(no subject)
Всем привет. Стас тут. Так вышло, что у меня накопилось какое-то количество рассказов, которые я пишу, как наброски для будущих сценариев. Своего рода рассказы-тизеры. Поэтому я решил повыкладывать их сюда. Буду это делать не чаще раза в месяц. Спасибо всем, кто найдёт время почитать, оставить отзыв и т.п.
ПРАВИЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ
Этот рассказ посвящается моему другу Чёрному, который был участником некоторых описанных тут событий.
Жарким июньским вечером молодой оперуполномоченный Егор Горюнов возвращался с работы домой. В этот день закончился мучительный процесс над Володькой Малым, которого изловил Егор. Его первый важный задержанный. Первый оперской фарт.
Горюнов выступал свидетелем на суде Малого. На счету преступника было пятнадцать доказанных убийств, совершённых с особой жестокостью. Среди прочих его злодеяний было и несколько изнасилований несовершеннолетних… Егор ненавидел изверга всей душой. И всем сердцем желал ему всяческого зла.
На суд Горюнов явился в форме, которую надевал в редких случаях. Он внимательно следил за скучным процессом, скрупулёзно записывая в блокнотик разные детали, которые подмечал вокруг. И скоро сделал неприятные для себя предположения. По тому, как расслабленно держался Малой, было видно, что в тюрьму он садиться явно не собирается.
Тем же днём в судейской столовой к Егору подсел старый приятель по академии, Петька Петров. Они поговорили о том о сём, как вдруг Петька нагнулся к Егорову уху и стыдливо пробормотал:
- У Малого всё схвачено. Даже не рассчитывай.
Егор посмотрел на Петьку, кивнул и больше ничего не ответил. Он и сам уже понимал, что победить обнаглевшего жулика будет не так просто, как казалось, когда он его арестовывал. Петька немного помолчал, затем похлопал приятеля по плечу и ушёл. А Егор так и сидел, не мигая и пялясь на хлебные крошки, намокающие в разлитом чае.
***
По дороге домой он должен был забрать мать из поликлиники, и перспектива половину пути слушать её брюзжание заранее удручала.
Егор проталкивался сквозь потные спины стихийного рынка, мечтая о холодном лимонаде. В кармане звякала мелочь, заготовленная ещё в отделе, а вдали из-под распахнутой вверх ставни зазывно сверкали на солнце пыльные окна киоска. Вдруг кто-то мягко тронул его за руку.
- Сынок, возьми вишню. Смотри, какая сочная.
Егор повернул голову. Будто извиняясь за свои слова, на него робко глядел худой невысокий старик с одной грязной медалью на коричневом пиджаке. Год назад Егор схоронил деда Скорика, заменявшего ему отца. Этот застенчивый ветеран живо напомнил ему родного деда.
- Бать, прости, денег нет, - нехотя соврал Егор, потому что его мать и сама торговала вишней с их регулярной дачи выходного дня.
- Да ведь совсем дёшево, почти даром, - обрадовался живой беседе дед. - На вот, попробуй, ты попробуй!
Не в силах отказать пенсионеру, Егор положил ягоду себе под язык. От кислой вязи во рту ещё больше захотелось пить.
- Возьми, сынок… Целый день тут стою и так ничего и не продал…
Глаза дедушки дрожали, как осенние лужицы на ветру и совесть Егора не выдержала.
- Бать, прости… У меня и правда тут - вон, всё, что есть, - он раскрыл перед стариком потную руку с лимонадными монетами. - Возьми так, а вишня мне не нужна, - он быстро сунул ему горсть влажных железок и пошёл прочь. Но едва он сделал несколько шагов, как снова услыхал сзади себя старый жалобный голос.
- Сынок!..
Егор обернулся. Старик подковылял к нему и достал из-за пазухи потрёпанную видеокассету без коробки.
- На вот… Возьми. Пригодится.
- Да на что она мне, дедуль? - рассмеялся Егор.
- А вот и узнаешь - на что. Ты мне последние деньги свои отдал, а вишню не взял. А я ведь не милостыню просил.
Егор повертел кассету в руках.
- Чо хоть записано-то на ней?
