«ПРИ СТАЛИНЕ БЫЛ ПОРЯДОК…»
Оригинал взят у pudoga в Александр Костин. «ПРИ СТАЛИНЕ БЫЛ ПОРЯДОК…»
Слова, которые я вынес в заголовок, нередко произносятся, когда люди обсуждают проблемы нашего сегодняшнего бытия и критикуют власть за неспособность решить многие из них. Правда, в чем заключался этот самый порядок, многие понятия не имеют. Исходя из этого, я посчитал уместным показать некоторые стороны жизни пудожан в самые «сталинские» годы (1934-1940) на фактах из истории нашего района, которые я нашел на страницах местной и карельской печати того времени и в других источниках.
1. Лесная рабгужсила
Экономика Пудожского района в 1930-е годы окончательно перешла на «лесные рельсы». Заготовка леса стала важнейшей государственной задачей, для решения которой нужны были постоянные кадры рабочих. Но они до конца 1930-х гг. составляли меньшинство работающих в лесу, а главная роль отводилась колхозникам. Колхозы района в порядке трудгужповинности, в принудительном порядке направляли «рабгужсилу», т. е. людей и лошадей, на лесозаготовки. За это колхозникам начислялись трудодни. Выполнение трудгужповинности наталкивалось на большие трудности. Из газетных публикаций того времени: «Салмозерский сельсовет срывает план лесозаготовок, не дает колхозников в лес» (1936 г.). «Колхозы Колодозерского сельсовета «Красный бор», «Красная гора», «Красноармеец» срывают план лесозаготовок, допускают массовые прогулы» (1938 г.). « Колхозы Кривецкого сельсовета выполнили план лесозаготовок на 50%. На работу в лес выходит мало колхозников, много прогулов» (1938 г.). На лесоучастке Сомба по плану должны были работать 108 чел, а работали 44 (1939 г.). Подобных примеров хоть пруд пруди.
Причины нежелания многих колхозников идти на лесные работы легко объяснимы. Во-первых, при тяжелейших условиях труда руководство зачастую не могло обеспечить более-менее сносные условия труда и быта. В подтверждение - еще несколько газетных цитат:
"…Лесорубы сидят без хлеба голодные. Денег не платят, котловое довольствие отсутствует" (Суховодлинский лесопункт, 1936 г.). «Питание сплавщиков очень плохое, обед один и тот же - суп из сущика» (сплав на Колоде, 1936), «… нет белого хлеба, папирос, крупы, масла; рыба почти не завозится» (лесоучасток Бесов нос, 1938 г.). «…сушилки нет, по целым неделям варят горох, а рыба и мясо находятся в кладовой» (лесоучасток Шалуха, 1940 г.). «…Горячей пищи нет, дров у бараков нет, спецодежды нет» (Коловский лесопункт, 1940 г.). На Кривецком лесоучастке в 1937 г. в бараках царил невыносимый холод, рабочие ночью грелись у печки, спали на топчанах по 2-3 человека, за медицинской помощью надо было ходить за 15 км, а в бане был только один таз. Это лишь немногие из множества приведенных на страницах «Красного Пудожа» фактов.
Во-вторых, далеко не единичны были задержки с зарплатой у лесорубов, как это случилось в январе 1937 г. в Пудожском леспромхозе, когда даже стахановцы не могли получить деньги, несмотря на распоряжение наркома лесной промышленности В. Иванова. Только этот леспромхоз задолжал в 1937 г. своим работникам 600 тыс. руб. Особенно тяжелое положение сложилось зимой 1936-37 гг., когда шли дожди до января, а у лесорубов из обуви были только валенки. Положение усугубили перебои с зарплатой по 2-3 месяца. И люди начали уходить из лесу. Добавлю, что зачастую лесорубы и не знали своего заработка, настолько плохо велся учет выполненных работ.
В-третьих, на низком уровне находилась организация труда. «Уравниловка царит в лесу, организация работ в лесу безобразная, часть рабочих ничего не делает» (1936 г.) «…работают кому как вздумается, рабочий день не уплотнен, массовые прогулы…» (лесоучасток Сомба, 1938 г.)
В- четвертых, массовое отвлечение людей на лесозаготовки нередко срывало сельхозработы в колхозах.
Все вышеназванные причины, а также неисправная техника, плохой инструмент, плохие дороги, объясняют причины низких плановых показателей по лесной промышленности.
Пытаясь выправить положение, власть пробовала разные формы организации отрасли. Так, с 01.01.1938 был организован трест «Пудожлес» в составе: Пудожский ЛПХ, Бочеловская и Приозерная механизированные тракторные базы, Рагнукский мех. лесопункт. Но первые же итоги работы «Пудожлеса» оказались неутешительными. Квартальный план был провален по заготовке (44%) и по вывозке (47 %). Такие показатели руководство признало, как позорные, а в ряде случаев - как преступные, имея в виду Отовозерский ЛЗП - 1,15% по заготовке, Кумбасозерский ЛЗП -1,6% по заготовке, Приозерная тракторная база - 1, 8% по заготовке. Причинами невыполнения плана были названы политическая беспечность и расхлябанность, а лесные массивы и техника (39 тракторов и 17 автомашин в крайне изношенном состоянии) «Пудожлеса» весной 1938 г. передали в распоряжение ГУЛАГа (Беломоро-Балтийского комбината). Карта района покрылась густой сетью лагерей с многотысячным лагнаселением.
Что касается колхозов, то в 1937 г. власть отменила принудительные работы колхозников в лесу. Теперь каждый из них работал по договору и получал зарплату лично. Но это мало отразилось на отношении колхозов к лесозаготовкам. Так в 1939 г. правление колхоза «Красная нива» (Колодозерский сельсовет) прямо заявило, что оно не выполнит план по направлению колхозников (13 чел.) в лес.
Проблемы, упомянутые выше, были характерны не только для нашего района. «Лесная промышленность СССР работает исключительно плохо…» - это из докладной записки редакции газеты «Лесная промышленность» в ЦК ВКП(б), 1938 г. Даже крайние меры, включая расстрел наркома В. Иванова в том же году, не смогли кардинально изменить положение дел в лесу. Очередная проверка состояния отрасли выявила многочисленные вопиющие факты бесхозяйственности. Только приписки по вывозке древесины, как следует из докладной записки Л. Берия, за III квартал 1940 г. составили 1, 2 миллиона кубометров.
