Похоже, что тут служил дед
41-я Перекопская Краснознаменная стрелковая дивизия была сформирована в 1919 г. Действуя в составе Южного, а затем Юго-Западного фронтов, она принимала участие во многих сражениях Гражданской войны, битвах с войсками белопанской Польши, атамана С. Петлюры. За успешные боевые действия и героизм личного состава дивизия была награждена Почетным революционным Красным Знаменем с прикрепленным к нему орденом Красного Знамени. Ей было присвоено почетное наименование «Перекопская».
В 1939 г. дивизия принимала участие в освободительном походе в Западную Украину. В ее состав входили: 102-й, 139-й и 244-й стрелковые полки, 132-й легкий и 249-й гаубичный артиллерийские полки , 117-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион, другие части и подразделения. Командовал дивизией генерал-майор Г. Н. Микушев, начальник штаба - полковник Н. В. Еремин.
С весны 1940 г. личный состав дивизии занимался оборудованием 50-км участка своей обороны. Дивизия прикрывала важное направление Томашув - Львов. Ее части дислоцировались в 4-8 км позади Рава-Русского укрепленного района, опираясь на его узлы обороны.
Артиллерийские полки дивизии, противотанковый и зенитный дивизионы, спецподразделения с начала июня 1941 г. находились на учебных сборах, вдали от мест своего расположения. Командир дивизии генерал-майор Г. Н. Микушев, учитывая сложную обстановку на границе, 19 июня приказал вернуть все части и подразделения со сборов к местам постоянной дислокации[12].
21 июня 1941 г. под видом проведения военизированных соревнований, намеченных на 22 июня, подразделениям было выдано все то, что полагалось по боевой тревоге. Командир дивизии сориентировал командиров частей на возможное нападение со стороны Германии и приказал командному составу в ночь с 21 на 22 июня оставаться со своим личным составом[13]. Была установлена прямая связь штаба дивизии с комендатурой соседнего пограничного участка.
©
Из мемуаров Егорова про 41 СД:
Связываюсь с командирами батальонов. Они докладывают, сколько примерно уничтожили живой силы и техники врага, какие потери понесли роты. Неожиданно в радиосеть включается начальник штаба, сообщает новость: в районе Равы-Русской перешла в наступление соседняя 41-я стрелковая дивизия.
- Слышите, какая там канонада? - бодро звучит голос Кривошеева.
Весть о наступлении радует. Может, действительно на всем нашем направлении инициатива перешла в руки советских войск? Мы ведь вплотную подошли к государственной границе! Подоспеют резервы, и враг будет отброшен. Обрадовала нас и сводка Главного Командования за 23 июня, которую мы услышали поздно ночью:
«На шяуляйском и рава-русском направлениях противник, вклинившийся с утра в нашу территорию, во второй половине дня контратаками наших войск был разбит и отброшен за госграницу...»
Героически сражался здесь личный состав 41-й стрелковой дивизии.
Накануне войны эта дивизия располагалась в районе Равы-Русской. Весной 1941 года, как вспоминают ветераны дивизии, она была распылена и не представляла боеспособного соединения. Оба артиллерийских полка, противотанковый и зенитный дивизионы, другие специальные подразделения находились на учебных сборах, вне расположения дивизии. Это были дни, когда обстановка на государственной границе становилась все более тревожной. Немецкие самолеты на малых высотах появлялись над советской территорией. Пограничники и разведчики сообщали, что гитлеровцы концентрируют войска непосредственно у границы.
Учитывая все это, командир 41-й стрелковой дивизии генерал-майор Н. Г. Микушев, как рассказывал начальник штаба дивизии Н. Еремин, 19 июня принял самостоятельное решение - вернуть весь личный состав со сборов и полигонов, а также с работ на оборонительных рубежах и все части и подразделения полностью сосредоточить в дивизионном лагере. [45]
К вечеру 21 июня вся дивизия была в сборе. Между ее штабом и начальником погранотряда майором Я. Д. Малым, очень энергичным и смелым командиром, поддерживался постоянный контакт. Командир дивизии был хорошо информирован о положении на границе. В субботу вечером 21 июня генерал Н. Г. Микушев созвал на совещание командный и начальствующий состав и рассказал о тревожном положении на границе.