- А что захочешь - то и записано! - многозначительно произнёс дед.
- Чо захочу, говоришь? - улыбнулся Горюнов. - А откуда ты знаешь, чо я захочу?
- Не я знаю: кассета знает.
- Кассета? Бать, кончай, не пугай меня, - усмехнулся Егор. - Чо там ещё эта кассета обо мне знает? Не компромат хоть?
- Эта кассета, сынок, волшебная. Она выполнит твои самые сокровенные желания.
- Ого! Круто! У меня как раз есть несколько таких. Ну ладно, бать! Спасибо тебе! Давай, не болей только, хорошо? - и он порывисто обнял ветерана за маленькое плечо.
***
Когда возвращались с матерью обратно, рынок уже мелел. Ещё издали Егор увидел какого-то блатаря возле торговой точки вишнёвого старика. Егор напрягся, заранее почувствовав, как начинает задыхаться от ещё неосознанной злобы. Поравнявшись с гопником, Егор остановился, чтобы завязать шнурки, а мать отпустил вперёд.
- А мне-то чо, что ты ничо не продал! - отчётливо расслышал он слова блатного. - Гони лавэ, старый, или вон цацку давай свою. У меня их уже целая коллекция. - И гопник щелбаном дзынкнул по медали.
- Э, от деда отстань, - тихо сказал Егор и легонько похлопал блатаря по плечу.
Неожиданно гопник пружиной отскочил на безопасное расстояние и встал в стойку профессионального бойца.
- Слышь ты, Рокки, я с тобой драться не собираюсь. Просто от деда отстань, и всё. У него и так денег нет.
И Егор посветил ксивой, чтобы устранить недопонимание. Но вопреки его ожиданиям, этот жест лишь раззадорил блатаря.
- Чо ты, сука? Зассал? А? Мусорок! Зассал? А? Мусор позорный! Зассал? А? Зассал, сука? - отвратительно загундосил он.
Егор тяжело вздохнул и на удачу отправил кулак в направлении головы гопника. Он занимался борьбой, и руки его, хоть и тяжёлые, но поставлены не были. Поэтому, от хука он не ждал хоть какого-то результата. Всё дальнейшее произошло словно в замедленной съёмке. Тело гопника, как в фильмах про бокс взметнулось вверх и спикировало на бордюр, приняв основной удар затылком. Lucky punch, как говорят любители уличных боёв. Под головой бойца чёрным киселём потянулась кровавая лужа.
- Уууууубииииилииии! - заголосила какая-то баба, стоявшая рядом.
Всё вокруг моментально превратилось в дантовский Ад.
Быстрым шагом Егор нагнал мать, схватил её за руку и повёл прочь.
- Убийца, я родила убийцу… Что он тебе сделал? Ты убил его, - не останавливаясь, бормотала мать. - Скотина, какая же ты скотина. Нет, подошёл к парню - парень стоял, никого не трогал - он его взял - и убил!.. Что же ты наделал, Егор. Ты теперь убийца…
- Мам, он к деду приставал! - попытался оправдаться Егор.
- К какому деду! Чо ты несёшь? Стоял парень просто, никого не трогал, что я, не видела, что ли?
Не в силах терпеть её несправедливых слов, Егор сильно сжал руку матери.
- Мам, хватит, мам! Я не нарочно ведь!
- Не нарочно он! Всё у тебя не нарочно! Ты убийца теперь! Вот и живи с этим! Убийца! - И она резко высвободила руку.
- Тьфу! - в отчаянии заорал Егор, и побежал прочь.
***
До сумерек бесцельно плутал по окрестным дворам, словно пытаясь вырваться из лабиринта, в который угодил. Когда стемнело и повеяло первой степной прохладой, решил вернуться на место своего преступления.