2. За отказ от работы - расстрелять
На нынешней территории нашего района в 1930-е годы разместились 2-е Онежское (Пяльма), 14-е Пудожское и 21-е Шальское отделения ББК с несколькими десятками лесных лагерей. Лагеря эти считались исправительно-трудовыми, т. е. должны были выполнять хозяйственные и воспитательные задачи. В действительности и то и другое делалось плохо. Начнем с экономики. В 1938 г. Пудожское отделение выполнило план лесозаготовок на 66%, в т. ч. по вывозке на 55% (предпоследнее место в ББК). Убытки в отделении составили 619 тыс. р., в т. ч. 142 тыс. руб. от реализации лесной продукции. Не лучше выглядели лесные лагеря ГУЛАГа и в целом по стране, завершив 1938 хозяйственный год с убытком в 124 млн. руб. Такие показатели объясняются разными факторами, например, крайне низким уровнем трудовой дисциплины. Часть заключенных просто отказывалась от работы по разным причинам, несмотря на жесткие меры к отказникам, о чем красноречиво говорит приказ по ББК: "Заключенных Жуковского, Столповского, Иванова, отбывавших наказание в Пяльмском ОЛП ББК, за систематические отказы от работы, расстрелять". Широко применялись и другие меры наказания: «В карцер сажают все, кому не лень. Раздетых, больных сажают в карцер».
С другой стороны, в ряде лагерей процветало попустительство и даже панибратство в отношениях между вольнонаёмными, включая охрану (ВОХР), и заключенными, о чем сохранились любопытные свидетельства: «Заключенный Цылюра П., отбывая наказание в Пудожском отделении и работая парикмахером, на виду у всех лагерных работников в течение почти двух месяцев жил на частной квартире в Пудоже». «Заключенный Скоробогатов…, пользуясь бесконвойным хождением, появился в Пудоже в нетрезвом виде; зайдя в райсовет Осоавиахима, устроил дебош, избив председателя…». «Начальник лагпункта выдал пропуск з. к. (заключенному - А. К.) парикмахеру, чтобы тот в Пудоже попил вина».
Архивные документы, в частности, протоколы партсобраний первичных организаций ВКП(б) пудожских лагерей, выписки из которых мне любезно предоставил Е. Г. Нилов, фиксируют случаи полного панибратства администрации и техперсонала с заключенными, например, в Кодач-губе. Неслучайно там процветало воровство и туфта (приписки). При разгрузке баржи заключенные украли 13 мешков и пронесли в зону. «Рейд строится 4 года и все время идет неразбериха. Имеем 1 причал, а барж подается 4-5 сразу. Сваи вместо 2,5 м. забивают на 0,5, а 1,5 м. отрезается.» Не обошлось без туфты и на строительстве Пяльмской УЖД, которая в 1938 г. была принята в недостроенном виде. Добавим сюда растраты, хищения, промоты (от слова промотать), которые в целом по ББК составили 8,5 млн руб.
Нельзя забывать, что значительная часть заключенных ББК (ок. 11% в 1937 г.) находилась в бегах. Только в Пяльмском (2-м Онежском) отделении совершили побеги за 1939 г. 70 чел., из них было задержано 62, остальных не поймали. Случались и групповые побеги, как это было в 1940 г., когда 6 человек через промышленную зону Семеновского лагеря выбрались на волю. А ведь каждый побег, как сказано в вышеназванных протоколах, « это кража, а то и убийство населения".
Отдельный разговор - об охране (стрелках) лагерей. Анализ известных нам фактов показывает, что их положение зачастую мало чем отличалось от положения заключенных. Из письма (сент. 1939 г.) политрука Пудожского отряда ВОХР ББК НКВД Сюнина наркому внутренних дел можно узнать, что люди, которым была доверена охрана многих тысяч преступников, настоящих и мнимых, влачили нередко жалкое существование, проживая в общежитиях, без квартиры, за десятки километров от семьи, "подчас без дров в холодных колхозных избушках, хотя рядом гнили десятки кубометров дров в лесах и болотах». И далее: «Выходных у охраны нет, с продуктами плохо, жена заболела. В лагерях -массовые побеги". То же самое говорят уже упомянутые протоколы партийных собраний. Пяльма, 1940 год: "Нет керосина, стрелки сидят в темноте и в квартире и в казарме. Нет радио, состав не знает о войне в Китае, войне СССР с Финляндией". "Дети учатся в Римской школе, каждый выходной ходят домой за 15 км». Из того же источника яствует, что стрелки не получали положенного пайка и премий, зачастую жили в неприспособленных помещениях - кипятилках, бывших свинарниках (п. Колово), диспетчерском сарае (Кубово), спали на полу. Отсюда их горькие слова: «З. к. из числа лагерной администрации питаются лучше, чем ВОХР. У стрелков нет ни формы, ни обуви…». Часть стрелков из-за нехватки жилья расселена была по деревням, в случае тревоги их нельзя было быстро собрать.
Отсюда и отношение охранников лагерей к своим обязанностям. Нередко они бросали свой пост и уходили с вахты, оставляя без охраны заключенных. В 1940 г. руководство некоторыми лесными лагпунктами (командировками), а именно , 9 и 17 кварталы, было фактически возложено на одних зэков. Вольных там совсем не было.
Несмотря на запрет, обычным делом было бесконвойное хождение заключенных по Пудожу. В 1940 г. Пудожский народный суд приговорил к 6 мес. исправительно-трудовых работ рабочего Пудожского лесхоза М. за то, что он имел связь с заключенными, давая им возможность бывать в его квартире, пил вместе с ними вино и покупал у них краденые вещи, в частности купил у них мешок муки. На Чернореченском лесопункте заключенные также ходили на работу без конвоя. Эти примеры можно продолжать и продолжать.
Указания руководства ББК о 10-часовом, а затем и о 12-часовом рабочем дне для заключенных часто не выполнялись, бригады могли закончить работу и на 3 часа раньше. И охрана ничего не могла поделать с этим. А скорее всего, и не хотела.