Благодаря прозорливости и решительности генерала Микушева{2} начало войны не застало 41-ю стрелковую дивизию врасплох.
И не случайно именно ее частям и подразделениям удалось отбросить гитлеровцев за государственную границу. Лишь на шестые сутки дивизия согласно приказу оставила свой оборонительный рубеж...
В восемь часов вечера возвратился в штаб полка. Вижу, настроение у людей не то, что было вчера, даже сегодня утром. Несмотря на усталость, оживленно обсуждают последние новости: начало наступления под Раво-Русской, первые успехи нашего полка. У людей крепнет вера в победу. С уважением называют фамилии командиров - майора Колхидашвили, капитана Сазонова, майора Дорожкова. Удивляюсь, насколько быстро работает солдатский беспроволочный телеграф. Схватка только закончилась, а о бесстрашном поведении в бою командира роты старшего лейтенанта Хорина, командиров взводов лейтенанта Клесова, лейтенанта Струка, механика-водителя тяжелого танка воентехника 2-го ранга Дмитриева и других бойцы рассказывают с мельчайшими подробностями.
С передовой в штаб доставлены первые трофеи. Самое главное для нас - карта, захваченная в немецкой штабной машине. Во всех пометках нам разобраться не удалось, но основное поняли. Против нас - 125-я пехотная дивизия, справа от нее - 68-я, слева - 71-я. Указано направление их наступления, обозначено время выхода на определенные рубежи. Гитлеровцы рассчитывали сегодня подойти к Львову. Вот почему с утра они предприняли такой яростный натиск. Что ж, серьезную поправку внесли мы в их планы.
Врытые в землю почти по самые башни, наши танки не пострадали от массированного налета авиации, от артиллерийского огня, а когда в атаку пошли немецкие танки и пехота, остановили, а затем и отбросили их. [46]
Меня позвали к телефону. Вызывал полковник Пушкин. Спросил лишь об одном: надежно ли закрепилась батальоны на достигнутом рубеже - и приказал убедиться в этом лично... Чувствую, что командир дивизии о чем-то умалчивает. Неужели на соседних участках обстановка ухудшилась? Но ведь справа от нас, под Равой-Русской, наступают! Почему же мы должны думать об обороне? Однако что бы там ни было, за ночь надо успеть многое: подготовить боевое донесение в штаб дивизии, вместе с заместителями обеспечить батальоны всем необходимым, усилить разведку, особенно в районе местечка Краковец. Именно на этом направлении немцы проявляют наибольшую активность.
Теперь надо спешить в батальоны. До них не так далеко. Может, вдвоем с ординарцем пройти пешком? Почему-то вспомнился случай на учении в 1936 году, когда командовал ротой в 12-й легкотанковой бригаде. Поднятое по тревоге подразделение вышло на танкодром. Все поставленные перед нами задачи мы выполнили хорошо. В конце учения комбриг вызвал меня по радио на свой командный пункт. Оставив командирскую машину на месте, я пришел пешком. Комбриг похвалил меня за хорошее управление ротой, а потом отругал при всех за то, что явился не в танке. «Это все равно, - сказал он, - что кавалерийский командир без коня».
...Механик-водитель Сергей Гайсенюк ведет боевую машину по первой проложенной войной дороге. Она промята танковыми гусеницами прямо через луг, через поле, израненное взрывами бомб, снарядов, мин. По сторонам мелькают брошенные хозяевами еще недавно такие ухоженные садики, разрушенные и сгоревшие беленькие хатки. Эту мрачную картину не скрывает даже темнота. Она неотступно надвигается на наш танк, леденит душу. Из открытого люка вижу огромное зарево над Немировом. До слуха доносятся взрывы снарядов, длинные пулеметные очереди, треск винтовочных и автоматных выстрелов. Как и вчера, немцы не ведут активных боевых действий, но огонь с той и другой стороны не прекращается.
Командир первого батальона майор Дорожков порадовал меня.
- Люди накормлены и сейчас отдыхают, - доложил он. - Экипажи успели дозаправить танки горючим, пополнить боекомплект. В каждом экипаже выделены дежурные. [47]
Вместе с Дорожковым осматриваем позицию батальона. У одной машины слышу тихий разговор о погибших сегодня танкистах. Сердце сжимается от боли.