Ещё издали он увидал блики мигалок «Скорой» и бело-красную ленту. Это был конец. В такой ситуации оставалось только два выхода: либо сей же час прийти к начальнику и во всём сознаться, надеясь на снисхождение за явку с повинной, либо… Либо затаиться в надежде на то, что его не вычислят. Надежда была совсем мизерная: Егор имел уже годовалый опыт оперативной работы и понимал, что придут за ним самое позднее завтра утром. И всё же, сесть на пять лет, навсегда лишиться дела всей жизни. По вине какого-то очередного воинственного дегенерата…
Егор зашёл в магазинчик возле своего дома. Тут его хорошо знали. Он попросил бутылку водки «Журавли», лимонад «Колокольчик» и пачку «Нашей Марки», пообещав, что деньги вернёт завтра. Вернулся домой и, ни слова не говоря матери, прошёл в свою комнату, где заперся на замок.
***
Полбутылки спустя он сидел в темноте своего закутка и курил в летний сумрак двора. Угрюмым рефреном в сознании то вспыхивала, то затухала монотонная мысль: «Это моя последняя ночь на свободе». От мысли хотелось ещё водки, но её нужно было экономить.
Он несколько раз проиграл в своей голове, как его будут забирать. Представил, что он скажет на суде в своё оправдание. Помусолил мысль о том, что станет с матерью, когда он вернётся. Вся его жизнь будто удалялась от него, как посторонняя.
Чтобы отвлечься, он решил чем-то занять внимание. Глаза быстро пробежались по давно наскучившим развлечениям комнаты. Толстый том «Математической смекалки» с несколько раз решёнными задачами. Сломанная приставка «Денди» с нелюбимой игрой «Танчики». Вечно расстроенная гитара без трёх первых струн.
Вдруг он увидел в углу свой пакет с вещами и вспомнил про кассету, подаренную дедом. Егор включил свет, чтобы получше рассмотреть подарок. На вид кассете было никак не меньше двухсот лет. Казалось, ещё египетские фараоны смотрели её в своих пирамидах.
На наклейке с описанием было отчётливо выведено карандашом:
ПРАВИЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ
Было похоже на название какого-то крутого триллера. Что ж, триллер бы ему не помешал. В триллерах обычно проблемы героев куда значительнее самых крупных житейских проблем. Обыкновенно это примиряет.
Егор заглянул в зал, где жила мать. Она уже крепко спала. На цыпочках он прошёл комнату насквозь, тихо взял с тумбочки видак и отнёс к себе. Мать не проснулась.
Егор вставил кассету и закурил.
Сначала на экране был белый шум. Потом сквозь всполохи искажений начала проявляться «картинка». Запись была чьей-то любительской съёмкой. В углу стояла дата: сегодняшнее число. Егор немного насторожился. Трясущаяся камера показала знакомые Горюнову пейзажи: трамвайные рельсы, ведущие к их рынку. В детстве Егор любил подолгу гулять в одиночестве и тоже нередко попадал на рынок этим путём. Вдруг появился человек, одетый так же, как и Егор. Но это был не Егор, хотя лицо незнакомца поразительно напоминало его. Камера последовала за ним и вскоре добралась до точки давешнего инцидента. В том месте, где стоял «вишнёвый старик», теперь торговал какой-то старый урод с перевёрнутой медалью на чёрном пиджаке. Вместо вишни в стеклянных банках перед ним стояли железные чашки с гвоздями.
- Сынок, постой… Возьми-ка гвоздей, - закричал дурным и страшным голосом старик.
Как и Егор накануне, его двойник на записи остановился и проскрипел, как ребёнок из «Сияния»:
- Батюшка, да денег нет. Нет денюшек, совсем нет!
- Так ведь вовсе бесплатно бери! Почти ничего с тебя не возьму. Гвоздики крепкие - в самый раз гроб заколачивать, - постоянно меняя голос с толстого на тонкий проорал дед. - На вот, попробуй, ты попробуй! Попробуй, ты попробуй! Попробуй!
Двойник Егора взял из дрожащей руки старика горсть гвоздей и положил себе в рот. Он начал жевать их и вскоре сквозь сомкнутые губы обильно потекла кровь.
- Вкусненько, - проскрипел страшный двойник Егора. - На вот, дедушка, денюшек, а гвоздиками ты свой гробик лучше заколоти.
И двойник достал из кармана и сунул уродливому старику горсть земли.
