Принцесса на подиуме. Натали Палей. Часть 3
Начало см.: http://eho-2013.livejournal.com/434619.html
http://eho-2013.livejournal.com/435694.html
Ирина и Наташа, дочери Павла Александровича
Жизнь семьи Павла Александровича в Париже была благополучной и счастливой, во всяком случае, для детей, которые всегда очень тепло вспоминали дом отца. Взрослые, возможно, страдали из-за разлуки с родиной и близкими людьми, но старались построить свой мир заново... Le monde ou l'on ne s'ennuie pas (фр. - мир, в котором мы не скучаем) - так говорили в семье, и это же выражение повторяли дети в письмах родителям.
Ольга Валерьяновна много внимания уделяла светской жизни, а детьми занимались хорошие гувернантки. Детей научили свободно говорить по-русски (Володя еще и неплохие стихи на русском писал), девочки занимались хореографией, музыкой и пением. Ольга и сама прекрасно пела, любила оперу и считала, что дети обязательно должны быть музыкальными...
Самым любимым занятием и для отца, и для детей было совместное чтение по вечерам. Павел Александрович так же развлекал и старших детей - Марию и Дмитрия - и они тоже очень любили такие совместные вечера. Мария Павловна, работая над своими мемуарами в более чем зрелом возрасте, вспоминала об этом...
Если удавалось провести несколько часов с отцом, это было самое лучшее время для Марии. Зажигалась настольная лампа под зеленым абажуром, Павел Александрович усаживался в свое любимое кожаное кресло, дети устраивались рядом... Отец любил читать вслух и читал очень выразительно, что называется, с чувством. Детская фантазия Марии дополняла звуки его голоса волшебными картинами, мелькавшими перед внутренним взором девочки, и эти мысленные иллюстрации к сказкам становились почти реальностью. Детское ощущение счастья - интересного, увлекательного занятия, тепла, уюта и покоя отцовского кабинета - сохранилось у Марии навсегда... Так же относились к чтению отца и младшие дети. Когда Володя уехал из дома, чтобы учиться в Пажеском корпусе, он писал домой: "Но Боже мой! Как меня по временам, особенно к вечеру, в субботу тянет к вам. Как мне хочется обнять тебя, мамочка, а папино чтение послушать. Как мне девочек по временам не хватает. Дай Бог, отпустят на денек раньше... и мне удастся целых две недели с вами пробыть. Я страшно мечтаю об этом..."
Павел Александрович с женой и дочерью Ириной
Младшенькая Наташа, или Таша, как называли ее в семье, была всеобщей любимицей. Она была очень живым, энергичным ребенком, по дому, как вспоминали близкие, не ходила, а летала... И была страшной почемучкой, изводя близких бесконечными вопросами. Узнав, к примеру, что мама собирается в оперу, не отпускала ее, не расспросив, и каждый новый ответ порождал новый вопрос: "А кто такая Аида? Дочь фараона? А кто такой фараон?". Сперва Ольга терпеливо объясняла все дочери, потом терпение заканчивалось, и она давала приказ: "Немедленно спать! Я уже опаздываю".
Еще одной забавой Таши было запрещенное любопытство к художественным коллекциям родителей. В доме было много ценных картин, антикварных вещиц, редкостного фарфора, дорогих китайских ваз и тончайших резных статуэток из слоновой кости. Детям трогать такие вещи категорически запрещалось, но стоило только отвлечься от того, что делает Таша, она уже обнаруживалась с какой-нибудь позолоченной чашечкой из сервиза саксонского фарфора в руках...
Володя с младшими сестрами
Между тем, положение жены и детей Павла Александровича было двусмысленным - при многих королевских дворах Европы было не принято принимать нетитулованных особ. И великий князь, сын, брат и дядя русских императоров, состоявших в родстве почти со всеми монаршими домами, не мог нанести визит родственникам вместе с женой и детьми, формально не имевшими титула. Баварский король сжалился над его страданиями и пожаловал Ольге титул графини Гогенфельзен, переходящий и детям Павла Александровича. Это несколько укрепило их положение.
Со старшими детьми, остававшимися в России, встречи у Павла Александровича были нечастными. В 1905 году, когда его брат Сергей Александрович погиб от бомбы террориста, ему было разрешено приехать на похороны.
(Встретив Павла Александровича на вокзале в Москве, Мария, давно простившая отца, бросилась к нему с рыданиями, в которых горечь и отчаяние из-за гибели дяди смешивались с радостью вновь, после долгого перерыва видеть любимое лицо отца).
Следующая встреча отца с уже выросшими детьми состоялась только в конце 1907 года в связи с предстоящим замужеством Марии, ставшей невестой шведского принца. Павел Александрович был глубоко обижен, что решение о замужестве его дочери было принято за его спиной и у него не попросили ни совета, ни благословения...
Дмитрий Павлович и Елизавета Федоровна
Мария и Дмитрий для встречи с отцом и его женой отправились в Петербург в сопровождении тети Эллы, которая, по словам Марии, "была мрачнее тучи". Когда Мария входила в двери знакомого с ранних детских лет петербургского дворца Павла Александровича, ее сердце бешено колотилось. Но родной дом остался прежним, таким же, каким был в воспоминаниях...