Идем в роту боевого охранения. Она занимает позицию на краю ржаного поля. Все здесь напоминает о недавнем бое. Совсем рядом еще продолжают дымиться три немецких танка.
- Куда ушла пехота, товарищ командир полка? - с недоумением, а больше с обидой, спрашивает командир роты капитан М. А. Родионов.
Я ответил уклончиво:
- Стрелковый полк получил новую задачу от своего командира дивизии... А вы как теперь обходитесь?
- Прикрываем сами себя, - недовольно ответил Родионов. - Каждый экипаж выделил дежурного. Он вооружен пистолетом, ракетницей и гранатами. Вот и все прикрытие. Если немцы двинутся - дежурные поднимут свои экипажи. Так что выход из положения нашли, но если бы впереди окопалась пехота, было бы лучше...
Из районов обороны второго и третьего батальонов вернулся поздно ночью. А на рассвете, когда только забылся глубоким сном, разбудил встревоженный связист:
Товарищ командир, на КП полковник Пушкин.
Вскакиваю, привожу в порядок обмундирование. Пушкин подходит к штабному автобусу.
- Товарищ полковник! - начинаю доклад.
- Потом, - прерывает меня Ефим Григорьевич. - Донесение ваше читал, с обстановкой ознакомимся на месте. Веди на свой наблюдательный пункт.
Вместе выходим из леса, направляемся к пригорку, на котором стоит мой командирский танк, вкопанный в землю. Над кустарником, под деревьями стелется слабый туман. Утренняя роса оседает на сапоги, на комбинезоны. Пушкин взбирается на танк и долго смотрит туда, где заняли оборону наши батальоны. Видимость неважная: солнце только поднимается из-за леса и все вокруг подернуто легкой дымкой.
- Через час проведите разведку боем, - ставит мне задачу комдив. - Надо обязательно выяснить, какие силы у немцев западнее Немирова. Для выполнения задания выделите два взвода Т-34. Поддержите их огнем, назначьте время и место сбора после выполнения задания. Вопросы есть? [48]
- Задача ясна, - ответил я.
Пушкин решил осмотреть наш тыловой рубеж обороны, который занимал батальон майора Колхидашвили. Едва комдив и сопровождавшие его работники штаба отошли от наблюдательного пункта, как появились немецкие самолеты и стали сбрасывать бомбы. К счастью, никто не пострадал.
Минут через десять вражеские бомбардировщики появились снова. Но наперерез им мчалось звено краснозвездных истребителей. Я чуть не вскрикнул от радости: наконец-то! Юнкерсы даже не попытались принять бой. Торопливо сбросив бомбы в поле, они развернулись и ушли в свою сторону. А вскоре опять налет. Этот прием нам был уже знаком: усиленная бомбежка, за ней артиллерийский и минометный огонь, потом танковая атака. Сейчас самое время нашим танкам ворваться в расположение врага, вызвать у него растерянность, спутать карты.
В воздух взмывают зеленые ракеты. Это сигнал, по которому два взвода тридцатьчетверок должны устремиться в расположение противника. Сигнал тут же дублируется по радио.
Томительно тянутся минуты. Шума танковых двигателей не слышу - его поглощает расстояние, усиливающийся огонь. В хаосе звуков улавливаю отдельные орудийные выстрелы. Это бьют наши танковые пушки...
К назначенному времени оба взвода вернулись с ценными сведениями. На каждой машине появилось немало свежих вмятин от снарядов, царапин от пуль, но потерь, к счастью, подразделения не понесли.
Большая удача выпала на долю лейтенанта Струка. Его танк углубился далеко в расположение немцев. Вдруг лейтенант заметил на дороге легковую машину. Приказал механику-водителю догнать ее. Но скорости были слишком неравные. Тогда Струк остановил танк и послал вслед удалявшейся машине снаряд. Находившиеся в машине офицеры и шофер были убиты, и Струку удалось взять портфель с документами.
Эти документы представляли большую ценность. Из них мы узнали, например, что немецко-фашистское командование рассчитывало, используя успех 1-й танковой группы генерала Клейста, своей 17-й армией (ею командовал генерал Штюмпнагель) уже на второй день захватить Львов и развернуть стремительное наступление в направлении Винницы. [49] Для осуществления этого замысла на узком участке фронта гитлеровцы сосредоточили пять пехотных дивизий, усиленных танками (следует иметь в виду, что немецкая пехотная дивизия по своей штатной численности почти в полтора раза превосходила советскую, к тому же некоторые наши дивизии были укомплектованы не полностью). Активная оборона наших частей, выдвинувшихся к границе, спутала гитлеровцам все карты...
