Почему черепаха тащит свой дом на плечах, змея пресмыкается, а ящерица клеится к стене.
У Фекуэ не было ни отца ни матери. Его жизнь в деревне была очень тяжелой. Видя что у подростка есть сила, люди считали своим неотъемлимым правом, нагрузить его как следует работой за тарелку еды. И иногда ему доставалась мелкая монетка. Он работал на всех, и все следили, чтобы он не умер с голоду - пусть хоть и подыхает от усталости -, сопровождая его возгласом, который он слышал с того момента как похоронили отца, травника.
- Никого-то у него нет на этом свете, никого!
Фекуэ любил деревья и не любил людей.
Люди, думал сын травника, были как раз тем "никого".
Как только его сердце начало говорить, оно сказало ему, что вдали от деревни, там на горе, куда он привык ходить еще маленьким, жили теперь в двух деревьях души его родителей, вместе, переплевшись корнями. Он часто ходил встречаться с ними, когда отчетливое чувство посылало его в горы. Потому, что там его сердце говорило с ним и рассказывало то, что только сердце может рассказать. Он научился взбираться на гору, уходить в мир снов и духов. Идти по этому опасному миру полному западней, тщательно сплетенных тенями, в которые фантасмагорические собаки, скрытые в зарослях, Аллаокан-Ику, выслеживают и пожирают тех, у кого душа глупая и темная; там где безголовый гигант, демон Арадла-Араоко, проходит вытягивая свои огромные ноги как две вывороченные пальмы. Голова этого гиганта потерялась в облаках. У него раньше была голова петуха. Одной ночью в верхушках деревьев он смотрел бессонно на небосвод в звездах. И произнес, неизмеримо вытянув свою шею: - Какую прекрасную кукурузу обмолотили на небе! - И проглотил так много звезд и произвел такую панику в созвездиях, что хранители ночи спустились со всей скоростью с чертырех кардинальных точек, на крыльях четырех ветров, и после того как заставили его выплюнуть драгоценные зерна света, отрубили ему голову и пришили ее к хвосту, который настолько длинен, что три пары его рук не могут достать до его конца. Но одна маленькая звезда, которую не спасли хранители небосвода, осталась, заплевшись в репьях и лианах на его груди и ее свет помогает гиганту найти тех кто заблудился во снах, в своих ночных странствиях, или тех кто ищет приключений, в испуге проникая в одиночество гор.
Но сердце ему сказало с какой стороны остановились страшные дьяволы, крысы темноты, духи, которые захватывали людей чтобы сожрать их печень: а в какой части тени безнадежных мертвых, которые не вовремя оставили жизнь в возмущении не закрыв глаз - души тех, которых застали в расплох в поножовщине или предательской пулей в нехорошем месте, ушедших из за раны глубокой и горькой -, возбуждаются проклятые в завядших листьях и путаются в ветках, их сушат пытки одержимости местью, ненавистью, которая никогда не удовлетворится. Или в каком лесу ядовитых фруктовых деревьев укрываются фантазмы бесплодных женщин с внутренними проклятьями, чьи испарения смертельны: где толпятся тени кровожадных детей, которые не могли жить, и обнимают тени живых, чтобы кричать им в уши. Сорняки в которые сослали души, которые были вырваны из своих тел мощным колдовством и поджидающие тело, в которое вселиться; нездоровый закоулок, морг света, где души сонные, без желания, без воли, плавают в жарком и вонючем пару, который приводит к глупости и забвению.
Птица-привидение, которое околдовывает - страшный Йонгонго -, сначала невидимый издает красивый свист. Потом он поет
Тио-тио; тие-тие-тие-тие.
Оку-ойума...
ти ти оуле...
ти тио ти: тие-тие-тие.
Кто его услышит чувствует непреодолимое желание танцевать, и танцует доверчиво. Вскоре, когда этого меньше всего ждут, Йонгонго, раскрыв свои черные огромные крылья, с силой бросается как нежить ветра и выклевывает глаза.