Отец, радостно улыбнувшись детям, почтительно поцеловал руку тети Эллы. В этот момент Мария заметила как в зеркале мелькнул профиль новоиспеченной графини Гогенфельзен, прятавшейся в соседней комнате в ожидании, когда ее представят детям мужа. В отражении ее лицо показалось напряженным, бледным, с заострившимися от волнения чертами.
Но когда мачеху познакомили с гостями, Мария поразилась изяществу и интеллигентности этой женщины. Ольга Валериановна делала все, чтобы придать встрече непринужденный и родственный характер, однако Елизавета Федоровна держалась сухо, всячески подчеркивая, что она здесь не по своей воле. Павел Александрович и дети оказались в сложной ситуации. Все чувствовали скованность, беседа за чаем не вязалась. Наконец отец пригласил всех в "английскую" гостиную, где на бильярдном столе были разложены ценные вещи, принадлежавшие когда-то покойной матери Марии и Дмитрия: драгоценности, меха, редкие кружева ручной работы. К пропылившимся футлярам с фамильными драгоценностями принцессы Александры много лет не прикасалась ничья рука... Как много воспоминаний было связано с каждой вещицей! Павел Александрович хотел разделить между старшими детьми это памятное наследство.
Мария Павловна в придворном наряде
Избалованная Мария взирала на разложенное перед ней богатство равнодушно. Камни показались ей потускневшими, драгоценные оправы старомодными... О материальной стоимости ювелирных изделий она никогда не задумывалась - драгоценности были лишь привычными в обиходе "побрякушками", необходимым дополнением к нарядам... Меха же после многолетнего пребывания в нафталине вообще выглядели не лучшим образом... Ольга Валериановна предложила отправить их в Париж на реставрацию - во Франции у нее были хорошие скорняки, а в России специалистов она не знала. Эта тема сблизила всех трех женщин, и беседа наконец приняла дружеский характер, коснувшись свадебного приданого Марии и парижских домов мод.
Прощаясь с падчерицей, графиня сказала, что ей хочется сделать Марии подарок на память об их первой встрече. Что бы Мария предпочла получить от новой родственницы, пусть скажет без стеснения... Мария успела обратить внимание на элегантное, хотя и не слишком дорогое ожерелье мачехи. Великолепно подобранные по тону аметисты эффектно дополняли темно-лиловое бархатное платье. Великая княжна робко сказала, что тоже не отказалась бы от аметистового ожерелья. Мачеха тут же сняла камни с шеи и надела их на Марию...
Продолжение следует.
http://eho-2013.livejournal.com/435694.html
Ирина и Наташа, дочери Павла Александровича
Жизнь семьи Павла Александровича в Париже была благополучной и счастливой, во всяком случае, для детей, которые всегда очень тепло вспоминали дом отца. Взрослые, возможно, страдали из-за разлуки с родиной и близкими людьми, но старались построить свой мир заново... Le monde ou l'on ne s'ennuie pas (фр. - мир, в котором мы не скучаем) - так говорили в семье, и это же выражение повторяли дети в письмах родителям.
Ольга Валерьяновна много внимания уделяла светской жизни, а детьми занимались хорошие гувернантки. Детей научили свободно говорить по-русски (Володя еще и неплохие стихи на русском писал), девочки занимались хореографией, музыкой и пением. Ольга и сама прекрасно пела, любила оперу и считала, что дети обязательно должны быть музыкальными...
Самым любимым занятием и для отца, и для детей было совместное чтение по вечерам. Павел Александрович так же развлекал и старших детей - Марию и Дмитрия - и они тоже очень любили такие совместные вечера. Мария Павловна, работая над своими мемуарами в более чем зрелом возрасте, вспоминала об этом...
Если удавалось провести несколько часов с отцом, это было самое лучшее время для Марии. Зажигалась настольная лампа под зеленым абажуром, Павел Александрович усаживался в свое любимое кожаное кресло, дети устраивались рядом... Отец любил читать вслух и читал очень выразительно, что называется, с чувством. Детская фантазия Марии дополняла звуки его голоса волшебными картинами, мелькавшими перед внутренним взором девочки, и эти мысленные иллюстрации к сказкам становились почти реальностью. Детское ощущение счастья - интересного, увлекательного занятия, тепла, уюта и покоя отцовского кабинета - сохранилось у Марии навсегда... Так же относились к чтению отца и младшие дети. Когда Володя уехал из дома, чтобы учиться в Пажеском корпусе, он писал домой: "Но Боже мой! Как меня по временам, особенно к вечеру, в субботу тянет к вам. Как мне хочется обнять тебя, мамочка, а папино чтение послушать. Как мне девочек по временам не хватает. Дай Бог, отпустят на денек раньше... и мне удастся целых две недели с вами пробыть. Я страшно мечтаю об этом..."