©
В 1939 г. дивизия принимала участие в освободительном походе в Западную Украину. В ее состав входили: 102-й, 139-й и 244-й стрелковые полки, 132-й легкий и 249-й гаубичный артиллерийские полки , 117-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион, другие части и подразделения. Командовал дивизией генерал-майор Г. Н. Микушев, начальник штаба - полковник Н. В. Еремин.
С весны 1940 г. личный состав дивизии занимался оборудованием 50-км участка своей обороны. Дивизия прикрывала важное направление Томашув - Львов. Ее части дислоцировались в 4-8 км позади Рава-Русского укрепленного района, опираясь на его узлы обороны.
Артиллерийские полки дивизии, противотанковый и зенитный дивизионы, спецподразделения с начала июня 1941 г. находились на учебных сборах, вдали от мест своего расположения. Командир дивизии генерал-майор Г. Н. Микушев, учитывая сложную обстановку на границе, 19 июня приказал вернуть все части и подразделения со сборов к местам постоянной дислокации[12].
21 июня 1941 г. под видом проведения военизированных соревнований, намеченных на 22 июня, подразделениям было выдано все то, что полагалось по боевой тревоге. Командир дивизии сориентировал командиров частей на возможное нападение со стороны Германии и приказал командному составу в ночь с 21 на 22 июня оставаться со своим личным составом[13]. Была установлена прямая связь штаба дивизии с комендатурой соседнего пограничного участка.
©
Из мемуаров Егорова про 41 СД:
Связываюсь с командирами батальонов. Они докладывают, сколько примерно уничтожили живой силы и техники врага, какие потери понесли роты. Неожиданно в радиосеть включается начальник штаба, сообщает новость: в районе Равы-Русской перешла в наступление соседняя 41-я стрелковая дивизия.
- Слышите, какая там канонада? - бодро звучит голос Кривошеева.
Весть о наступлении радует. Может, действительно на всем нашем направлении инициатива перешла в руки советских войск? Мы ведь вплотную подошли к государственной границе! Подоспеют резервы, и враг будет отброшен. Обрадовала нас и сводка Главного Командования за 23 июня, которую мы услышали поздно ночью:
«На шяуляйском и рава-русском направлениях противник, вклинившийся с утра в нашу территорию, во второй половине дня контратаками наших войск был разбит и отброшен за госграницу...»
Героически сражался здесь личный состав 41-й стрелковой дивизии.
Накануне войны эта дивизия располагалась в районе Равы-Русской. Весной 1941 года, как вспоминают ветераны дивизии, она была распылена и не представляла боеспособного соединения. Оба артиллерийских полка, противотанковый и зенитный дивизионы, другие специальные подразделения находились на учебных сборах, вне расположения дивизии. Это были дни, когда обстановка на государственной границе становилась все более тревожной. Немецкие самолеты на малых высотах появлялись над советской территорией. Пограничники и разведчики сообщали, что гитлеровцы концентрируют войска непосредственно у границы.
Учитывая все это, командир 41-й стрелковой дивизии генерал-майор Н. Г. Микушев, как рассказывал начальник штаба дивизии Н. Еремин, 19 июня принял самостоятельное решение - вернуть весь личный состав со сборов и полигонов, а также с работ на оборонительных рубежах и все части и подразделения полностью сосредоточить в дивизионном лагере. [45]
К вечеру 21 июня вся дивизия была в сборе. Между ее штабом и начальником погранотряда майором Я. Д. Малым, очень энергичным и смелым командиром, поддерживался постоянный контакт. Командир дивизии был хорошо информирован о положении на границе. В субботу вечером 21 июня генерал Н. Г. Микушев созвал на совещание командный и начальствующий состав и рассказал о тревожном положении на границе.
Благодаря прозорливости и решительности генерала Микушева{2} начало войны не застало 41-ю стрелковую дивизию врасплох.
И не случайно именно ее частям и подразделениям удалось отбросить гитлеровцев за государственную границу. Лишь на шестые сутки дивизия согласно приказу оставила свой оборонительный рубеж...