Егор нажал на «стоп» и достал кассету из кассетника. Что за дьявол? Кому понадобилось снимать такое? Да и как это вообще могло быть возможно? Это что? Чей-то жестокий розыгрыш? Пародия на его жизнь? Или его психоделический приход, в каком-нибудь грязном наркопритоне, где его опоили?
Горюнов включил настольную лампу и изучил каждый миллиметр кассеты. Всё тот же драный потрёпанный вид. Но теперь на этикетке были выведены совсем другие слова:
СМОТРИ ДАЛЬШЕ
Егор не поверил глазам.
Он прошёл в ванную и умылся холодной водой. Посмотрел на своё изображение в заплёванном зеркале, прислушался к тишине. Затем вернулся к открытому окну и полной грудью вдохнул тёплую негу ночного двора.
Никаких изменений своей психики он зафиксировать не смог.
Горюнов снова вставил кассету в проигрыватель.
Дальнейший сюжет развивался ещё более странно. Двойник Егора на видео возвращался обратно с абсолютно безумной старой женщиной, которая кричала и бросалась на прохожих, а иногда - на самого псевдо-Егора. Псевдо-Егор еле сдерживал её. Рядом с уродливым дедом стоял какой-то незнакомец, лица которого не было видно. Когда двойник поравнялся с ними и присел завязать шнурок, незнакомец проговорил до боли знакомым спокойным голосом:
- А мне плевать, что у тебя нет денег.
Двойник Егора тронул незнакомца за плечо.
- Отвянь от дедушки, от дедушки отвали, сдрисни, брысь, пошёл нахер! - быстро заскрипел он, словно бесноватый.
Незнакомец спокойно повернулся - и Егор увидел Володьку Малого.
Володьку Малого, которого сегодня отмазали за совершённые им злодеяния. В голове Егора моментально всплыл давешний эпизод в суде. Уходя, он встретил Малого на улице, курящего со своими шестёрками. Дрожа от злобы, Егор подошёл к бандиту, сам толком не зная ещё зачем. Он тронул его за плечо. Малой повернулся к нему - точь-в-точь как теперь на видео - и ухмыльнулся:
- А, ментёнок. Прощения пришёл просить. Ну, давай, проси. Я сегодня добрый.
Шестёрки Малого захихикали. Егор смотрел на эту глумливую рожу и чувствовал, что теряет контроль над собой. Вдруг кто-то схватил его за руку и отвёл прочь. Ярость Егора к этому моменту была столь высока, что он даже не обратил внимания на то, кто уберёг его от необдуманного поступка. Лишь спустя время Егор вспомнил, что это был какой-то незнакомец в чёрных очках.
А теперь на видео Егор словно снова проигрывал эту ситуацию. Только обстоятельства были уже совсем другие. Забыв о неестественности происходящего, Егор, будто снова перенёсся на рынок и со всей отчётливостью пожелал повторить свой lucky punch на омерзительной харе Малого.
Без лишних слов двойник Егора, будто выполняя его запрос, ударил Малого в лицо, тот упал на бордюр, и из его головы брызнула кровь.
На этом видео прерывалось.
В наступившей тишине из мрака прихожей навязчиво громко зазвенел телефон. Не сразу поняв, что это за шум, Егор бросился к аппарату и схватил трубку:
- Да?..
- Горюнов, хорошо, что не спишь. Приезжай в отдел срочно. Срочно, слышишь!
Это был его начальник, Берцев Савелий Иваныч, хороший в целом мужик. Егор никогда не слышал, чтобы он повышал голос. А тут Берцев прямо орал, едва сдерживая волнение.
Не помня себя, Горюнов обулся, кинулся к двери, но вдруг вернулся, дёрнул из проигрывателя кассету, бросил её в пакет с документами и стремглав выбежал из квартиры.
***
Весь отдел шуршал, бормотал и топал. Когда Егор вошёл, на него никто даже не взглянул. Он поднялся на второй этаж к Берцеву, готовясь к худшему. Дверь начальника отдела, обыкновенно закрытую, кто-то припёр стулом, чтобы не мешать бесконечному движению.
Егор негромко постучал по косяку. Савелий Иваныч поднял голову.
