День победы
Нет ничего более примитивного, чем политика.
Очнувшийся в будто потусторонней реальности от депривации сна человек в шерстяной гимнастерке оглядывается вокруг: где он оказался, что это за размокшая от дождя грязь, что это за струи, стекающие за ворот, что это за кусок хлеба держит от в руке? Человек забыл, как есть, человек забыл, когда мылся в горячей воде, человек не помнит, как выглядит его мать. Он покрылся коростой, как ящерица, и мало что чувствует, кроме зуда под одеждой. До него доходит звук - сквозь километры, напротив него стоит товарищ и кричит: это конец! Конец! Капитуляция!
И в тот момент, когда до человека доходит "день победы", он испытывает ни с чем не сравнимое облегчение. Абсолютную радость. Катарсис. Свободу.
Этот человек мой дед. Один и второй. Третий, пятый, сотый. Миллион горящих душ по всей необъятной территории Евразии.
И ему вообще все равно. Какой ценой. Кто победил. Что выиграл. Главное, что депривация человеческой жизни длинною в шесть лет закончилась. Этот человек совсем один в целой вселенной и он на минуту свободен от всего и всех, лежит под открытым ночным майским небом и дышит вольностью.
И я так понимаю его катарсис, как будто сама все пережила. Я радуюсь вместе с ним, я пересекаю пространство и время и обнимаю этого маленького человечка, моего деда. Я переживаю с ним этот момент.
А политики перемешивают статичные картинки и цифры, как им выгодно в данным момент. И каждое событие с радостью даёт им факты для новых аргументов (часто противоположных).
Очнувшийся в будто потусторонней реальности от депривации сна человек в шерстяной гимнастерке оглядывается вокруг: где он оказался, что это за размокшая от дождя грязь, что это за струи, стекающие за ворот, что это за кусок хлеба держит от в руке? Человек забыл, как есть, человек забыл, когда мылся в горячей воде, человек не помнит, как выглядит его мать. Он покрылся коростой, как ящерица, и мало что чувствует, кроме зуда под одеждой. До него доходит звук - сквозь километры, напротив него стоит товарищ и кричит: это конец! Конец! Капитуляция!
И в тот момент, когда до человека доходит "день победы", он испытывает ни с чем не сравнимое облегчение. Абсолютную радость. Катарсис. Свободу.
Этот человек мой дед. Один и второй. Третий, пятый, сотый. Миллион горящих душ по всей необъятной территории Евразии.
И ему вообще все равно. Какой ценой. Кто победил. Что выиграл. Главное, что депривация человеческой жизни длинною в шесть лет закончилась. Этот человек совсем один в целой вселенной и он на минуту свободен от всего и всех, лежит под открытым ночным майским небом и дышит вольностью.
И я так понимаю его катарсис, как будто сама все пережила. Я радуюсь вместе с ним, я пересекаю пространство и время и обнимаю этого маленького человечка, моего деда. Я переживаю с ним этот момент.
А политики перемешивают статичные картинки и цифры, как им выгодно в данным момент. И каждое событие с радостью даёт им факты для новых аргументов (часто противоположных).