Сага о Половине Дачи
Обыкновенные люди… в общем, напоминают прежних… квартирный вопрос только испортил их (с)
Как я уже отмечала, истинной героиней воспоминаний Далилы Портновой о Юрии Домбровском, стержневой их темой можно, без преувеличения, признать половину дачи в Свистухе, унаследованную писателем после смерти матери (вторая половина была поделена между племянниками - Далилой и её братом).
Великая Битва за Полдачи в Подмосковье красной нитью проходит через весь текст воспоминаний. В свете этой битвы крайне любопытно выглядит, в частности, подстроенная Далилой вопреки желанию и прямо высказанному отказу (!) самого писателя встреча с ним его непризнанного взрослого сына.
Помимо обычной бесцеремонности, с какой десятилетняя полуграмотная Макаконя без спроса лезла исправлять красным карандашом ошибки на только что написанных страницах будущего знаменитого романа, ставя внизу каждого листа жирные двойки и колы, а взрослая Далила, ничтоже сумняшеся, решила за дядю, с кем и как ему следует поддерживать родственные отношения, тут невольно видится и другое - куда менее светлый и благородный мотив, чем заявленное стремление воссоединить предполагаемого двоюродного брата с его отцом.
И этот возможный мотив - поиск союзника в будущей борьбе за наследство (духовное и вполне себе материальное) уже на тот момент достаточно заменитого и перспективного в финансовом плане писателя.
Впрочем, духовное наследие его племянницу мало волнует.
То ли дело - полдачи, на которые Домбровский, конечно же, вообще не имел морального права, потому что дача эта досталась матери писателя в наследство от второго мужа, которого Юрий не любил!
Полдачи, от которых писатель, разумеется, хотел и должен был отказаться в пользу вполне благополучно социализированных взрослых племянников, потому что его мать, их бабушка, не раз повторяла, что "Юра детей не обидит", и теперь Далиле совершенно очевидно, что она имела при этом в виду: конечно же дачу, на которую Домбровский не должен и не будет претендовать - "ведь все это уже от Н.Ф. Слудского" (см. выше про отчима писателя).
И довольно долго Домбровский фамильной дачей, действительно, не интересуется, отдыхать ездит в дома отдыха и пансионаты от Союза писателей, и даже, если верить автору воспоминаний, собирается когда-нибудь передать свою половину по дарственной Далиле с братом.
Но после официальной женитьбы Домбровского на молодой "казашке" (в пылу возмущения Далила "забывает", что своего рано погибшего отца-казаха молодая жена писателя даже не успела увидеть и была выращена матерью - интеллигентной и высокообразованной русской женщиной) над половиной дачи в Свистухе нависает новая угроза.
Теперь Домбровские тоже проводят лето на даче, наряду с семьями племянников и их друзьями (которым отдан второй этаж дачного дома), а Клара в глазах закона становится наследницей первой очереди, обойдя Далилу и её брата. Да и намерение дяди переписать свою половину дачи на племянников (если таковое было) тоже несколько трансформировалось:
"И тут из комнаты в коридор выходит Гурин... Перекинувшись несколькими фразами, он вдруг неожиданно говорит: «Послушай, Макаконя, я понимаю, что никакого морального права на дачу не имею, ничего не изменилось за эти годы в этом моем убеждении. Она должна принадлежать вам с Лелькой! Но вот, видишь ли, старуха, Кларе очень здесь нравится, и мне бы хотелось, чтобы каким-то образом за ней пожизненно закрепилась одна комнатка. Можно ли так сделать, чтобы я подписал вам дарственную, а вы в свою очередь обязались выделить Кларе "местечко”? Прошу тебя, поговори с Леликом по этому поводу. Пусть он съездит в Дмитров и посоветуется с адвокатом».
Я была ошеломлена неожиданностью такого бредового предложения." (с)
В общем, фамильная дача в опасности.
В одиночку с законной женой племянникам не справится, и тут очень кстати приходится непризнанный отцом двоюродный брат, узнавший о своём родстве с известным писателем уже взрослым человеком.
И - ура! - этот ход срабатывает:
Забегая вперед, остановлюсь на судьбе дачи после ухода из жизни Гурина в 1978 году. Положение оказалось таковым. У нас с братом по четвертой части - это понятно. У Клары с Виталием тоже получилось по четверти - это от половины дачи, наследия Юрия Осиповича. А произошло это автоматически: Клара подала документы на литературное наследие, а мы (по доверенности от Виталия) - на наследие дачи. То, что мы привлекли к этому Виталика, для Клары оказалось неожиданным ударом, расцененным ею как подлость. Хотелось заполучить и половину дачи, и полностью литературное наследие! У нас же не было вариантов. У нее свои представления о справедливости и морали. В итоге все вышло и по закону, и по совести. Свою долю дачи Виталий подарил мне, а у Клары ее долю, как-то договорившись, выкупил в рассрочку брат. В письмах Виталий не раз весело откровенничал, что благодаря нашим настояниям и участию все так удачно для него сложилось. Он ведь сам об этом и не помышлял. А тут такое везенье! Получая приличные деньги на счет в банке, как наследник, за издававшиеся произведения отца, в очень непростые годы, они с Катей смогли безболезненно поднимать и обучать в институтах двух своих детей (с)
Любопытно, что по словам самой Далилы получается, что Клара на эту несчастную дачу даже не претендовала.
Вдову интересовали только авторские права на книги, а в итоге из-за жадности мужевой племянницы половины прав на литературное наследие Домбровского она лишилась.
И отдельно бесконечно умиляет, что такую грандиозную свинью племяннички подложили вдове писателя ради половины дачи в Подмосковье))