В восемь часов вечера возвратился в штаб полка. Вижу, настроение у людей не то, что было вчера, даже сегодня утром. Несмотря на усталость, оживленно обсуждают последние новости: начало наступления под Раво-Русской, первые успехи нашего полка. У людей крепнет вера в победу. С уважением называют фамилии командиров - майора Колхидашвили, капитана Сазонова, майора Дорожкова. Удивляюсь, насколько быстро работает солдатский беспроволочный телеграф. Схватка только закончилась, а о бесстрашном поведении в бою командира роты старшего лейтенанта Хорина, командиров взводов лейтенанта Клесова, лейтенанта Струка, механика-водителя тяжелого танка воентехника 2-го ранга Дмитриева и других бойцы рассказывают с мельчайшими подробностями.
С передовой в штаб доставлены первые трофеи. Самое главное для нас - карта, захваченная в немецкой штабной машине. Во всех пометках нам разобраться не удалось, но основное поняли. Против нас - 125-я пехотная дивизия, справа от нее - 68-я, слева - 71-я. Указано направление их наступления, обозначено время выхода на определенные рубежи. Гитлеровцы рассчитывали сегодня подойти к Львову. Вот почему с утра они предприняли такой яростный натиск. Что ж, серьезную поправку внесли мы в их планы.
Врытые в землю почти по самые башни, наши танки не пострадали от массированного налета авиации, от артиллерийского огня, а когда в атаку пошли немецкие танки и пехота, остановили, а затем и отбросили их. [46]
Меня позвали к телефону. Вызывал полковник Пушкин. Спросил лишь об одном: надежно ли закрепилась батальоны на достигнутом рубеже - и приказал убедиться в этом лично... Чувствую, что командир дивизии о чем-то умалчивает. Неужели на соседних участках обстановка ухудшилась? Но ведь справа от нас, под Равой-Русской, наступают! Почему же мы должны думать об обороне? Однако что бы там ни было, за ночь надо успеть многое: подготовить боевое донесение в штаб дивизии, вместе с заместителями обеспечить батальоны всем необходимым, усилить разведку, особенно в районе местечка Краковец. Именно на этом направлении немцы проявляют наибольшую активность.
Теперь надо спешить в батальоны. До них не так далеко. Может, вдвоем с ординарцем пройти пешком? Почему-то вспомнился случай на учении в 1936 году, когда командовал ротой в 12-й легкотанковой бригаде. Поднятое по тревоге подразделение вышло на танкодром. Все поставленные перед нами задачи мы выполнили хорошо. В конце учения комбриг вызвал меня по радио на свой командный пункт. Оставив командирскую машину на месте, я пришел пешком. Комбриг похвалил меня за хорошее управление ротой, а потом отругал при всех за то, что явился не в танке. «Это все равно, - сказал он, - что кавалерийский командир без коня».
...Механик-водитель Сергей Гайсенюк ведет боевую машину по первой проложенной войной дороге. Она промята танковыми гусеницами прямо через луг, через поле, израненное взрывами бомб, снарядов, мин. По сторонам мелькают брошенные хозяевами еще недавно такие ухоженные садики, разрушенные и сгоревшие беленькие хатки. Эту мрачную картину не скрывает даже темнота. Она неотступно надвигается на наш танк, леденит душу. Из открытого люка вижу огромное зарево над Немировом. До слуха доносятся взрывы снарядов, длинные пулеметные очереди, треск винтовочных и автоматных выстрелов. Как и вчера, немцы не ведут активных боевых действий, но огонь с той и другой стороны не прекращается.
Командир первого батальона майор Дорожков порадовал меня.
- Люди накормлены и сейчас отдыхают, - доложил он. - Экипажи успели дозаправить танки горючим, пополнить боекомплект. В каждом экипаже выделены дежурные. [47]
Вместе с Дорожковым осматриваем позицию батальона. У одной машины слышу тихий разговор о погибших сегодня танкистах. Сердце сжимается от боли.
Идем в роту боевого охранения. Она занимает позицию на краю ржаного поля. Все здесь напоминает о недавнем бое. Совсем рядом еще продолжают дымиться три немецких танка.
- Куда ушла пехота, товарищ командир полка? - с недоумением, а больше с обидой, спрашивает командир роты капитан М. А. Родионов.
