько сетовал, что свидание Ники и Аликс, которое наверняка привело бы к долгожданному объяснению и счастливой помолвке, «не состоялось только из-за каприза Минни, из глупого чувства ревности к нам! Теперь ей горько придется в этом каяться; конечно, Ники теперь пустится во все нелегкие… Просто страшно подумать - и мне делается нравственно и физически холодно! Все это тем кончится, что Ники женится без любви на первой попавшейся принцессе или, чего доброго, на черногорке! * И все из-за каприза Минни… Вот уж именно «счастье было так близко, так возможно», ибо, разумеется, при личном свидании любовь пересилила бы рассудок. Я глубоко скорблю и возмущаюсь на преступное легкомыслие Минни - это страшный грех на ее душе».
Великий князь Сергей Александрович был одним из немногих, кто посмел применительно к настроениям императрицы употребить слово «ревность». Но диагноз был верным. Ревность - вот было имя недуга Марии Федоровны. Ревность к тем, кто мог повлиять на ее детей, кто был им дорог, кто посмел занять хотя бы крохотный уголок в их сердце. Наверное, она никогда не призналась бы в этом даже самой себе, но именно ревность заставляла ее терять голову, когда кто-либо приближался к ее детям чуть ближе дозволенного посторонним предела.
А Алиса Гессенская, оказавшись в положении отвергнутой невесты, снова извещает Ники, что решила не менять свою веру (из чего следовал неизбежный вывод, что выйти замуж на православного цесаревича ей и самой не больно-то хотелось). Так ее гордость не столь сильно страдала.
Элла писала бабушке, английской королеве Виктории в ноябре 1893 года по поводу Ники и Аликс:
«Да, все в руках Божиих… Увы, мир такой злобный. Не сознавая, какая это продолжительная и глубокая любовь с обеих сторон, злые языки называют это честолюбием. (Приходится признать, что иносказательное выражение «злые языки» относится прежде всего к Александру III и Марии Федоровне - встреча с рассерженной императрицей на Эллу произвела сильное впечатление. - Е.Х.) Какие глупцы! Как будто подняться на трон заслуживает зависти! Только любовь чистая и сильная может дать мужество принять такое серьезное решение. Произойдет ли это когда-нибудь? Хотела бы я знать. Я прекрасно понимаю все, что вы говорите… Только я желаю этого потому, что мне нравится этот молодой человек…»
* Намек на дочерей короля Черногории Николая I Негоша, Милицу, Анастасию (Стану), и Елену. Эмансипированные черногорские княжны обучались в Петербурге, в Смольном институте, и две из них вышли замуж за представителей дома Романовых, оставшись в России. Не все новые родственники относились к ним с почтением и любовью, хотя мысль о возможном браке Николая с черногорской княжной приходила в голову многим. Вездесущая мадам Богданович записала еще в мае 1898 года: «Узнала… новость, что будет сегодня объявлена свадьба сына Николая Николаевича, великого князя Петра, с черногорской Милицей, что вторая черногорская [княжна] выйдет за Дмитрия Константиновича, а наследник женится на третьей».
Конечно, когда в семье кипели такие страсти, Николаю было уже не до Кшесинской. А она, пытаясь удержать его в своих сетях, на все лето сняла дачу рядом с Красным Селом, где полк Николая стоял в лагерях. "Летом мне хотелось жить в Красном Селе или поблизости от него, чтобы иметь возможность чаще видеть Наследника, который не мог выезжать из лагеря для встреч со мной".
Эта хитрость не спасла Матильду. Николай навестил ее на этой даче всего дважды за все лето, и то один раз не застал дома...
Видимо, понимая, что ее роскошный роман быстро увядает, Матильда занялась своей балетной карьерой, пока ее положение в Петербурге было не рядовым и отказывать балерине в просьбах многие не решались...