- Входи, Горюнов. Садись, - тихо скомандовал начальник, а затем грубо крикнул осевшим тут сотрудникам: - Освободить кабинет!
Когда дверь закрылась, Берцев закурил и встал из-за стола.
- Вот что, Горюнов. Новости - дрянь. Володьку Малого убили.
- Что? - не поверил своим ушам Егор. - Когда? Кто?
- Он сразу после суда со всей своей шоблой поехал в «Пингвина» - отмечать освобождение. - «Пингвин» был излюбленный ресторан местной братвы. Простые люди предпочитали туда не соваться, словно это был салун на Диком Западе. Ресторан находился на том самом рынке, где нынче побывал Егор. Берцев продолжал: - Там, по словам очевидцев, Малой начал приставать к чужой бабе. Её хахаль оказался каким-то крутым спортсменом. Вышли на улицу. С одного удара его уложил. Малой башкой об асфальт кокнулся. Насмерть.
- Так может… И хорошо оно? Что вот так он умер, - робко предположил Егор.
- Не хорошо. Малой нашим агентом был. За ряд поблажек он нам должен был сдать самого Деревянного.
Михаил Деревянный был главный местный авторитет. У него под контролем была сеть продуктовых магазинов «Джина», несколько секций по борьбе, в которых выращивались будущие бойцы его банды, а ещё - рынки, киоски, салоны красоты, пять гостиниц и кладбище. Его ОПГ, промышлявшая браконьерством, рэкетом и наркоторговлей отличалась особой жестокостью. Своих врагов «деревянные» заживо хоронили в тесных гробах.
Берцев достал новую сигарету, а старую вдавил в стеклянное дно пепельницы.
- На ту стрелку Деревянный должен был собственной персоной пожаловать. Да только из-за всей этой чехарды, видать, занервничал и слился. Но не всё так херово. Буквально сорок минут назад мне сообщили, что одна из его тёлок, Вика Карасёва, была замечена в астраханском шалмане «Бавария». Ты у нас парень молодой, так сказать, талантливый. Поэтому, отправляю тебя в командировку, чтобы ты, так сказать, колонул эту гражданку. По нашим данным, именно ей Деревянный доверяет больше других и делится с ней большинством своих тайн. Наверняка не утаил от неё и место своего нынешнего пребывания.
Егор встал. Жизнь неожиданно обретала утраченный смысл.
- Есть, товарищ полковник. Разрешите идти?
- Погоди, Егор, не кипишуй. В напарники тебе хочу поставить одного нашего нового, но талантливого сотрудника.
Дверь кабинета отворилась и перед ними возник… Блатарь, которого Егор убил на рынке. Та же наглая рожа, те же ужимки… Только прикид посолидней. И ухмылка не такая бесстыжая.
- Знакомься, Егор, - сказал Берцев, - Костя Вишневский. Твой напарник.
Егор не мог вымолвить ни слова. Блатарь беззастенчиво изучал его.
- Рад знакомству, - вкрадчиво произнёс он и подал Егору руку.
Сделав над собой усилие, Егор ответил на рукопожатие.
- Ну что ж, - сказал Вишневский. - Время не ждёт. Наш поезд отходит уже через час. Езжайте домой, соберитесь. А я буду ждать вас у поезда.
***
Поезд, в котором ехали, был полупустой, и проводница, симпатичная молодая женщина, предложила им за небольшую доплату пересесть в СВ.
Когда закрылась дверь, Вишневский разделся до семейных трусов, сел на свою полку и вдруг засвистел, будто подзывая собаку. Егор, от смущения пялившийся в окно, не сразу понял, что свист обращён к нему.
Он повернул голову.
- Ну что, псина? Вот мы и свиделись, - тихо произнёс блатарь.
Егор вытаращился на Вишневского, пытаясь понять, что тот имеет в виду.
- Вы… Вы о чём? - неуверенно спросил Егор.
- Да ни о чём, - простодушно отвечал Вишневский. - Так просто, побазарить захотелось. - И он вновь замолчал, неотрывно пялясь в глаза Горюнову.
Не выдержав взгляда, Егор встал.
- Пойду в тамбур, покурю.