Дурной пример своим подчиненным нередко подавало лагерное начальство. Из протоколов партсобраний: «Кладовщик Подпорожской. базы Б. растратил лагерные ценности и на казённой лошади скрылся, до сих пор не найден… Завхоз лагпункта Куко-ручей К-в продал на сторону 44 мешка муки и сбежал… Начальник лагеря (Колово) вместе с з. к. уезжает в д. Лобеги и там пьянствует». В некоторых случаях заключенные использовались на огородах руководителей в качестве бесплатной рабочей силы, а по сути - рабов. А начальник Шалицкого лагпункта, цитирую тот же источник, «довел людей до полного безобразия (истощение, обморожение)».
3. «Бери, а то и этих не дам!»
В 1920 г. газета «Звезда Пудожа» радовалась сносу в городе старых торговых рядов как «последнему напоминанию о свободной торговле». Постепенно частные торговцы вытеснялись из экономики, и в 1930-е годы торговля в районе практически полностью перешла в руки кооперации. И что изменилось? Известные нам факты показывают довольно грустную картину. Нехватка многих товаров (овощи, мясо, рыба, мануфактура, консервы, чай, табачные изделия, нитки, пуговицы, мыло и т. д.) была обычным делом. Сообщения с мест: В Пудоже месяцами нет масла, риса, фруктов и т.д. (1937 г.). Коловский сельсовет - в лавке нет консервов, сущика, дешевой мануфактуры (1936 г.). В Песчанском сельпо (1936 г.) в лавках нет папирос, консервов, кондитерских изделий. Отмечается безобразная работа Колодозерского сельпо, где в продаже отсутствовали пуговицы, нитки, иголки, туалетное мыло и прочее (1940 г.) В ряде случаев возникали перебои с хлебом, либо продажа некачественного хлеба: "Водлозерское сельпо неделями не печет черный хлеб, а белый не всем доступен по цене". (1937 г.). Отсюда очереди в магазинах и блат, о чем говорит и название статьи в "Красном Пудоже": «Блат в Пудоже процветает". В статье упоминаются товары, которые продавали из-под прилавка: женские чулки, обувь, мужские носки (1937 г.). Похожая картина наблюдалась и районе, в Кашинском сельмаге, например, где к «блатным», т. е. своим, уходили валенки, причем не по одной паре, будильники, швейные машины (1940 г.)
Главной торговой организацией района в 1930-е годы стало Пудожское райпо. Работа его нередко подвергалась беспощадной критике. За 1938 г. райпо понесло убытки в размере 966 тыс. р. и 377 тыс. составили растраты ("Кр. Пудож" 1939, №161). Через год - та же картина. "Хищения и растраты в райпо достигают чудовищных размеров. Растрачено на 01.01.1940 350.400 р. "(1940, №41). Газета называет и некоторые причины этого безобразия: "На работу принимаются случайные люди без проверки. Продавцом Ножовской лавки был назначен некто К-ов. Через некоторое время он исчез с крупной суммой денег (около 3000 руб.). Руководители райпо не знают, кто он и откуда». Продавец Шальского сельпо К-ва растратила крупную сумму денег. После этого начальство дало ей денег на дорогу (в командировку) и она скрылась в неизвестном направлении. Семеновское сельпо в 1939 г. допустило 14 случаев растраты, причем его председатель Е. принимал на работу людей даже без документов. В торговые склады допускались посторонние посетители, которые выбирали для себя товары. «В системе кооперации господствует семейственность, подхалимство и самоснабжение», - констатирует та же газета. При этом ни один руководитель не был привлечен к судебной ответственность
Нехватка ходовых товаров породила такое явление, как припрятывание товаров. В 1939 г. при обыске у бывшего пудожского завмага П. было обнаружено: 11 кг сахара, 6,5 кг сахарного песку, 1 кг. 100 гр. чая, 10 кг белой муки и т.д. Кроме того, П. отпускал в одни руки 35 кг крупы, что тоже запрещалось. В том же году в д. Корчагина у местного жителя Е. нашли припрятанные 280 кг, муки, 23 кг сахару и сахарного песку, 150 граммов чаю, водки 3 литра и прочее. За это нарушение закона Е. получил 1 тыс. руб. штрафа.
Положение в торговле вызывало законное возмущение пудожан. Навести порядок в магазинах Пудожа - такова общая мысль многочисленных писем покупателей в районную газету. В одном из них житель Пудожа описывает толпу покупателей, собравшуюся перед открытием магазина и затем сцену непосредственно у прилавка: «Прошу ботинки 40 размера. Продавщица дает 41 размер: «Бери, а то и этих не дам!». Купил ботинки и обнаружил, что один 39 размера, а второй 41 размера, но протестовать не решился». И далее автор приводит факт, как женщина покупала боты в этом же магазине, а продавец ей продала один серого цвета, другой - белого. «Так торговать, как торгуют в Пудоже, нельзя», - завершает свое письмо покупатель (1940 г.).
В ответ на подобные упреки руководство райпо ссылалось на объективные обстоятельства. Например, приводило в оправдание тот факт, что из 15 грузовых машин работают только 5 из-за нехватки горючего, и вообще от автотранспорта одни убытки (1940 г.).
Определенную конкуренцию кооперации мог бы составить колхозный рынок, но в Пудоже он долгое время существовал только на бумаге. Никакой торговли на нем не велось, а торговали на улице, на квартирах и т. д., везде, кроме базара. Базарные ларьки пустовали. Дело дошло до того, что Пудожский райисполком вынужден был в 1940 г. принять специальное постановление о воспрещении торговли вне базара (колхозного рынка)
Не лучше обстояло дело и в системе общественного питания. Вот несколько фактов. Кафе-столовая в Пудоже: посетители в одежде, в перчатках, ёжатся от холода, ожидают выполнения заказа по часу и более (1940 г.). Столовая ШРГ (Шальских разработок гранита): 500 рабочих питаются исключительно кашей, рыбы и мяса не бывает, хотя в подсобном хозяйстве есть свиньи и коровы. (1940 г.). Столовая при ЛЗП Пудожского леспромхоза: обсчет и обвешивание.
Истины ради, отмечу, что в середине 1930-х годов наметился определенный прогресс в работе торговли. За 4 года (1934-1937) товарооборот райпо вырос в 6, 2 раза. Жители района стали приобретать патефоны, швейные машины, велосипеды, другие прежде недоступные товары. Это позволило говорить о «росте зажиточности» и вызвало у части населения преувеличенное представление о своем уровне жизни. Особенно после прочтения в районной газете (за 1940 г.) статьи «Борьба финского крестьянства против капиталистического рабства», из которой следовало, что «три четверти финских крестьян живут в ужасающей нищете, в голоде и холоде» и далее: «Имеются сёла, где население годами не видит хлеба и питается древесной корой, лесными ягодами».