Продолжение следует...
https://eho-2013.livejournal.com/1151031.html
https://eho-2013.livejournal.com/1154041.html
1893 год выдался для Матильды непростым... Как началось с Новогодия, которое наследник цесаревич предпочел праздновать с родителями, а не с ней, так и пошло... Николай уделял Кшесинской все меньше внимания и по всем признакам охладел к своей возлюбленной. Разрыва не случилось, они продолжали встречаться, только все реже и реже. Сама Матильда нашла этому удобное для себя объяснение - отец-император слишком загрузил Николая государственными и военными делами, к тому же собирается его насильно женить на Гессенской принцессе... И это совершенно против воли Ники!
В своих мемуарах она писала: "... Наследник все менее и менее свободен в своих поступках. И я стала подумывать, не должен ли он снова ехать за границу в связи с постоянно поднимавшеимся вопросом о его женитьбе и о возможной помолвке с принцессой Алисой Гессенской, которую все больше считали подходящей для него невестой".
Вряд ли Матильда заблуждалась, скорее, приврала - и Алису Гессенскую в Доме Романовых подходящей невестой не считали, и о женитьбе наследника задумываться не хотели... Никто, кроме Эллы, сестры Алисы, и мужа Эллы Сергея Александровича, но им приходилось хранить это в глубокой тайне.
Аликс и Элла Гессенские с отцом, великим герцогом Людвигом
Между тем, Николаю было уже двадцать пять лет. Как будущий государь он должен был думать об интересах престолонаследия, да и по собственному убеждению ему давно пора было вступить в брак, но Мария Федоровна старалась не замечать подобных настроений сына. Устройство династических браков - дело непростое, но мать не желала делать ничего, чтобы помочь сыну найти свою суженую, оттягивая «страшный момент», сколько было в ее силах.
Однажды она чисто формально упомянула одну возможную невесту - Елену, дочь графа Парижского, герцога Орлеанского, претендента на французский престол (весьма сомнительного с точки зрения династических расчетов, если учесть, что Франция оставалась республикой и прекрасно обходилась без монарха), отчетливо понимая, что Ники вряд ли заинтересуется возможностью женитьбы на совершенно чужой и чуждой ему особе. Этот разговор вызвал у цесаревича лишь ощущение неловкости.
«В разговоре с Мама она мне сделала некоторый намек насчет Елены, дочери графа Парижского, что меня поставило в странное положение», - записал в дневнике удивленный Ники.
Этим все хлопоты матери по устройству судьбы сына и завершились. Правда, еще кайзер Вильгельм, набивавшийся к Ники в закадычные друзья, пытался сосватать ему собственную сестру, принцессу Маргариту - но у нее было слишком много недостатков: занудство, отсутствие женской привлекательности, костлявая фигура, и, главный, близкое родство с кайзером.
Этот вариант ни родители, ни сам жених даже не рассматривали всерьез, Ники даже утверждал, что лучше уйдет в монастырь, чем женится на Маргарите Прусской.
Принцесса Луиза Маргарита Прусская
Это только болезненное воображение завзятой сплетницы мадам Богданович могло подсказать ей такое невероятное развитие событий - «Говорят, что вчера порешена свадьба нашего наследника на Маргарите Германской. Об этом говорят на бирже».
Впрочем, госпожа генеральша была уверена, что цесаревич лучшего и не заслуживает, и что именно необходимость отдать сына в лапы прусской принцессы тревожит императрицу Марию Федоровну: «Был Кушелев *, - записала мадам Богданович, как всегда педантично указав автора слухов. - Говорил, что царица последние дни что-то невесела, что возможно ее тревожит предстоящая женитьба цесаревича на Маргарите, которая очень нехороша собой. И наследник невидный. Это навело Кушелева на мысль, что у нас выродятся царские типы. Он сказал также, что цесаревич любим в Преображенском и Гусарском полках, где он служил, но в нем нет грации, он неловок, не умеет встать, говорит же очень приветливо и развивается физически, но не умственно».