- Останьтесь! Составьте мне компанию! - Трудно было сказать - глумился ли Вишневский или и правда хотел поговорить по душам.
Егор неуверенно сел напротив блатаря, а тот достал откуда-то сигарету и закурил. Он с удовольствием затянулся и стряхнул пепел на колено Егору.
- Ничо, если так? Не возражаешь? - блатарь паскудно ухмыльнулся, сверкнув фиксой.
Горюнов не выдержал и резким движением оттолкнул руку Вишневского. Но тому это, кажется, даже понравилось. Он откинулся на спину и громко загоготал.
- Да не обижайся ты так! Я же просто прикалываюсь. Давай лучше пойдём с тобой в ресторан - выпьем за знакомство, в картишки сыграем! А? Пошли! Ну чо так-то сидеть?
- Что-то не хочется, - угрюмо отвечал Егор.
- Послушай… Ну… Ну прости меня, дурака! - вдруг переменился Вишневский. - Ну, такой вот у меня юмор тупой. Ты чо, обиделся, что ли? Ну прости меня! Ничего поделать с собой не могу. Ну, не серчай на меня. Хорошо? Ну, правда, Егор… - блатарь, как старый приятель, приобнял Егора за плечо. - Я клянусь тебе, дружище. Я бы тебя никогда не обидел. Никогда. Веришь мне?.. Ну?
Блатарь так искренно посмотрел Егору в глаза, что тот отвернулся.
- Ну, как хочешь, - внезапно отстал Вишневский. - Тогда я один пойду. Не возражаешь? Терпеть не могу поезда, а в ресторане хоть весело. Ну что, без обид? Мир?
И он дружелюбно протянул Егору свою руку.
***
Когда Вишневский наконец ушёл, Егор повернул задвижку. Тревожные мысли об абсурдности его положения беспорядочно метались в мозгу. Быстрота мыслей мешала как следует усвоить произошедшее. Егор ходил из угла в угол по пустому купе.
Наконец он лёг на свою полку, закрыл глаза и попытался расслабиться. Он стал успокаивать дыхание… вспомнил монотонный шёпот моря, который слышал в детстве… Как вдруг чей-то громкий голос вырвал его из наступившего было спокойствия:
- «А мы продолжаем нашу передачу! У барабана Стигматенко Артём Валерьевич. Артём Валерьевич, вращайте барабан!»
Оказывается, в купе был индивидуальный телевизор и сейчас во всём вагоне их одновременно включили для проверки рабочего состояния. Егор встал, чтобы блокировать звук - и увидел под теликом гнездо для кассеты. Видеодвойка! Такого он никак не мог предположить в русских региональных поездах. Горюнов сел на полку и задумался. Рядом с его ногой лежал пакет, который Егор, не зная почему, взял с собой в поезд. Засунул внутрь руку и достал кассету.
На этикетке было:
ШАНС ЕСТЬ ВСЕГДА
Недолго думая, Егор вставил кассету в видеодвойку.
На экране снова возник белый шум, который вскоре начал развеиваться, как туман. Сквозь пелену изображения стал виден коридор их поезда. Оператор открыл дверь и вошёл в вагон-ресторан. Камера показала посетителей, среди которых сидел блатарь с какими-то двумя подозрительными мужиками бандитского вида. Оператор прошёл в вагон и сел за столик с блатарём. На него будто даже не обратили внимания.
Играли в обыкновенного подкидного дурака. Судя по денежным стопкам рядом с бандитами, блатарь к этому моменту проигрался в пух. Он беспрерывно пил водку и очень нервничал.
- Всё, ребята, - наконец в отчаянии возгласил он. - Пиши-пропало. Прогорело моё маленькое дельце… Забирайте! Берите всё! Плевать! Плевать! Эх!
Он встал, чтобы картинно снять пиджак и, как последнюю рубаху вручить её победителям.
Бандит в чёрных очках остановил его коротким жестом и тихо спросил:
- Отыграться хочешь?
- Отыграться? Да кто ж не хочет? Только вы разве дадите! Играете вон… Как черти!
Бандиты переглянулись и одновременно произнесли:
- Шанс есть всегда.
Блатарь недоверчиво посмотрел на них.