4. Бильярд при лунном свете
В культурной жизни района в 30-е годы особую роль стали играть, наряду с библиотеками, клубы и красные уголки. Состояние этих очагов культуры сложно оценить однозначно. Многие из них находились в плачевном состоянии, чему есть масса примеров на страницах районной газеты «Красный Пудож»: «Колхозный клуб постоянно на замке. Зав. клубом Т. постоянно пьянствует…» (Лобеги, 1936 г.). «Свирепствует страшный холод. Печки не топятся» (Районный ДК,1940 г.). «Клуб открывается изредка, нет керосина, нет дров» (Авдеево, 1940 г.). «Дымище… курят… слёзы из глаз. В клубе шум, галдёж, хулиганские выкрики. Холод...» (Песчаное, 1940 г.). Общей бедой была нехватка культработников. В Колодозерском клубе, например, за лето 1939 г. сменилось четыре заведующих, всё это время клуб практически бездействовал. А на Рагнукский механизированном лесопункте в 1937 г., при наличии 150 работающих, не было даже красного уголка. Зато, цитирую газету, был «… бильярд, который стоит на улице и рабочие играют на нем при лунном свете».
В роли другого очага культуры выступала библиотека (изба-читальня). Количество этих учреждений, как и книжный фонд, в советское время резко возросло, но состояние многих из них оставляло желать лучшего. Вот цитата из «Красного Пудожа» за 1939 г.: «В Пудожском районе 27 библиотек, но работают сносно только две. Остальные из рук вон плохо». При проверке в том же году, в большинстве библиотек не оказалось ни газет, ни журналов, « а если есть газеты, то они скорее не читаются, а раскуриваются». Вдобавок, ни один библиотекарь не мог сказать, сколько у него книг. Из заметки «Захудалая изба-читальня» (Песчаное, 1938 г.): « Несколько лозунгов, радио нет, нет ни журналов, ни газет». Другой пример: «Изба-читальня почти не работает. Печек нет, крыльцо развалено. Табуретки, стулья и скамейки на 50% развалены» (д. Кривцы, 1940 г.). Как и в случае с клубами, библиотеки испытывали острый кадровый дефицит, здесь часто работали, а по сути, просто числились случайные люди. Так было в 1940 году, например, в д. Колово («изба-читальня постоянно на замке. Заведующая … запустила работу»), в Перхнаволоке («заведующий … сидит дома в рабочее время или простаивает в магазине в очереди за мануфактурой»), Куганаволоке (« библиотекарь … вечерами в избе-читальне не бывает») и т. д.
Остается удивляться, что и в таких условиях работники культуры не теряли оптимизма, как это видно, например, из выступления заведующей Корбозерской библиотекой на районной конференциия культпросветработников (1940 г.): «…все стекла разбиты. Рамы сняты, а в помещении хуже, чем на скотном дворе…, но работать можно».
Новым явлениям в культурной жизни Пудожского уезда (района) стали радио и кино. Радиофикация началась у нас в 1924 г., но в течение длительного времени она практически стояла на мёртвой точке. Спустя три года, в июне 1927 г. «Красная Карелия» в статье «Сиротливо стоят антенны» отмечала, что в Пудожском уезде имеется 9 радиоприемников, но не работает ни один. В декабре того же года всё та же газета в заметке «Радиомолчальник» снова касается этого вопроса: «В селе Пудож есть профклуб. В клубе - радиоприемник. Радио - конечно, вещь хорошая. Но вся беда в том, что оно немое. ...Радио стоит, …антенна ржавеет…». В 1938 г. в районе числились уже 23 радиоустановки при избах-читальнях, но работали только 11, причем с перебоями. Не работало радио в клубе при Новостеклянской запани (1938 г.). Районная газета с печалью констатировала: «Пудожский радиоузел работает безобразно». Другие сообщения с мест: «Радиоузел при Шальском лесозаводе не работает несколько месяцев» (1940 г.) «Радиоузел на ШРГ (Шальских разработках гранита) работает очень скверно. Шум, треск и невнятное бормотание». (1940 г.). Можно привести и другие примеры.
Что касается кино, то к концу 1930-х годов в районе действовало несколько киноустановок и кинотеатр в Пудоже, в здании Троицкого собора, который в ходе антирелигиозной кампании отобрали у верующих.
В 1930-годы в районе учеными-фольклористами проводилась большая работа с пудожскими сказителями по сохранению фольклорных традиций. Двое из них, а именно А. М. Пашкова и Ф. А. Конашков, были приняты в Союз писателей СССР, а Конашков даже получил орден «Знак Почета» за свое искусство. Но, интересно, что сказителя, получившего признание на всесоюзном уровне, у себя на родине мог унизить и обидеть любой местный чиновник. Так случилось в 1937 г., когда Конашков получил приглашение из Петрозаводска поехать туда и присоединиться к группе иностранцев, которые должны были отправиться в экскурсию на пароходе «Жданов» по Беломоро-Балтийскому каналу. Денег на поездку Конашкову не дали, поэтому он обратился к председателю Семеновского сельсовета С. выделить ему 10 руб. на командировку, причем в счет собственной пенсии. Однако глава местной власти явно не был поклонником пудожского фольклора, ответив отказом на просьбу. Да еще и стал издеваться над престарелым сказителем: «Денег нет, ты ездишь только людей обманывать». Конашков обратился с жалобой в редакцию местной газеты, но время было упущено, поездка так и не состоялась.
Говоря о культурной жизни Пудожского края в указанный период, нельзя обойти вниманием почти полное исчезновение к концу 1930-х годов её важной составляющей - религиозной культуры. Финальным аккордом антирелигиозной кампании стало закрытие в 1939 г последних церквей. При этом погибла масса произведений искусства, в частности, икон, которые просто выбрасывались на свалку. Так, например, произошло в д. Колово, но местный умелец М. нашел довольно оригинальное применение выброшенным иконам. Вот что он сам об этом рассказал в газете «Красный Пудож»: «Когда закрывали церковь в деревне Росляково, по просьбе населения, я смекнул, зачем иконам зря пропадать... Пошел туда, отобрал лучшие и большие, соскоблил лики угодников божьих, да такой мебели в детские сады наделал, что просто любо смотреть!».
