Я ни на что не намекаю. Просто перевёл начало одной старой книги.
Скую Фридыс
Всходит солнце серебристое...
Первый латышский фантастический роман, написан в 1923 году.
Первая часть
I
В 2107 году Московия Латвии объявила войну. Никто этого не ожидал, включая и ответственных политиков и деятелей Латвии. В нынешних условиях война ведь всем казалась делом совершенно невозможным.
Среди ошеломленных новостью оказался и директор седьмой волновой станции - запасной лейтенант Страутс. Он как раз влюбился в девушку, которую совершенно не знал, поскольку лишь видел её пару раз в Риге выходящей из кинофонографа, когда она садилась в свой самолёт.
Смутившись красотой девушки, Страутс в первый раз и не додумался последить за нею. Во второй же раз случились срочные дела в городе. К тому же его собственный самолёт был на ремонте, из-за чего Страуту оставалось только глядеть, как незнакомая красавица взлетает и исчезает куда-то в северо-восточном направлении.
Седьмая волновая станция находилась на взморье, недалеко от Царникавы. Используя силы морских волн, на ней химическим путём производили разное жидкое и газообразное горючее, как и масла, используемые в самолётах, автомашинах, тракторах...
Уже через три часа после объявления мобилизации Страутс явился в свой ажрополк, как это было предписано секретной инструкцией. Пока Страута оставили в запасе, будучи в неизвестности, в каких направлениях разовьются основные нападения московитов. К тому же война началась столь внезапно, что трудно было предсказать, сколь широкие масштабы она примёт и будут ли затянуты в неё также и Литва с Эстонией.
Европа давно уже не знала бед войны, не считая немецко-французской войны сто лет назад и некоторые столкновения помельче на Балканах. После того, когда и Берлин и Париж были совершенно разрушены, когда порядка 20 миллионов граждан встретили свой печальный конец,- против войны возмутились почти все страны мира. Борьбу прекратили, не определив в ней победителя. Между Германией и Францией создали новое буферное государство - Рейнскую республику под международным контролем. Турков окончательно изгнали из Европы. Вокруг Константинополя создалась сильная эллинская монархия - Новая Византия. После этих потрясений наступил мир, которого поклонники христианства называли началом тысячелетнего царствия мира.
Значительные внутренние превращения произошли в России. Созданный Лениным коммунизм продержался двадцать семь лет. Фактически он закончился намного раньше, поскольку, заполучив власть в свои руки и ставши правящей,- коммунистическая идея пережила такой же период развращения как христианство, когда царь Константин сделал его государственной верой греков.
В результате хозяйственного развала, от России постепенно отпала почти вся Сибирь, народности Кавказа и области Средней Азии, создав собственные национальные государственные организмы.
В конце концов отделилась и Украина, создавшая федерацию со славянами Галиции. Этим своё влияние частично теряла Польша, но это мало кого обеспокоило. Польша как раз в то время только что перешла от республиканской системе к монархии и была занята внутренней перестройкой.
В оставшейся Центральной и Северной России выросла сильная демократическая интеллигенция, в итоге взявшая в свои руки государственную власть. Было созвано Учредительное собрание, чтобы выработать конституцию Руси Обновленной.
Проработало это собрание четыре года. Итог оказался неожиданным: не смогши договориться об автономии северных областей, почти половина депутатов уехала из Москвы и объявила в Петрограде республику Белой Руси, границы которой протягивались от Белого моря до Финского залива, от Даугавы до истоков Шексны и Мологи.
В Москве же 9 лет существовала демократическая республика по образцу балтийских государств. Однако внутренний разброд сделал своё, и в один прекрасный день радио принесло весть, что некий Иван Миловаров в Москве выкликнут в цари и принял титул Ивана Пятого. Московские газеты утверждали, что новый царь - прямой потомок князя Олега. В то же время республиканская печать Петрограда писала, что прапрадед Ивана V был чистильщиком сапог у Николая Второго, а после переворота в 1917 - работал палачом в Пскове.
Как бы там не было, новый царь проявил удивительные организаторские способности. Буквально за пару лет он восстановил разваливавшийся государственный аппарат и упорядочил финансы, поддерживая торговлю и промышленность. Не забывал новый правитель и про армию. Были открыты новые инженерские военные училища, построены лаборатории производства взрывчаток, начато конструирование громадных аэродреднаутов по заграничным образцам. Увеличили количество малых военных самолётов. Достроили первую подземную железную дорогу между Москвой и Витебском, задуманную исключительно в стратегических целях.