Там, за этими скалами, скрытые за папоротником и малангой находятся входы в норы человечков, которые живут под землей, рогатые, копытные, мохнатые ушастые как летучие мыши и черные как битум. У них только один белый бегающий глаз без зрачка посреди лба. Их зовут Мелкая Нечисть. Бегают прижавшись к земле иногда в теле иногда бестелесные, как тени, и нападают ночью на пустыре на одиноких странников. Ростом они не больше фута, хромая, ходят очень быстро. Голос у них слышен из носа как у Элеггуа, и у Осаинов, у Чичерекуев, у Ендоквисов и у Мертвых.
Сокровенная, таящая свои богатства гора это опасная вотчина вредоносных сил, дьяволов; зловредных привидений, душ злоумышленников; но Фекуэ знал свой добрый час и видел свои привилегии. Он шел с уважением и никогда не входил без приветствия и без того, чтобы попросить разрешение у хозяина. Его сердце научило его, что у всего есть хозяин: может быть самый невзрачный, но надо уважать даже самую маленькую травку. Несмотря на свою бедность, каждый раз когда он получал и или сберегал несколько монет, он помещал их в кусты как будто был закон платить, скрупулезно, этому сильному чуду горы, где жили тени его родителей.
Время от времени он приносил двух куриц, одну жертвовал своим мертвым а другую богам горы. Он играл на барабанчике и пел своим свежим и приятным голосом чтобы развеселиться.
Должно быть его музыка нравилась богам.
Так возникала секретная дружба между подростком и некоторыми растениями и деревьями. Он начал узнавать их имена, хотя никто ему их не называл и произнося их про себя он немедленно узнавал сущность и тайны растений и деревьев.
Начались сложные дни для деревни и еще более трудные для Фекуе. Часто, не имея никакого подношения, он не осмеливался подниматься на гору. Конечно, он чувствовал, что два дерева родителей, толпа дружественных растений звали его, но требовательное сердце подавляло импульс вслепую подчиниться зову: у него не было никакого подношения. Когда он наконец снова поднялся на гору он смог принести только немного табака и жалкую медную монетку. Вместо окропления земли кровью курицы он сделал ебе порез и предложил свою кровь.
Продолжение следует.
- Никого-то у него нет на этом свете, никого!
Фекуэ любил деревья и не любил людей.
Люди, думал сын травника, были как раз тем "никого".
Как только его сердце начало говорить, оно сказало ему, что вдали от деревни, там на горе, куда он привык ходить еще маленьким, жили теперь в двух деревьях души его родителей, вместе, переплевшись корнями. Он часто ходил встречаться с ними, когда отчетливое чувство посылало его в горы. Потому, что там его сердце говорило с ним и рассказывало то, что только сердце может рассказать. Он научился взбираться на гору, уходить в мир снов и духов. Идти по этому опасному миру полному западней, тщательно сплетенных тенями, в которые фантасмагорические собаки, скрытые в зарослях, Аллаокан-Ику, выслеживают и пожирают тех, у кого душа глупая и темная; там где безголовый гигант, демон Арадла-Араоко, проходит вытягивая свои огромные ноги как две вывороченные пальмы. Голова этого гиганта потерялась в облаках. У него раньше была голова петуха. Одной ночью в верхушках деревьев он смотрел бессонно на небосвод в звездах. И произнес, неизмеримо вытянув свою шею: - Какую прекрасную кукурузу обмолотили на небе! - И проглотил так много звезд и произвел такую панику в созвездиях, что хранители ночи спустились со всей скоростью с чертырех кардинальных точек, на крыльях четырех ветров, и после того как заставили его выплюнуть драгоценные зерна света, отрубили ему голову и пришили ее к хвосту, который настолько длинен, что три пары его рук не могут достать до его конца. Но одна маленькая звезда, которую не спасли хранители небосвода, осталась, заплевшись в репьях и лианах на его груди и ее свет помогает гиганту найти тех кто заблудился во снах, в своих ночных странствиях, или тех кто ищет приключений, в испуге проникая в одиночество гор.
