Февраля 24 дня: О зрячем эскапизме

[egy_ember]

…кроме всего прочего, страшно освобождает интенсивное, как можно более полное занятие чем бы то ни было, не имеющим отношения к повестке (исторического, политического, межчеловеческого) дня. Именно что освобождает: теперь, как, может быть, никогда, становится ясен освобождающий потенциал эскапизма, - только он, если хоть что-то вообще, способен дать человеку возможность существовать хотя бы внутренне во весь рост, не комкаясь требованиями текущей повестки; создать пространство, где можно хранить запасы собственной цельности, чтобы снова вернуться к ним, когда / если будет возможность. Война сильно (я бы сказала, радикально) упрощает человека, и лишь эскапизм образует более или менее надёжные резервуары для его драгоценной сложности. - Этика требует, чтобы в этом внутреннем бомбоубежище были оставлены прозрачные окна для видения происходящего снаружи (нынешняя, по меньшей мере год уже текущая ситуация воспитывает двойное зрение: видеть то, что она разрушает, и не упускать из виду то, что позволяет этому разрушению хоть как-то сопротивляться, притом одновременно); чтобы эскапизм оставался зрячим, - даже если это разрушительно (а это, конечно, разрушительно), - просто тем более насущной, жгучей - именно потому, что гораздо более трудной, гораздо более, может быть, невыполнимой - становится задача разрушению внутренне противостоять. Вот поэтому нельзя задраивать этих окон - но не менее недопустимо не спускаться в бомбоубежище (особенно если ты никак не можешь реально повлиять на происходящее).

И: ну конечно, магического мышления и мифологического чувствования никто не отменял, поколениям рационалистов этого не удалось, да и не не такими уж были рационалистами, какими хотели сами себе казаться. Не свободна от них и я грешная (да и было бы, мягко скажем, нереалистично хотеть быть от них свободной; человек без них как минимум неполон - или склоняется к неявным, а тем самым и неотрефлексированным, и неконтролируемым формам магического и мифологического мышления и чувствования); и вот они диктуют мне иллюзию, согласно которой страстная любовь к жизни - чуть ли не сама по себе, самой страстностью своей - способна спасти её от уничтожения. Одним из результатов минувшего года я могла бы назвать то, что жизнь и живое я теперь люблю гораздо более страстно и безусловно. Наверно, с той же страстью, с какой любила самых любимых людей в моей жизни, - всё это один Эрос и даже не такие уж разные его лица.



Сергей Р. Волков. Заснеженный трамвай у Покровских ворот.