Своему сыну Кириллу он оставил сильное, хорошо обустроенное государство. Но перед смертью он ещё взял со цесаревича клятву, что Кирилл ни шага не отступит с начатого отцом пути, а приложит все свои силы, чтобы сделать государство ещё могущественней. Особо жёстко ставил царь молодому принцу условие, что тот не вправе жениться, пока не присоединит к себе отпавшие области Белой Руси с её столицей Петроградом.
Уже на смертном одре Иван V призвал сына и, указывая на восточное побережье Балтийского моря, прошептал:
«Смотри, где я на карте обвёл красные линии: эти земли должны быть опять возвращены великой святой Российской державе!.. Поклянись мне памятью о своей матери, что исполнишь это моё последнее желание. Но, если ты сам не сможешь сотворить сиё великое дело,- передай исполнение его своему сыну!»
«Клянусь!..» шепнул Кирилл, вполне разделяющий страсти отца, и, коленопреклонный, поцеловал исхудавшую руку Ивана V.
С Петроградом Кирилл I вскоре справился, имея намного большую и сильную армию. Да и чисто технически Белая Русь оказалась не в силах тягаться с Московией. К тому же петроградцам сильно помешал раскол в парламенте, создавший много проблем для организаторов обороны. Московский царь загодя взрыхлил почву: он сумел повлиять на некоторых из важных лиц Петрограда, теперь и в речах и статьях пытающихся доказать, что Петроград должен воссоединиться с Москвой.
Поэтому уже на третьем году правления царя Кирилла I эскадра московитских аэродреднаутов появилась в окрестностьях Петрограда и без труда разгромила петроградскую флотилию гидроаэропланов под Ораниенбаумом. В то же время колонна аэростатов пограничников Белой Руси у Полоцка была атакована автогазмоторами, уничтожившими пассивного противника. Окончательно судьба Петрограда была решена, когда ударная группа воздушного флота петроградцев, посланная уничтожить запасные аэропарки московитов, с музыкой и развевающимися флагами перешла на сторону противника.
Вскоре после этого петроградцы подписали условия капитуляции, и царь Московии торжественной въехал в Петроград на украшенном жемчужинами и алмазами аэроплане, которого по улицам города тянули взятые из зоосада двенадцать медведей, двенадцать оленей и двенадцать волков.
Кроме нескольких идейных республиканцев, убедительное большинство народа с восторгом встретило нового хозяина. Откуда-то из музея притащили даже траченого молью штандарта Николая II.
Хоть дипломаты Западной Европы и подняли шумиху о нарушении политического равновесия, но активно выступать ни одно государство не собиралось, раз присоединение Белой Руси произошло почти что добровольно.
За год внутреннее обустройство объединённого государства было проведено столь далеко, что ощущавший себя достаточно уверенно Кирилл решил объявить себя императором. Таких торжеств Москва не видела со времён самодержцев старой империи! Поздравить новоиспечённого императора явились дипломаты всех стран с подтверждениями признания и дорогими подарками. Явиться вовремя не смог только латвийский посол Балодис, который внезапно чем-то заболел.
Кирилл I заявил, что воспринимает это как личное оскорбление и потребовал сатисфакции. Посол извинялся, правительство делало что могло, чтобы погасить конфликт,- но они спорили со стеной. Кирилл оставался непреклонным. Он потребовал, чтобы в латвийских школах восстановили давно отброшенное объязательное изучение русского языка; чтобы российские суда могли без таможенного и пограничного контроля посещать латвийские порты; чтобы граждане России могли в любом количестве поселяться и жить на территории Латвии и, для окончательной ясности,- чтобы президент Латвии как минимум ежегодно являлся в Москву с отчётом о хозяйственном и культурном состоянии Латвии.
Понятно, что эти требования были неисполнимы. Саэйма (парламент) их с возмущением отвергла, поскольку принятие любого из этих пунктов означало потерю государственной независимости. Кирилл I, разумеется, именно такого ответа и ожидал.
Московское радио в неисчислимых вариациях разносило по миру известия о презрительном и неоправданно враждебном отношении Латвии к Московии и её правителю. Газеты Москвы и Петрограда в самых резких тонах требовали смести злобного соседа с берегов древних русских рек Даугавы, Гауи и Лиелупе.
Ещё через несколько дней в Москве арестовали посла Балодиса и его секретаря, якобы за заговор против жизни Кирилла I.
Почти одновремённо с этим министр иностранных дел Латвии получил телеграмму об объявлении войны и начале военных действий на латвийско-российской границе.
Таким было положение на 1 августа 2107 года.
Скопировано с https://egils.dreamwidth.org/1060787.html .