Оливер Питчер
В борьбе между кофе и джином, кофе всегда
побеждает. Апрельский воздух запятнан твоим отсутствием.
Клочья тумана резвятся, мчатся к Каприз
Реке. В этот момент, цитоцидный, безмолвие слышит как
имя его произносят неверно губы тикающих часов.
Когда ты ушла ты прижала рот к волосам и
промямлила обещание, это чувство жатого ситца,
оставляя мое «Когда» без ответа. Две крапинки на моей груди
просверлили насквозь твои поцелуи и воздух из этих дыр
одиночества приколот к шестичасовому шуму.
Демон помыслов шепчет: «Танцуй со мной» в этот
демонический час, помыслы полунельсона. Звезда Север
небес подмигивает знающим глазом.
(Ты подсобила часам, любовь моя, и я принимаю тебя.
Часам без цифр.
Я признаюсь: так странно, что даже сейчас я вижу тебя
в малозначащей темноте комнаты, яд ртов, формы
монтажа накаливания, говоря теперь слово «Шесть
часов.» Моим годам восклицательный знак! О, разоблачи
эту боль других вопрошаний! опадающих лепестков,
маргариток истекающих кровью и стеблей болиголова... Вольер
безумца улыбка могла бы произвести эту клетку...)
Ты кто
была этой улыбкой, ослабила путы прошедшего времени, взяла пробу
росы, твои крылья тяжелы от бриллиантов.
О ты
что покинула, покинув кокон, услышь этот скрип: качели
брошенные в полуночи, или это дверь (шаг
вперед, видишь) одомашненного поэта заключенного в рифму, оставленную приоткрытой?
сбежавшего в себя!
Ух ты
Несбереженная случайным факсимиле любви, убегай
в себя! Прощай, хризолинда. Мы сделали это.
Прощай.
перевод с английского Екатерины Захаркив