Что ж, даже самые осведомленные сплетники порой дают промашку… Невесты у Николая не было, и никто по этому поводу особо не тревожился.
А между тем, если бы родители Ники кинули клич по европейским монаршим домам, что такой завидный жених как русский цесаревич - молодой красавец, спортсмен, представитель одной из самых блестящих династий, будущий властелин богатейшей империи, к тому же, тонко чувствующий и деликатный человек, не страдающий врожденными пороками, пьянством и слабоумием, желает найти невесту, у Николая не было бы отбоя от принцесс со всего мира…
Но Марии Федоровне была глубоко неприятна мысль, что придется делить сына с какой-то посторонней особой. Вряд ли можно было надеяться, что Ники навсегда останется холостяком - это была бы большая проблема для царствующего дома Романовых, но императрица предпочитала, чтобы все так и тянулось без перемен сколь возможно дольше…
* Граф С.Е. Кушелев - генерал от инфантерии.
Впрочем, так было не только с Николаем - Мария Федоровна вообще с непонятным ужасом воспринимала необходимость устройства браков своих детей и при каждом сватовстве старалась вставлять палки в колеса, чтобы по возможности оттянуть роковой момент их свадьбы, а то и вовсе все разрушить. Так было с Ксенией...
В начале 1893 года Александр Михайлович решился попросить у государя руку его дочери Ксении. Согласием самой Ксении он уже заручился. Добившись аудиенции у государя под предлогом перевода на крейсер «Дмитрий Донской», отправлявшийся в плавание в Америку, Сандро «заодно» решил поговорить о возможности своей женитьбы на царской дочери.
Александр III встретил жениха весьма благосклонно и даже обнадежил его, но, сославшись на мнение жены (а у Марии Федоровны мнение на этот счет уже вполне сформировалось - она не желала «расставаться с дочерью»), отложил решение вопроса на целый год.
Великий князь вынужден был откланяться и уйти в долгое плавание, так и не превратившись в официального жениха Ксении.
Прошел год. Сандро вернулся в Петербург. Но его о предложении все словно бы забыли. А сам он постеснялся напрашиваться к царю на прием для окончательного решения вопроса. Тогда его отец, великий князь Михаил Николаевич, дядя Александра III, решил взять дело сватовства в свои руки.
«И не говоря ни слова, отец отправился в Аничков дворец, чтобы переговорить с государыней окончательно, оставив меня в состоянии крайнего волнения. Я знаю, что отец мой обожает великую княжну Ксению и сделает все, чтобы получить согласие ее царственных родителей на наш брак. Но я знал также и императрицу. Она не переносила, чтобы ее торопили или же ей противоречили, и я опасался, что она даст сгоряча отрицательный ответ и отрежет возможность дальнейших попыток».
Михаилу Николаевичу ценой скандала, но все же удалось добиться согласия императрицы на брак, хотя только Бог знает, чего это стоило! Сандро с ужасом спросил отца:
«Что сказала императрица? Она рассердилась?
- Рассердилась? Нет слов, чтобы описать ее гнев. Она ужасно меня бранила. Говорила, что хочу разбить ее счастье. Что не имею права похитить у нее дочь. Что она никогда не будет больше со мной разговаривать. Что никогда не ожидала, что человек моих лет будет вести себя столь ужасным образом. Грозила пожаловаться государю и попросить его покарать все наше семейство.
- И что же ты ответил?
- Ах, целую уйму разных вещей. Но к чему теперь все это. Мы ведь выиграли нашу борьбу. А это главное. Мы выиграли - и Ксения наша».
А императрица долго не могла успокоиться. Надо сказать, это странная реакция даже для очень любящей матери. Конечно, Ксения была молода - девятнадцать лет, но во все времена этот возраст считался более чем подходящим для вступления в брак - сама Мария Федоровна была моложе, когда венчалась с Александром.