Но сердце ему сказало с какой стороны остановились страшные дьяволы, крысы темноты, духи, которые захватывали людей чтобы сожрать их печень: а в какой части тени безнадежных мертвых, которые не вовремя оставили жизнь в возмущении не закрыв глаз - души тех, которых застали в расплох в поножовщине или предательской пулей в нехорошем месте, ушедших из за раны глубокой и горькой -, возбуждаются проклятые в завядших листьях и путаются в ветках, их сушат пытки одержимости местью, ненавистью, которая никогда не удовлетворится. Или в каком лесу ядовитых фруктовых деревьев укрываются фантазмы бесплодных женщин с внутренними проклятьями, чьи испарения смертельны: где толпятся тени кровожадных детей, которые не могли жить, и обнимают тени живых, чтобы кричать им в уши. Сорняки в которые сослали души, которые были вырваны из своих тел мощным колдовством и поджидающие тело, в которое вселиться; нездоровый закоулок, морг света, где души сонные, без желания, без воли, плавают в жарком и вонючем пару, который приводит к глупости и забвению.
Птица-привидение, которое околдовывает - страшный Йонгонго -, сначала невидимый издает красивый свист. Потом он поет
Тио-тио; тие-тие-тие-тие.
Оку-ойума...
ти ти оуле...
ти тио ти: тие-тие-тие.
Кто его услышит чувствует непреодолимое желание танцевать, и танцует доверчиво. Вскоре, когда этого меньше всего ждут, Йонгонго, раскрыв свои черные огромные крылья, с силой бросается как нежить ветра и выклевывает глаза.
Там, за этими скалами, скрытые за папоротником и малангой находятся входы в норы человечков, которые живут под землей, рогатые, копытные, мохнатые ушастые как летучие мыши и черные как битум. У них только один белый бегающий глаз без зрачка посреди лба. Их зовут Мелкая Нечисть. Бегают прижавшись к земле иногда в теле иногда бестелесные, как тени, и нападают ночью на пустыре на одиноких странников. Ростом они не больше фута, хромая, ходят очень быстро. Голос у них слышен из носа как у Элеггуа, и у Осаинов, у Чичерекуев, у Ендоквисов и у Мертвых.
Сокровенная, таящая свои богатства гора это опасная вотчина вредоносных сил, дьяволов; зловредных привидений, душ злоумышленников; но Фекуэ знал свой добрый час и видел свои привилегии. Он шел с уважением и никогда не входил без приветствия и без того, чтобы попросить разрешение у хозяина. Его сердце научило его, что у всего есть хозяин: может быть самый невзрачный, но надо уважать даже самую маленькую травку. Несмотря на свою бедность, каждый раз когда он получал и или сберегал несколько монет, он помещал их в кусты как будто был закон платить, скрупулезно, этому сильному чуду горы, где жили тени его родителей.
Время от времени он приносил двух куриц, одну жертвовал своим мертвым а другую богам горы. Он играл на барабанчике и пел своим свежим и приятным голосом чтобы развеселиться.
Должно быть его музыка нравилась богам.
Так возникала секретная дружба между подростком и некоторыми растениями и деревьями. Он начал узнавать их имена, хотя никто ему их не называл и произнося их про себя он немедленно узнавал сущность и тайны растений и деревьев.
Начались сложные дни для деревни и еще более трудные для Фекуе. Часто, не имея никакого подношения, он не осмеливался подниматься на гору. Конечно, он чувствовал, что два дерева родителей, толпа дружественных растений звали его, но требовательное сердце подавляло импульс вслепую подчиниться зову: у него не было никакого подношения. Когда он наконец снова поднялся на гору он смог принести только немного табака и жалкую медную монетку. Вместо окропления земли кровью курицы он сделал ебе порез и предложил свою кровь.
Продолжение следует.