Про беженцев
Наконец-то наступила долгожданная жара и настало самое время настежь распахнуть форточку, впустив в комнату сложный аромат цветения и свежий аллергенный воздух. Но каждый раз, стоит мне раскрыть форточку сантиметра на три, я тут же подвергаюсь вторжению в личную жилплощадь одного и того же шмеля. Можно подумать, что где-то рядом организован шмелячий улей, но нет - шмель каждый раз один и тот же, клянусь, мы с ним друг друга уже в лицо запомнили.
Шмель с гудением бомбардировщика влетает в форточную приоткрытость и тут же теряется, начиная биться головой в стекло ровно в пяти сантиметрах от внезапно возжеланной свободы. Через две минуты животное устаёт, с грохотом падает на подоконник и, смирившись с участью пожизненного заточения, начинает искать, где он тут у меня будет спать. Меня такой расклад ещё ни разу не устроил и мне ежедневно приходится проводить операцию по циничной депортации перепончатокрылого беженца с помощью специально для этих целей обрезанной жопки бутылки из-под апельсиновой кока-колы. Жопку шмель тоже запомнил в лицо, поэтому каждый раз при виде депортационного девайса увеличивает высоту и децибельность производимого гула до жалобного, начинает отчаянно размахивать конечностями и возмущённо пищать что-то про гуманизм и ЕСПЧ. Скотина понаехавшая.
А на днях чёрно-жёлтый мудак разошёлся настолько, что чуть не вырвал у меня из рук депортатор, пришлось выкинуть его вместе с насекомым. Странно, но с тех пор Абдул, как я назвал шмеля безо всякого политического подтекста, больше не прилетал. Вероятно, он расценил жопку бутылки как трофей. Скотина.
Я скучаю.