Да и формулировки удивительные - или это неприкрытый эгоизм, который человек даже не в силах скрывать, или слова обезумевшей женщины, которая сама не понимает, что говорит, впав в истерику и не соблюдая никаких норм приличия. Разве сватовство к дочери может «разбить счастье» матери? Разве замужество дочери, которая после свадьбы останется жить в том же городе, в том же кругу и даже в том же родственном клане (в конце концов оказалось - даже в том же Аничковом дворце), что и мать, может означать «похищение»? И разве визит отца жениха к матери невесты для того, чтобы внести ясность в вопрос со сватовством, можно определить как попытку «вести себя столь ужасным образом»?
Похоже на реакцию капризного ребенка, у которого собираются забрать любимую куклу.
Именно так показалось и Ольге, младшей дочери императрицы. Единственный аргумент, который мать смогла придумать в обоснование своей позиции - Ксения еще слишком молода, Ольга считала абсурдным.
«Это была чушь, - говорила она. - Известно, что девушки из дома Романовых выходили замуж и в шестнадцать лет. Просто Мама не желала расставаться с Ксенией. Ей хотелось, чтобы дочь оставалась при ней. Но все понимали, что это должно случиться рано или поздно. Ксения и Сандро знали друг друга с детства. В конце концов, вмешались отцы, и моя Мама, как обычно, смирилась с поражением…»
Казалось бы, любовь к детям была у Марии Федоровны разумной и мудрой, но только, пока дело не касалось устройства их судьбы, и тогда материнская любовь вдруг оборачивалась другой стороной и становилась эгоистичной и тиранической…
Мария Федоровна и Ксения
Впрочем, в том, что касается Ксении, с течением времени императрица сумела взять себя в руки, смирилась с браком старшей дочери, приняла Сандро и полюбила его, как родного сына… Из всех детей Ксения окажется ближе других к материнскому сердцу, а соответственно, и муж, и дети Ксении тоже.
Однако, когда Ксения и Александр, добившись права стать женихом и невестой, должны были исполнить традиционный ритуал - пойти к родителям и получить их благословение, она предупредила жениха: «Будь осторожнее с Мама. Она еще сердится. Она прямо хотела уничтожить твоего отца за его настойчивость добиться ее согласия».
«Я рассмеялся, - вспоминал Сандро. - В этот момент я был готов бороться против всех императриц мира.
Стараясь выглядеть не рассерженной, императрица поцеловала меня и сказала:
- Я не должна была бы тебя целовать. Ты ведь отнимаешь у меня дочь. Но что я могу поделать? Пожалуйста, передай своему отцу, чтобы он, по крайней мере, в течение года не показывался мне на глаза».
Свадьбу, тем не менее, опять надолго отложили под предлогом подготовки приданого.
Мария Федоровна, Ксения и Сандро
И именно в 1893 году неожиданно выплыла наружу закулисная помощь Эллы и Сергея в деле развития отношений Ники и Аликс Гессенской. Мария Федоровна была вне себя. У нее отнимают сына! Против нее плетут гнусные злокозненные интриги!
Обычно, когда Ники заикался об Аликс Гессенской, мать старалась перевести разговор на другое - вот еще глупости, зачем им в семье этот «гессенский цветочек», хватит и Эллы, та, по крайней мере, умна, тактична и приветлива, а Аликс держится букой и ходит, словно аршин проглотила. Вообразить ее своей невесткой Мария Федоровна не могла и, главное, не желала.
И вдруг Ники, не имевший привычки обманывать мать, показал ей письма, связанные с закулисным сватовством, и императрица с ужасом узнала, как далеко зашло дело! И уяснила себе роль дражайших родственников - Эллы и Сергея - в этой истории. Оказывается, через них годами шла переписка Ники и Аликс, да и все прочие посреднические функции они с радостью на себя взяли.