Я ответил уклончиво:
- Стрелковый полк получил новую задачу от своего командира дивизии... А вы как теперь обходитесь?
- Прикрываем сами себя, - недовольно ответил Родионов. - Каждый экипаж выделил дежурного. Он вооружен пистолетом, ракетницей и гранатами. Вот и все прикрытие. Если немцы двинутся - дежурные поднимут свои экипажи. Так что выход из положения нашли, но если бы впереди окопалась пехота, было бы лучше...
Из районов обороны второго и третьего батальонов вернулся поздно ночью. А на рассвете, когда только забылся глубоким сном, разбудил встревоженный связист:
Товарищ командир, на КП полковник Пушкин.
Вскакиваю, привожу в порядок обмундирование. Пушкин подходит к штабному автобусу.
- Товарищ полковник! - начинаю доклад.
- Потом, - прерывает меня Ефим Григорьевич. - Донесение ваше читал, с обстановкой ознакомимся на месте. Веди на свой наблюдательный пункт.
Вместе выходим из леса, направляемся к пригорку, на котором стоит мой командирский танк, вкопанный в землю. Над кустарником, под деревьями стелется слабый туман. Утренняя роса оседает на сапоги, на комбинезоны. Пушкин взбирается на танк и долго смотрит туда, где заняли оборону наши батальоны. Видимость неважная: солнце только поднимается из-за леса и все вокруг подернуто легкой дымкой.
- Через час проведите разведку боем, - ставит мне задачу комдив. - Надо обязательно выяснить, какие силы у немцев западнее Немирова. Для выполнения задания выделите два взвода Т-34. Поддержите их огнем, назначьте время и место сбора после выполнения задания. Вопросы есть? [48]
- Задача ясна, - ответил я.
Пушкин решил осмотреть наш тыловой рубеж обороны, который занимал батальон майора Колхидашвили. Едва комдив и сопровождавшие его работники штаба отошли от наблюдательного пункта, как появились немецкие самолеты и стали сбрасывать бомбы. К счастью, никто не пострадал.
Минут через десять вражеские бомбардировщики появились снова. Но наперерез им мчалось звено краснозвездных истребителей. Я чуть не вскрикнул от радости: наконец-то! Юнкерсы даже не попытались принять бой. Торопливо сбросив бомбы в поле, они развернулись и ушли в свою сторону. А вскоре опять налет. Этот прием нам был уже знаком: усиленная бомбежка, за ней артиллерийский и минометный огонь, потом танковая атака. Сейчас самое время нашим танкам ворваться в расположение врага, вызвать у него растерянность, спутать карты.
В воздух взмывают зеленые ракеты. Это сигнал, по которому два взвода тридцатьчетверок должны устремиться в расположение противника. Сигнал тут же дублируется по радио.
Томительно тянутся минуты. Шума танковых двигателей не слышу - его поглощает расстояние, усиливающийся огонь. В хаосе звуков улавливаю отдельные орудийные выстрелы. Это бьют наши танковые пушки...
К назначенному времени оба взвода вернулись с ценными сведениями. На каждой машине появилось немало свежих вмятин от снарядов, царапин от пуль, но потерь, к счастью, подразделения не понесли.
Большая удача выпала на долю лейтенанта Струка. Его танк углубился далеко в расположение немцев. Вдруг лейтенант заметил на дороге легковую машину. Приказал механику-водителю догнать ее. Но скорости были слишком неравные. Тогда Струк остановил танк и послал вслед удалявшейся машине снаряд. Находившиеся в машине офицеры и шофер были убиты, и Струку удалось взять портфель с документами.
Эти документы представляли большую ценность. Из них мы узнали, например, что немецко-фашистское командование рассчитывало, используя успех 1-й танковой группы генерала Клейста, своей 17-й армией (ею командовал генерал Штюмпнагель) уже на второй день захватить Львов и развернуть стремительное наступление в направлении Винницы. [49] Для осуществления этого замысла на узком участке фронта гитлеровцы сосредоточили пять пехотных дивизий, усиленных танками (следует иметь в виду, что немецкая пехотная дивизия по своей штатной численности почти в полтора раза превосходила советскую, к тому же некоторые наши дивизии были укомплектованы не полностью). Активная оборона наших частей, выдвинувшихся к границе, спутала гитлеровцам все карты...
©