- Ладно. Рассказывайте. Какое ваше условие?
Подозрительные снова переглянулись и снова одновременно молвили:
- Жизнь.
- Чооо??!! Не буду я вам свою жизнь в карты ставить! Я чо, дурак, что ли?
Бандит в чёрных очках спокойно произнёс:
- Совсем не обязательно ставить свою жизнь.
Бандит с пышными усами и бегающим взглядом быстро подхватил:
- Зато сможешь отыграться полностью. Вернёшь всё сразу!
Ему доверять явно не следовало.
Блатарь на секунду задумался.
- Значит, можно и чужую жизнь ставить?
- Конечно.
- А если я проиграю, что вы сделаете с этой чужой жизнью?
- Возьмём себе.
- Это мне подходит! - уверенно произнёс блатной. - Ставлю жизнь Горюнова Егора Ивановича, своего напарника. По рукам?
И он протянул руку бандитам, но никто не пошевелился в ответ.
Егор выпучил глаза от ужаса. Паника ударила в голову, как хмель и сковала его движения. В прямом эфире - или что там это было на кассете? - какой-то чужой чувак распоряжался его жизнью. Парень, явно не блиставший способностями картёжника, собирался проиграть его существование на земле каким-то подозрительным типам в карты!
Шоу между тем продолжалось.
- Чем подтвердишь? - бесстрастно спросил подозрительный в чёрных очках.
Блатарь неожиданно вынул из нагрудного кармана паспорт Егора.
- Прошу, - вальяжно бросил он.
Егор кинулся к своему пакету: паспорт отсутствовал! Что за чёрт!
Бандиты тем временем внимательно осмотрели документ Егора.
- Хорошо, - быстро потирая руки, процедил усатый. - Жизнь Горюнова против всех твоих денег.
Быстро раскидали первый тур.
Блатарю выпал один мусор - тройки и двойки, и ни одной козырной. Ему тут же наметали целую колоду недееспособных карт, и уже через четыре минуты он снова был в дураках.
- Ну, что ж, - сказал блатарь и встал из-за стола. - По крайней мере, я попытался. - Он протянул бандитам руку на прощание. - Господа!..
Подозрительные мужики, проигнорировав его движение, тоже встали и решительно куда-то направились. Камера последовала за ними.
Егор заметался по купе, до конца не веря в происходящее. Он начал нервно шарить по столу в поисках предмета, который мог бы его защитить. От беспокойных движений руки на пол упал кусок завёрнутой в газету колбасы и тоскливо покатился в пыльный угол. За колбасой, влажно чвякнув, прыгнул салат Оливье. Наконец в пищевой фольге сверкнул кухонный нож. Егор схватил нож и проверил задвижку на двери.
Видео между тем сообщало о приближении людей, почему-то владевших его жизнью. Они шли и шли, мелькая вагонами. Паническое ожидание становилось невыносимым.
Вдруг в ритмичной тишине слабо дёрнулась ручка двери, будто от ветра, и видео погасло само собой. Ручка дёрнулась второй раз, третий - уже отчётливей. Вот кто-то по ту сторону стал нервно атаковать её, будто надеясь преодолеть замочный барьер. Это было похоже на нервный дверной тик.
И снова всё стихло.
Егор затаился. Послышался звук удаляющихся по коридору шагов.
Егор тихо встал и выключил свет в купе, чтобы лучше видеть жёлтую полоску света под дверью.
Сначала полоска лишь мерно вздрагивала, мигая редкими тенями от столбов из окна в коридоре.
Но внезапно она погасла.
Егор насторожился и почти прекратил дышать.
В коридоре будто ничего не происходило.
Вдруг дверная ручка снова немного дрогнула. И медленно поползла задвижка с отметки «три» на «двенадцать».
Егор бросился к задвижке и схватил её в кулак, пытаясь остановить.
Молчаливый соперник за дверью, очевидно работавший отвёрткой, был явно сильнее, действовал спокойно и уверенно.
Егор изо всех сил пытался удержать задвижку.
Но вот за дверью послышался короткий лязг выскочившей из резьбы замка отвёртки, и короткая борьба прекратилась.
