(no subject)
Жизнь смешная. Она заставляет смеяться над теми, кто казался сильным и оплошал в обычной ситуации. Она превращает сопливых очкариков в бешеных львов, готовых на любые шаги ради своих целей. Она мне показывает ту девушку, которая когда-то смешно куря смеялась над собранием чужих открыток и других атрибутов прошедшего времени. Она показывает ее хранящей каждое мое предложение: будь то оно написано с опечаткой или построено совершенно нелогично. И вот я провожу глазами по комнате. Провожу внезапную опись имущества. И понимаю, как бы я не думал плохо о наших отношениях, как бы их не поносил - все, что сделано руками этой далекой девушки в кофте с, до того нелепым, оттого и милым, синим гномом, все это лежит у меня на видных местах, словно бесконечные красные углы, бросающие вызов геометрии пространства. Я вспоминаю, как собирал все вещи при переезде. Это был полнейший хаос. Думаю, монголо-татары, приезжая за данью в какой-нибудь Новгород, оставляли меньше срача и бережнее укладывали награбленное законным путем. И только варварски надорванную мной панду я укладывал, словно она была живой. А каждое письмо и каждую строчку, выведенную золотой гелевой пастой, словно в девятом классе, я аккуратно помещал в папку с документами, между моим редакторским дипломом, ИНН и грамотами победителя школьных олимпиад. Помню свои последние дни на Сретенке. Мне необходимо было те дни провести одному. Жизненно необходимо. Две ночи мой организм отказывался спать. Я смотрел на эту кровать, на которой не одно поколение умерших балансировалось не одним поколением зачатых людей. Вспоминал, как мы делили с девушкой, питающей нечеловеческую любовь к блестящей бижутерии, сторону кровати. Я проиграл. Вернее, в таких спорах с женщиной - просто какое-то скотство подразумевать какой-то иной исход, кроме проигрыша. Рано или поздно ради кого-то приходится приучиться спать не только на другой стороне, но по диагонали, перпендикулярно, а также, буду развернутым на 120 градусов. Я приехал туда один, восемнадцатилетним победителем в гонке родительских разочарований. Жил с разными людьми. Но в голове крутился лишь один период. Период с женщиной, выбирающей лишь яркие цвета карандашей и жизни, но при этом склонной получать необъяснимую творческую подпитку от страданий. Отдавая ключи женщине, чей звонок в дверь каждого шестого числа каждого месяца приводил всех жителей квартиры, в состояние детского оцепенения, я искренне считал - этот период моей жизни закончился. Спонтанно начавшись, словно реклама прокладок после детской викторины, он закончился так же. Я наивно полагал и как впечатлительная женщина из горькой мелодрамы заставил на минуту себя в это поверить: все это в прошлом, особенно та женщина, которой в память о себе я оставил порванные юбки и тонны разочарования. Против начертанного течения жизни не пойдешь, если ты родился разочаровывать мир не как эксцентричная героиня подросткового арт-хауса - тебе ею не стать. Но, так или иначе, тело не забывает с какой стороны ему находиться.