Павел Александрович с женой и дочерью Ириной
Младшенькая Наташа, или Таша, как называли ее в семье, была всеобщей любимицей. Она была очень живым, энергичным ребенком, по дому, как вспоминали близкие, не ходила, а летала... И была страшной почемучкой, изводя близких бесконечными вопросами. Узнав, к примеру, что мама собирается в оперу, не отпускала ее, не расспросив, и каждый новый ответ порождал новый вопрос: "А кто такая Аида? Дочь фараона? А кто такой фараон?". Сперва Ольга терпеливо объясняла все дочери, потом терпение заканчивалось, и она давала приказ: "Немедленно спать! Я уже опаздываю".
Еще одной забавой Таши было запрещенное любопытство к художественным коллекциям родителей. В доме было много ценных картин, антикварных вещиц, редкостного фарфора, дорогих китайских ваз и тончайших резных статуэток из слоновой кости. Детям трогать такие вещи категорически запрещалось, но стоило только отвлечься от того, что делает Таша, она уже обнаруживалась с какой-нибудь позолоченной чашечкой из сервиза саксонского фарфора в руках...
Володя с младшими сестрами
Между тем, положение жены и детей Павла Александровича было двусмысленным - при многих королевских дворах Европы было не принято принимать нетитулованных особ. И великий князь, сын, брат и дядя русских императоров, состоявших в родстве почти со всеми монаршими домами, не мог нанести визит родственникам вместе с женой и детьми, формально не имевшими титула. Баварский король сжалился над его страданиями и пожаловал Ольге титул графини Гогенфельзен, переходящий и детям Павла Александровича. Это несколько укрепило их положение.
Со старшими детьми, остававшимися в России, встречи у Павла Александровича были нечастными. В 1905 году, когда его брат Сергей Александрович погиб от бомбы террориста, ему было разрешено приехать на похороны.
(Встретив Павла Александровича на вокзале в Москве, Мария, давно простившая отца, бросилась к нему с рыданиями, в которых горечь и отчаяние из-за гибели дяди смешивались с радостью вновь, после долгого перерыва видеть любимое лицо отца).
Следующая встреча отца с уже выросшими детьми состоялась только в конце 1907 года в связи с предстоящим замужеством Марии, ставшей невестой шведского принца. Павел Александрович был глубоко обижен, что решение о замужестве его дочери было принято за его спиной и у него не попросили ни совета, ни благословения...
Дмитрий Павлович и Елизавета Федоровна
Мария и Дмитрий для встречи с отцом и его женой отправились в Петербург в сопровождении тети Эллы, которая, по словам Марии, "была мрачнее тучи". Когда Мария входила в двери знакомого с ранних детских лет петербургского дворца Павла Александровича, ее сердце бешено колотилось. Но родной дом остался прежним, таким же, каким был в воспоминаниях...
Отец, радостно улыбнувшись детям, почтительно поцеловал руку тети Эллы. В этот момент Мария заметила как в зеркале мелькнул профиль новоиспеченной графини Гогенфельзен, прятавшейся в соседней комнате в ожидании, когда ее представят детям мужа. В отражении ее лицо показалось напряженным, бледным, с заострившимися от волнения чертами.
Но когда мачеху познакомили с гостями, Мария поразилась изяществу и интеллигентности этой женщины. Ольга Валериановна делала все, чтобы придать встрече непринужденный и родственный характер, однако Елизавета Федоровна держалась сухо, всячески подчеркивая, что она здесь не по своей воле. Павел Александрович и дети оказались в сложной ситуации. Все чувствовали скованность, беседа за чаем не вязалась. Наконец отец пригласил всех в "английскую" гостиную, где на бильярдном столе были разложены ценные вещи, принадлежавшие когда-то покойной матери Марии и Дмитрия: драгоценности, меха, редкие кружева ручной работы. К пропылившимся футлярам с фамильными драгоценностями принцессы Александры много лет не прикасалась ничья рука... Как много воспоминаний было связано с каждой вещицей! Павел Александрович хотел разделить между старшими детьми это памятное наследство.
Мария Павловна в придворном наряде
Избалованная Мария взирала на разложенное перед ней богатство равнодушно. Камни показались ей потускневшими, драгоценные оправы старомодными... О материальной стоимости ювелирных изделий она никогда не задумывалась - драгоценности были лишь привычными в обиходе "побрякушками", необходимым дополнением к нарядам... Меха же после многолетнего пребывания в нафталине вообще выглядели не лучшим образом... Ольга Валериановна предложила отправить их в Париж на реставрацию - во Франции у нее были хорошие скорняки, а в России специалистов она не знала. Эта тема сблизила всех трех женщин, и беседа наконец приняла дружеский характер, коснувшись свадебного приданого Марии и парижских домов мод.
Прощаясь с падчерицей, графиня сказала, что ей хочется сделать Марии подарок на память об их первой встрече. Что бы Мария предпочла получить от новой родственницы, пусть скажет без стеснения... Мария успела обратить внимание на элегантное, хотя и не слишком дорогое ожерелье мачехи. Великолепно подобранные по тону аметисты эффектно дополняли темно-лиловое бархатное платье. Великая княжна робко сказала, что тоже не отказалась бы от аметистового ожерелья. Мачеха тут же сняла камни с шеи и надела их на Марию...
Продолжение следует.