И вот теперь Ники осмеливается просить у отца и матери разрешения поехать в Германию для окончательного объяснения с Аликс! Мария Федоровна, оскорбленная до глубины души, восприняла эту идею в штыки и постаралась настроить царственного супруга соответствующим образом. Ей в голову не могло прийти, что в таком важном деле, как устройство судьбы сына, их с императором отодвинут в сторону! Позволить Ники плясать под дудку Сергея и Эллы недопустимо, это значит - потакать интриганам!
Она ухитрилась накрутить и мужа - оказалось, что Сергей за спиной императора пытается устроить брак цесаревича! Это поразило и удивило императора еще больше. Своего согласия на поездку в Дармштадт он сыну не дал.
А великий князь Сергей, еще не зная, какие события развернулись в России, писал Ники из Дармштадта, обескураженный отказом племянника приехать для объяснения с Аликс:
«Какое фатальное впечатление произведет на нее твой ответ! Или у тебя нет ни характера, ни воли, или же твои чувства совсем изменились, а в таком случае более чем прискорбно, что ты прямо не сказал это жене или мне, когда мы с тобой об этом говорили в августе. Ты сам уполномочил жену поднять с нею этот вопрос; она все сделала, и когда все было готово - появляется твой непонятный ответ. Еще раз повторяю, что после этого все кончено, и жена тебя просит больше с нею никогда не поднимать этого вопроса».
Со словами «все кончено» Сергей Александрович, конечно же, сгоряча поторопился. Роковые судьбоносные романы редко завершаются так просто.
В ноябре 1893 года Сергей и Элла вернулись из-за границы, и тут разгорелся настоящий скандал. Мария Федоровна, клокотавшая от негодования, призвала великого князя к себе для объяснений.
Разговор был крайне неприятным. Сергей Александрович, по словам императрицы, проявил «удивительную бестактность» и не только не раскаялся в своих поступках, но имел нахальство упрекнуть ее, любящую мать, что она губит счастье своего сына! Мария Федоровна потребовала, чтобы Сергей и Элла раз и навсегда запомнили - счастье Ники не их дело!
Но Сергей как раз был уверен, что это именно «их дело» - как родной дядя он должен вмешаться, если родители проявляют черствость и невнимание. Пора позаботиться о выборе невесты для наследника, и лучше гессенской принцессы для брака не найти - она девушка серьезная, образованная, способная на искреннее чувство. К тому же Алиса - сирота, мать она потеряла в раннем детстве, а отец, герцог Людвиг Гессенский, умер полтора года назад, весной 1892 года, и кто же теперь позаботится об устройстве ее судьбы, если не родная сестра со своим мужем?
Императрица окончательно убедилась, что родственники плетут гнусные интриги, чтобы толкнуть ее любимого сына в капкан алчной искательницы удачи. А какова Элла! Казалась такой открытой, доброжелательной и чистосердечной, а сама делала все, чтобы отнять у Марии Федоровны сына! И ведь ни тени раскаяния! Ведет себя так, словно во всем права… Да еще после всего сделанного заявила безутешной матери - «без меня вам никогда не удастся ее уговорить»!
Марии Федоровне чуть не стало дурно - это что же, кого-то еще надо долго уговаривать вступить в брак с ее Ники? С первым женихом Европы, если не всего мира? И главное, кого уговаривать-то? Нищую, никому не нужную принцесску из крошечного заштатного герцогства?
А Элла, как ни в чем не бывало, пыталась объяснить свою позицию.
- Если бы я была уверена, что вы не станете возражать и не будете против, то действовала бы открыто…
- Да как вы посмели предпринимать что-либо, заранее зная, что мы против? - взвилась императрица.
Мария Федоровна наговорила не в меру энергичным родственникам много всего, не выбирая выражений. Нечто подобное выслушал не так давно и великий князь Михаил Николаевич, пришедший сватать за своего сына Ксению. Но у него хватило воли не прислушиваться к обидным словам и пропустить все мимо ушей.