Александр Костин. «ПРИ СТАЛИНЕ БЫЛ ПОРЯДОК…» Окончание.
Слова, которые я вынес в заголовок, нередко произносятся, когда люди обсуждают проблемы нашего сегодняшнего бытия и критикуют власть за неспособность решить многие из них. Правда, в чем заключался этот самый порядок, многие понятия не имеют. Исходя из этого, я посчитал уместным показать некоторые стороны жизни пудожан в самые «сталинские» годы (1934-1940) на фактах из истории нашего района, которые я нашел на страницах местной и карельской печати того времени и в других источниках.
1. Лесная рабгужсила
Экономика Пудожского района в 1930-е годы окончательно перешла на «лесные рельсы». Заготовка леса стала важнейшей государственной задачей, для решения которой нужны были постоянные кадры рабочих. Но они до конца 1930-х гг. составляли меньшинство работающих в лесу, а главная роль отводилась колхозникам. Колхозы района в порядке трудгужповинности, в принудительном порядке направляли «рабгужсилу», т. е. людей и лошадей, на лесозаготовки. За это колхозникам начислялись трудодни. Выполнение трудгужповинности наталкивалось на большие трудности. Из газетных публикаций того времени: «Салмозерский сельсовет срывает план лесозаготовок, не дает колхозников в лес» (1936 г.). «Колхозы Колодозерского сельсовета «Красный бор», «Красная гора», «Красноармеец» срывают план лесозаготовок, допускают массовые прогулы» (1938 г.). « Колхозы Кривецкого сельсовета выполнили план лесозаготовок на 50%. На работу в лес выходит мало колхозников, много прогулов» (1938 г.). На лесоучастке Сомба по плану должны были работать 108 чел, а работали 44 (1939 г.). Подобных примеров хоть пруд пруди.
Причины нежелания многих колхозников идти на лесные работы легко объяснимы. Во-первых, при тяжелейших условиях труда руководство зачастую не могло обеспечить более-менее сносные условия труда и быта. В подтверждение - еще несколько газетных цитат:
"…Лесорубы сидят без хлеба голодные. Денег не платят, котловое довольствие отсутствует" (Суховодлинский лесопункт, 1936 г.). «Питание сплавщиков очень плохое, обед один и тот же - суп из сущика» (сплав на Колоде, 1936), «… нет белого хлеба, папирос, крупы, масла; рыба почти не завозится» (лесоучасток Бесов нос, 1938 г.). «…сушилки нет, по целым неделям варят горох, а рыба и мясо находятся в кладовой» (лесоучасток Шалуха, 1940 г.). «…Горячей пищи нет, дров у бараков нет, спецодежды нет» (Коловский лесопункт, 1940 г.). На Кривецком лесоучастке в 1937 г. в бараках царил невыносимый холод, рабочие ночью грелись у печки, спали на топчанах по 2-3 человека, за медицинской помощью надо было ходить за 15 км, а в бане был только один таз. Это лишь немногие из множества приведенных на страницах «Красного Пудожа» фактов.
Во-вторых, далеко не единичны были задержки с зарплатой у лесорубов, как это случилось в январе 1937 г. в Пудожском леспромхозе, когда даже стахановцы не могли получить деньги, несмотря на распоряжение наркома лесной промышленности В. Иванова. Только этот леспромхоз задолжал в 1937 г. своим работникам 600 тыс. руб. Особенно тяжелое положение сложилось зимой 1936-37 гг., когда шли дожди до января, а у лесорубов из обуви были только валенки. Положение усугубили перебои с зарплатой по 2-3 месяца. И люди начали уходить из лесу. Добавлю, что зачастую лесорубы и не знали своего заработка, настолько плохо велся учет выполненных работ.
В-третьих, на низком уровне находилась организация труда. «Уравниловка царит в лесу, организация работ в лесу безобразная, часть рабочих ничего не делает» (1936 г.) «…работают кому как вздумается, рабочий день не уплотнен, массовые прогулы…» (лесоучасток Сомба, 1938 г.)
В- четвертых, массовое отвлечение людей на лесозаготовки нередко срывало сельхозработы в колхозах.
Все вышеназванные причины, а также неисправная техника, плохой инструмент, плохие дороги, объясняют причины низких плановых показателей по лесной промышленности.
Пытаясь выправить положение, власть пробовала разные формы организации отрасли. Так, с 01.01.1938 был организован трест «Пудожлес» в составе: Пудожский ЛПХ, Бочеловская и Приозерная механизированные тракторные базы, Рагнукский мех. лесопункт. Но первые же итоги работы «Пудожлеса» оказались неутешительными. Квартальный план был провален по заготовке (44%) и по вывозке (47 %). Такие показатели руководство признало, как позорные, а в ряде случаев - как преступные, имея в виду Отовозерский ЛЗП - 1,15% по заготовке, Кумбасозерский ЛЗП -1,6% по заготовке, Приозерная тракторная база - 1, 8% по заготовке. Причинами невыполнения плана были названы политическая беспечность и расхлябанность, а лесные массивы и техника (39 тракторов и 17 автомашин в крайне изношенном состоянии) «Пудожлеса» весной 1938 г. передали в распоряжение ГУЛАГа (Беломоро-Балтийского комбината). Карта района покрылась густой сетью лагерей с многотысячным лагнаселением.
Что касается колхозов, то в 1937 г. власть отменила принудительные работы колхозников в лесу. Теперь каждый из них работал по договору и получал зарплату лично. Но это мало отразилось на отношении колхозов к лесозаготовкам. Так в 1939 г. правление колхоза «Красная нива» (Колодозерский сельсовет) прямо заявило, что оно не выполнит план по направлению колхозников (13 чел.) в лес.
Проблемы, упомянутые выше, были характерны не только для нашего района. «Лесная промышленность СССР работает исключительно плохо…» - это из докладной записки редакции газеты «Лесная промышленность» в ЦК ВКП(б), 1938 г. Даже крайние меры, включая расстрел наркома В. Иванова в том же году, не смогли кардинально изменить положение дел в лесу. Очередная проверка состояния отрасли выявила многочисленные вопиющие факты бесхозяйственности. Только приписки по вывозке древесины, как следует из докладной записки Л. Берия, за III квартал 1940 г. составили 1, 2 миллиона кубометров.