На всякий случай Егор оставил пальцы на задвижке. Постепенно ему стало казаться, что металл становится теплее. Сначала он решил, что теплота его пальцев доводит ручку до такой температуры. Но потом стал понимать, что пальцы не могут жечь. Молчун по ту сторону, очевидно, держал зажигалку на замке, чтобы заставить Егора сбросить пальцы.
Наконец Егор отдёрнул руку. В то же мгновение дверь распахнулась и на пороге появился… Вишневский.
- Ты чо запираешься-то тут, а? Горюнов? - как ни в чём не бывало пьяным голосом крикнул блатарь.
- А ты… А ты чо свет выключаешь? - не найдя вопроса получше, спросил Егор.
- Я выключаю свет? Ты чо, Горюнов!.. Ты выпил, что ли?
Вишневский и сам еле вязал рыло и, войдя, повалился на Егорову полку.
- Бл*, я щас блевану, - он действительно попытался вызвать рвотный рефлекс на подушку Егора. Не справившись с этой задачей, он захрапел.
Егор выглянул в коридор. В этот момент зажегся свет. Егор поморщился.
В обе стороны - никого.
Егор вернулся в своё купе и снова проверил пакет на наличие паспорта. Паспорт был на месте. Так значит, ничего не было, и кассета соврала? Или всё обстояло сложнее?
Остаток ночи Егор не сомкнул глаз, ожидая, что за ним придут. Но ничего так и не произошло.
***
Заселились в гостиницу «Русская». Из душа слабо текла холодная и тёпло-ржавая вода. По телевизору показывали только «Аншлаг» и рекламу местной пивоварни «Бавария». Бельё на кроватях хранило запах предыдущего постояльца.
После этой бессонной ночи Егору хотелось только одного: заснуть рядом с человеком, которому можно доверять.
Но в связи с тем, что таковой перспективы пока не предполагалось, Егор всерьёз задумался о вопросах собственного мировоззрения. Внутри него происходила кардинальная перестройка встроенных установок.
Первым делом, как только вошли в номер, блатарь позвонил в местную столовую и заказал себе водку, сок и борщ со сметаной в номер.
Не раздеваясь, прямо в ботинках, он залез под покрывало кровати и с удовольствием потянулся.
- Эй, Горюнов, - крикнул он. - Включи-ка телек… Пусть там пока… тренькает чо-то… А я покемарю ещё часок… Не выспался чо-то.
Егор молча выполнил его просьбу, задвинул шторы и сел в кресло. Он закурил и стал обдумывать своё положение. Глядя на спящее лицо блатаря, Горюнов пытался угадать, кто скрывается за этим странным полуволшебным идиотом, будто завладевшим его судьбой. Бывал ли он искренен, имел ли какой-то умысел в своих действиях? И был ли как-то связан с кассетой?
Егор смотрел на спящее русское лицо Вишневского, попутно поражаясь тому, как мало в его сердце сострадания для этого существа.
Ещё хотелось выяснить - была ли в том, что с ним происходит какая-то вина его самого, Егора. И было ли у этого какое-то правильное решение.
И вообще - существует ли правильное решение?
Вскоре в его воспалённой голове начал смутно проявляться план.
Он рассуждал: от блатаря - сплошные проблемы. То кино в поезде было не предсказанием будущего, а иносказанием, иллюстрирующим истинную сущность Вишневского. Другими словами: блатарь продаст - и не вспомнит. Так что бояться бандитов вряд ли стоило: их просто не существовало. Они - просто аллегория.
Далее болезненная мысль Егора следовала по такому пути.
Если они вместе с Вишневским поедут колоть девку Малого, проблем не оберёшься. Да и опасен блатарь. Опасен и непредсказуем.
План Егора был такой. Дождаться заказа блатаря. Достать из аптечки шприц и ввести ему в вену водку, пока будет спать. Это убьёт его, не вызвав ни у кого подозрений. Все знают, как много пил блатарь. А продолжать путешествие с ним - явно опасно.
В дверь постучали.
Егор посмотрел на Вишневского. Тот крепко спал.
Будущее представлялось волнующим и туманным.