Сергей Александрович отнесся к этому иначе. В письме к брату Павлу он горько сетовал, что свидание Ники и Аликс, которое наверняка привело бы к долгожданному объяснению и счастливой помолвке, «не состоялось только из-за каприза Минни, из глупого чувства ревности к нам! Теперь ей горько придется в этом каяться; конечно, Ники теперь пустится во все нелегкие… Просто страшно подумать - и мне делается нравственно и физически холодно! Все это тем кончится, что Ники женится без любви на первой попавшейся принцессе или, чего доброго, на черногорке! * И все из-за каприза Минни… Вот уж именно «счастье было так близко, так возможно», ибо, разумеется, при личном свидании любовь пересилила бы рассудок. Я глубоко скорблю и возмущаюсь на преступное легкомыслие Минни - это страшный грех на ее душе».
Великий князь Сергей Александрович был одним из немногих, кто посмел применительно к настроениям императрицы употребить слово «ревность». Но диагноз был верным. Ревность - вот было имя недуга Марии Федоровны. Ревность к тем, кто мог повлиять на ее детей, кто был им дорог, кто посмел занять хотя бы крохотный уголок в их сердце. Наверное, она никогда не призналась бы в этом даже самой себе, но именно ревность заставляла ее терять голову, когда кто-либо приближался к ее детям чуть ближе дозволенного посторонним предела.
А Алиса Гессенская, оказавшись в положении отвергнутой невесты, снова извещает Ники, что решила не менять свою веру (из чего следовал неизбежный вывод, что выйти замуж на православного цесаревича ей и самой не больно-то хотелось). Так ее гордость не столь сильно страдала.
Элла писала бабушке, английской королеве Виктории в ноябре 1893 года по поводу Ники и Аликс:
«Да, все в руках Божиих… Увы, мир такой злобный. Не сознавая, какая это продолжительная и глубокая любовь с обеих сторон, злые языки называют это честолюбием. (Приходится признать, что иносказательное выражение «злые языки» относится прежде всего к Александру III и Марии Федоровне - встреча с рассерженной императрицей на Эллу произвела сильное впечатление. - Е.Х.) Какие глупцы! Как будто подняться на трон заслуживает зависти! Только любовь чистая и сильная может дать мужество принять такое серьезное решение. Произойдет ли это когда-нибудь? Хотела бы я знать. Я прекрасно понимаю все, что вы говорите… Только я желаю этого потому, что мне нравится этот молодой человек…»
* Намек на дочерей короля Черногории Николая I Негоша, Милицу, Анастасию (Стану), и Елену. Эмансипированные черногорские княжны обучались в Петербурге, в Смольном институте, и две из них вышли замуж за представителей дома Романовых, оставшись в России. Не все новые родственники относились к ним с почтением и любовью, хотя мысль о возможном браке Николая с черногорской княжной приходила в голову многим. Вездесущая мадам Богданович записала еще в мае 1898 года: «Узнала… новость, что будет сегодня объявлена свадьба сына Николая Николаевича, великого князя Петра, с черногорской Милицей, что вторая черногорская [княжна] выйдет за Дмитрия Константиновича, а наследник женится на третьей».
Конечно, когда в семье кипели такие страсти, Николаю было уже не до Кшесинской. А она, пытаясь удержать его в своих сетях, на все лето сняла дачу рядом с Красным Селом, где полк Николая стоял в лагерях. "Летом мне хотелось жить в Красном Селе или поблизости от него, чтобы иметь возможность чаще видеть Наследника, который не мог выезжать из лагеря для встреч со мной".
Эта хитрость не спасла Матильду. Николай навестил ее на этой даче всего дважды за все лето, и то один раз не застал дома...
Видимо, понимая, что ее роскошный роман быстро увядает, Матильда занялась своей балетной карьерой, пока ее положение в Петербурге было не рядовым и отказывать балерине в просьбах многие не решались...
Продолжение следует...