2. За отказ от работы - расстрелять
На нынешней территории нашего района в 1930-е годы разместились 2-е Онежское (Пяльма), 14-е Пудожское и 21-е Шальское отделения ББК с несколькими десятками лесных лагерей. Лагеря эти считались исправительно-трудовыми, т. е. должны были выполнять хозяйственные и воспитательные задачи. В действительности и то и другое делалось плохо. Начнем с экономики. В 1938 г. Пудожское отделение выполнило план лесозаготовок на 66%, в т. ч. по вывозке на 55% (предпоследнее место в ББК). Убытки в отделении составили 619 тыс. р., в т. ч. 142 тыс. руб. от реализации лесной продукции. Не лучше выглядели лесные лагеря ГУЛАГа и в целом по стране, завершив 1938 хозяйственный год с убытком в 124 млн. руб. Такие показатели объясняются разными факторами, например, крайне низким уровнем трудовой дисциплины. Часть заключенных просто отказывалась от работы по разным причинам, несмотря на жесткие меры к отказникам, о чем красноречиво говорит приказ по ББК: "Заключенных Жуковского, Столповского, Иванова, отбывавших наказание в Пяльмском ОЛП ББК, за систематические отказы от работы, расстрелять". Широко применялись и другие меры наказания: «В карцер сажают все, кому не лень. Раздетых, больных сажают в карцер».
С другой стороны, в ряде лагерей процветало попустительство и даже панибратство в отношениях между вольнонаёмными, включая охрану (ВОХР), и заключенными, о чем сохранились любопытные свидетельства: «Заключенный Цылюра П., отбывая наказание в Пудожском отделении и работая парикмахером, на виду у всех лагерных работников в течение почти двух месяцев жил на частной квартире в Пудоже». «Заключенный Скоробогатов…, пользуясь бесконвойным хождением, появился в Пудоже в нетрезвом виде; зайдя в райсовет Осоавиахима, устроил дебош, избив председателя…». «Начальник лагпункта выдал пропуск з. к. (заключенному - А. К.) парикмахеру, чтобы тот в Пудоже попил вина».
Архивные документы, в частности, протоколы партсобраний первичных организаций ВКП(б) пудожских лагерей, выписки из которых мне любезно предоставил Е. Г. Нилов, фиксируют случаи полного панибратства администрации и техперсонала с заключенными, например, в Кодач-губе. Неслучайно там процветало воровство и туфта (приписки). При разгрузке баржи заключенные украли 13 мешков и пронесли в зону. «Рейд строится 4 года и все время идет неразбериха. Имеем 1 причал, а барж подается 4-5 сразу. Сваи вместо 2,5 м. забивают на 0,5, а 1,5 м. отрезается.» Не обошлось без туфты и на строительстве Пяльмской УЖД, которая в 1938 г. была принята в недостроенном виде. Добавим сюда растраты, хищения, промоты (от слова промотать), которые в целом по ББК составили 8,5 млн руб.
Нельзя забывать, что значительная часть заключенных ББК (ок. 11% в 1937 г.) находилась в бегах. Только в Пяльмском (2-м Онежском) отделении совершили побеги за 1939 г. 70 чел., из них было задержано 62, остальных не поймали. Случались и групповые побеги, как это было в 1940 г., когда 6 человек через промышленную зону Семеновского лагеря выбрались на волю. А ведь каждый побег, как сказано в вышеназванных протоколах, « это кража, а то и убийство населения".
Отдельный разговор - об охране (стрелках) лагерей. Анализ известных нам фактов показывает, что их положение зачастую мало чем отличалось от положения заключенных. Из письма (сент. 1939 г.) политрука Пудожского отряда ВОХР ББК НКВД Сюнина наркому внутренних дел можно узнать, что люди, которым была доверена охрана многих тысяч преступников, настоящих и мнимых, влачили нередко жалкое существование, проживая в общежитиях, без квартиры, за десятки километров от семьи, "подчас без дров в холодных колхозных избушках, хотя рядом гнили десятки кубометров дров в лесах и болотах». И далее: «Выходных у охраны нет, с продуктами плохо, жена заболела. В лагерях -массовые побеги". То же самое говорят уже упомянутые протоколы партийных собраний. Пяльма, 1940 год: "Нет керосина, стрелки сидят в темноте и в квартире и в казарме. Нет радио, состав не знает о войне в Китае, войне СССР с Финляндией". "Дети учатся в Римской школе, каждый выходной ходят домой за 15 км». Из того же источника яствует, что стрелки не получали положенного пайка и премий, зачастую жили в неприспособленных помещениях - кипятилках, бывших свинарниках (п. Колово), диспетчерском сарае (Кубово), спали на полу. Отсюда их горькие слова: «З. к. из числа лагерной администрации питаются лучше, чем ВОХР. У стрелков нет ни формы, ни обуви…». Часть стрелков из-за нехватки жилья расселена была по деревням, в случае тревоги их нельзя было быстро собрать.
Отсюда и отношение охранников лагерей к своим обязанностям. Нередко они бросали свой пост и уходили с вахты, оставляя без охраны заключенных. В 1940 г. руководство некоторыми лесными лагпунктами (командировками), а именно , 9 и 17 кварталы, было фактически возложено на одних зэков. Вольных там совсем не было.
Несмотря на запрет, обычным делом было бесконвойное хождение заключенных по Пудожу. В 1940 г. Пудожский народный суд приговорил к 6 мес. исправительно-трудовых работ рабочего Пудожского лесхоза М. за то, что он имел связь с заключенными, давая им возможность бывать в его квартире, пил вместе с ними вино и покупал у них краденые вещи, в частности купил у них мешок муки. На Чернореченском лесопункте заключенные также ходили на работу без конвоя. Эти примеры можно продолжать и продолжать.
Указания руководства ББК о 10-часовом, а затем и о 12-часовом рабочем дне для заключенных часто не выполнялись, бригады могли закончить работу и на 3 часа раньше. И охрана ничего не могла поделать с этим. А скорее всего, и не хотела.
Дурной пример своим подчиненным нередко подавало лагерное начальство. Из протоколов партсобраний: «Кладовщик Подпорожской. базы Б. растратил лагерные ценности и на казённой лошади скрылся, до сих пор не найден… Завхоз лагпункта Куко-ручей К-в продал на сторону 44 мешка муки и сбежал… Начальник лагеря (Колово) вместе с з. к. уезжает в д. Лобеги и там пьянствует». В некоторых случаях заключенные использовались на огородах руководителей в качестве бесплатной рабочей силы, а по сути - рабов. А начальник Шалицкого лагпункта, цитирую тот же источник, «довел людей до полного безобразия (истощение, обморожение)».
3. «Бери, а то и этих не дам!»
В 1920 г. газета «Звезда Пудожа» радовалась сносу в городе старых торговых рядов как «последнему напоминанию о свободной торговле». Постепенно частные торговцы вытеснялись из экономики, и в 1930-е годы торговля в районе практически полностью перешла в руки кооперации. И что изменилось? Известные нам факты показывают довольно грустную картину. Нехватка многих товаров (овощи, мясо, рыба, мануфактура, консервы, чай, табачные изделия, нитки, пуговицы, мыло и т. д.) была обычным делом. Сообщения с мест: В Пудоже месяцами нет масла, риса, фруктов и т.д. (1937 г.). Коловский сельсовет - в лавке нет консервов, сущика, дешевой мануфактуры (1936 г.). В Песчанском сельпо (1936 г.) в лавках нет папирос, консервов, кондитерских изделий. Отмечается безобразная работа Колодозерского сельпо, где в продаже отсутствовали пуговицы, нитки, иголки, туалетное мыло и прочее (1940 г.) В ряде случаев возникали перебои с хлебом, либо продажа некачественного хлеба: "Водлозерское сельпо неделями не печет черный хлеб, а белый не всем доступен по цене". (1937 г.). Отсюда очереди в магазинах и блат, о чем говорит и название статьи в "Красном Пудоже": «Блат в Пудоже процветает". В статье упоминаются товары, которые продавали из-под прилавка: женские чулки, обувь, мужские носки (1937 г.). Похожая картина наблюдалась и районе, в Кашинском сельмаге, например, где к «блатным», т. е. своим, уходили валенки, причем не по одной паре, будильники, швейные машины (1940 г.)
Главной торговой организацией района в 1930-е годы стало Пудожское райпо. Работа его нередко подвергалась беспощадной критике. За 1938 г. райпо понесло убытки в размере 966 тыс. р. и 377 тыс. составили растраты ("Кр. Пудож" 1939, №161). Через год - та же картина. "Хищения и растраты в райпо достигают чудовищных размеров. Растрачено на 01.01.1940 350.400 р. "(1940, №41). Газета называет и некоторые причины этого безобразия: "На работу принимаются случайные люди без проверки. Продавцом Ножовской лавки был назначен некто К-ов. Через некоторое время он исчез с крупной суммой денег (около 3000 руб.). Руководители райпо не знают, кто он и откуда». Продавец Шальского сельпо К-ва растратила крупную сумму денег. После этого начальство дало ей денег на дорогу (в командировку) и она скрылась в неизвестном направлении. Семеновское сельпо в 1939 г. допустило 14 случаев растраты, причем его председатель Е. принимал на работу людей даже без документов. В торговые склады допускались посторонние посетители, которые выбирали для себя товары. «В системе кооперации господствует семейственность, подхалимство и самоснабжение», - констатирует та же газета. При этом ни один руководитель не был привлечен к судебной ответственность
Нехватка ходовых товаров породила такое явление, как припрятывание товаров. В 1939 г. при обыске у бывшего пудожского завмага П. было обнаружено: 11 кг сахара, 6,5 кг сахарного песку, 1 кг. 100 гр. чая, 10 кг белой муки и т.д. Кроме того, П. отпускал в одни руки 35 кг крупы, что тоже запрещалось. В том же году в д. Корчагина у местного жителя Е. нашли припрятанные 280 кг, муки, 23 кг сахару и сахарного песку, 150 граммов чаю, водки 3 литра и прочее. За это нарушение закона Е. получил 1 тыс. руб. штрафа.
Положение в торговле вызывало законное возмущение пудожан. Навести порядок в магазинах Пудожа - такова общая мысль многочисленных писем покупателей в районную газету. В одном из них житель Пудожа описывает толпу покупателей, собравшуюся перед открытием магазина и затем сцену непосредственно у прилавка: «Прошу ботинки 40 размера. Продавщица дает 41 размер: «Бери, а то и этих не дам!». Купил ботинки и обнаружил, что один 39 размера, а второй 41 размера, но протестовать не решился». И далее автор приводит факт, как женщина покупала боты в этом же магазине, а продавец ей продала один серого цвета, другой - белого. «Так торговать, как торгуют в Пудоже, нельзя», - завершает свое письмо покупатель (1940 г.).
В ответ на подобные упреки руководство райпо ссылалось на объективные обстоятельства. Например, приводило в оправдание тот факт, что из 15 грузовых машин работают только 5 из-за нехватки горючего, и вообще от автотранспорта одни убытки (1940 г.).
Определенную конкуренцию кооперации мог бы составить колхозный рынок, но в Пудоже он долгое время существовал только на бумаге. Никакой торговли на нем не велось, а торговали на улице, на квартирах и т. д., везде, кроме базара. Базарные ларьки пустовали. Дело дошло до того, что Пудожский райисполком вынужден был в 1940 г. принять специальное постановление о воспрещении торговли вне базара (колхозного рынка)
Не лучше обстояло дело и в системе общественного питания. Вот несколько фактов. Кафе-столовая в Пудоже: посетители в одежде, в перчатках, ёжатся от холода, ожидают выполнения заказа по часу и более (1940 г.). Столовая ШРГ (Шальских разработок гранита): 500 рабочих питаются исключительно кашей, рыбы и мяса не бывает, хотя в подсобном хозяйстве есть свиньи и коровы. (1940 г.). Столовая при ЛЗП Пудожского леспромхоза: обсчет и обвешивание.
Истины ради, отмечу, что в середине 1930-х годов наметился определенный прогресс в работе торговли. За 4 года (1934-1937) товарооборот райпо вырос в 6, 2 раза. Жители района стали приобретать патефоны, швейные машины, велосипеды, другие прежде недоступные товары. Это позволило говорить о «росте зажиточности» и вызвало у части населения преувеличенное представление о своем уровне жизни. Особенно после прочтения в районной газете (за 1940 г.) статьи «Борьба финского крестьянства против капиталистического рабства», из которой следовало, что «три четверти финских крестьян живут в ужасающей нищете, в голоде и холоде» и далее: «Имеются сёла, где население годами не видит хлеба и питается древесной корой, лесными ягодами».
4. Бильярд при лунном свете
В культурной жизни района в 30-е годы особую роль стали играть, наряду с библиотеками, клубы и красные уголки. Состояние этих очагов культуры сложно оценить однозначно. Многие из них находились в плачевном состоянии, чему есть масса примеров на страницах районной газеты «Красный Пудож»: «Колхозный клуб постоянно на замке. Зав. клубом Т. постоянно пьянствует…» (Лобеги, 1936 г.). «Свирепствует страшный холод. Печки не топятся» (Районный ДК,1940 г.). «Клуб открывается изредка, нет керосина, нет дров» (Авдеево, 1940 г.). «Дымище… курят… слёзы из глаз. В клубе шум, галдёж, хулиганские выкрики. Холод...» (Песчаное, 1940 г.). Общей бедой была нехватка культработников. В Колодозерском клубе, например, за лето 1939 г. сменилось четыре заведующих, всё это время клуб практически бездействовал. А на Рагнукский механизированном лесопункте в 1937 г., при наличии 150 работающих, не было даже красного уголка. Зато, цитирую газету, был «… бильярд, который стоит на улице и рабочие играют на нем при лунном свете».
В роли другого очага культуры выступала библиотека (изба-читальня). Количество этих учреждений, как и книжный фонд, в советское время резко возросло, но состояние многих из них оставляло желать лучшего. Вот цитата из «Красного Пудожа» за 1939 г.: «В Пудожском районе 27 библиотек, но работают сносно только две. Остальные из рук вон плохо». При проверке в том же году, в большинстве библиотек не оказалось ни газет, ни журналов, « а если есть газеты, то они скорее не читаются, а раскуриваются». Вдобавок, ни один библиотекарь не мог сказать, сколько у него книг. Из заметки «Захудалая изба-читальня» (Песчаное, 1938 г.): « Несколько лозунгов, радио нет, нет ни журналов, ни газет». Другой пример: «Изба-читальня почти не работает. Печек нет, крыльцо развалено. Табуретки, стулья и скамейки на 50% развалены» (д. Кривцы, 1940 г.). Как и в случае с клубами, библиотеки испытывали острый кадровый дефицит, здесь часто работали, а по сути, просто числились случайные люди. Так было в 1940 году, например, в д. Колово («изба-читальня постоянно на замке. Заведующая … запустила работу»), в Перхнаволоке («заведующий … сидит дома в рабочее время или простаивает в магазине в очереди за мануфактурой»), Куганаволоке (« библиотекарь … вечерами в избе-читальне не бывает») и т. д.
Остается удивляться, что и в таких условиях работники культуры не теряли оптимизма, как это видно, например, из выступления заведующей Корбозерской библиотекой на районной конференциия культпросветработников (1940 г.): «…все стекла разбиты. Рамы сняты, а в помещении хуже, чем на скотном дворе…, но работать можно».
Новым явлениям в культурной жизни Пудожского уезда (района) стали радио и кино. Радиофикация началась у нас в 1924 г., но в течение длительного времени она практически стояла на мёртвой точке. Спустя три года, в июне 1927 г. «Красная Карелия» в статье «Сиротливо стоят антенны» отмечала, что в Пудожском уезде имеется 9 радиоприемников, но не работает ни один. В декабре того же года всё та же газета в заметке «Радиомолчальник» снова касается этого вопроса: «В селе Пудож есть профклуб. В клубе - радиоприемник. Радио - конечно, вещь хорошая. Но вся беда в том, что оно немое. ...Радио стоит, …антенна ржавеет…». В 1938 г. в районе числились уже 23 радиоустановки при избах-читальнях, но работали только 11, причем с перебоями. Не работало радио в клубе при Новостеклянской запани (1938 г.). Районная газета с печалью констатировала: «Пудожский радиоузел работает безобразно». Другие сообщения с мест: «Радиоузел при Шальском лесозаводе не работает несколько месяцев» (1940 г.) «Радиоузел на ШРГ (Шальских разработках гранита) работает очень скверно. Шум, треск и невнятное бормотание». (1940 г.). Можно привести и другие примеры.
Что касается кино, то к концу 1930-х годов в районе действовало несколько киноустановок и кинотеатр в Пудоже, в здании Троицкого собора, который в ходе антирелигиозной кампании отобрали у верующих.
В 1930-годы в районе учеными-фольклористами проводилась большая работа с пудожскими сказителями по сохранению фольклорных традиций. Двое из них, а именно А. М. Пашкова и Ф. А. Конашков, были приняты в Союз писателей СССР, а Конашков даже получил орден «Знак Почета» за свое искусство. Но, интересно, что сказителя, получившего признание на всесоюзном уровне, у себя на родине мог унизить и обидеть любой местный чиновник. Так случилось в 1937 г., когда Конашков получил приглашение из Петрозаводска поехать туда и присоединиться к группе иностранцев, которые должны были отправиться в экскурсию на пароходе «Жданов» по Беломоро-Балтийскому каналу. Денег на поездку Конашкову не дали, поэтому он обратился к председателю Семеновского сельсовета С. выделить ему 10 руб. на командировку, причем в счет собственной пенсии. Однако глава местной власти явно не был поклонником пудожского фольклора, ответив отказом на просьбу. Да еще и стал издеваться над престарелым сказителем: «Денег нет, ты ездишь только людей обманывать». Конашков обратился с жалобой в редакцию местной газеты, но время было упущено, поездка так и не состоялась.
Говоря о культурной жизни Пудожского края в указанный период, нельзя обойти вниманием почти полное исчезновение к концу 1930-х годов её важной составляющей - религиозной культуры. Финальным аккордом антирелигиозной кампании стало закрытие в 1939 г последних церквей. При этом погибла масса произведений искусства, в частности, икон, которые просто выбрасывались на свалку. Так, например, произошло в д. Колово, но местный умелец М. нашел довольно оригинальное применение выброшенным иконам. Вот что он сам об этом рассказал в газете «Красный Пудож»: «Когда закрывали церковь в деревне Росляково, по просьбе населения, я смекнул, зачем иконам зря пропадать... Пошел туда, отобрал лучшие и большие, соскоблил лики угодников божьих, да такой мебели в детские сады наделал, что просто любо смотреть!».
Александр Костин. «ПРИ СТАЛИНЕ БЫЛ ПОРЯДОК…» Окончание.