Как мы убивали украинских свиней.
Описывать убийства, которым был свидетелем, психологически трудно. Про убийства, в которых лично принимал участие, писать трудно втройне. Но я, пользуясь анонимностью приняв на грудь полбанки, смог перешагнуть этот психологический барьер.
И исповедаться.
Во времена, когда украинцы ещё не уничтожали друг друга с помощью тяжёлой артиллерии, а Украина была самой процветающей республикой Советского Союза, кум Вован (Володимир, якщо подобається) предложил мне поучаствовать в новом виде бизнеса по-украински.
Как человек отчаянно смелый, жесткий и хитровыкрученный, прошедший через Афган и золотые прииски Сибири, умеющий с одного удара ножом попасть любой скотине прямо в сердце, он, с момента разрешения предпринимательства, оседлал самый гребень волны.
Суть Вовиного бизнеса заключалась в том, чтобы купить в деревне живого поросенка и, разделав его, продать городским в базарный день с хорошим наваром.
Я, как владелец газенвагена пикапа марки «Иж», был привлечен в компанию в качестве извозчика свиней к месту казни.
Именно тогда мне удалось познакомиться с бытом украинской глубинки не понаслышке. Потому как, где мы только с этим кумом не были.
Однажды в поисках живого товара заехали на заимку к местному леснику. Тот выращивал свиней методом свободного выпаса, просто огородив забором часть примыкавшего к озерцу леса. С самой ранней весны до поздней осени, накормив с утра, он выгонял поросят в этот загон, где довольные хрюши вели свободный образ жизни, гоняли до одури по лесным полянкам, валялись в прибрежной грязи, лакомились желудями и озерной ряской. Вечером же хозяин что есть мочи лупил молотком по подвешенной рельсе, и это служило местным поравалильщикам свиньям командой возвращаться в сарай, к вечернему моциону в виде корыта с вареными отрубями и картошкой.
Вот и в тот раз, чтобы показать товар лицом, лесник только пару раз ударил по рельсе, как из всех кустов на приличной скорости стали выскакивать бодрые поросята.
Из всех свиней, которых я когда-либо видел, эти были самые шустрые. Загорелые дочерна, с обросшим густой шерстью туловищем, плотном и вытянутом в длину, они были больше похожи на диких кабанов, чем на домашнюю, предназначенную для убоя скотину.
Сала, столь любимого всеми нами, на них, в силу такого образа жизни, кстати, почти не оказалось.
Только мясо мышц, хрящи, да толстая кожа, с которой невозможно было справиться, если голод нож был недостаточно острым.
Кум, однако, прикинув опытным взглядом вес, отобрал из стада двух самых выгодных хрюшек и быстро сторговался с хозяином. Я подогнал фургончик, открыл дверь и постелил для входа в кузов пару досок.
Трап для будущих пассажиров. Велкам, поросенок Петр! Милости просим!
Ага, щщаз!
Не меньше часа пытались мы с кумом заставить кабанчиков подняться в кузов по доскам. Толкали, тянули, пинали, проклинали...
Порося, выросшие на природе, да к тому же с приличным весом, обладали неимоверной силой, упрямством и изворотливостью.
Мы только взмокли, вымотались, измазались, обозлились и растерялись...
Тут подходит сынок лесника и спрашивает:
- Помочь?
Мы мокрые от пота, злые, уставшие:
- Уйди, пацан, не мешай!
Тот пожал плечами, сел, смотрит, как мы с кабанами боремся, ржёт.
Мы психанули, типа:
- Ну шо ржёшь, умник, знаешь метод?.
Он взял ведро , говорит:
- Вертайте порося жопою до досок.
Ну, это легко, поставили мы одного кабана в позу раком задом наперёд. Хлопчик ей ведро на голову бац, свинья задним ходом в три прыжка хоп и в кузове.
Тут я малость (нецензурно) от таких методов. Или как один френд нашел удачное выражение «был немного ошеломлен».
Хлопец же сквозь зубы произнес: - «От дурни москалыки», за что сразу получил от Вована (потомственного хохла с фамилией Пивторак), хороший подзатыльник вместо благодарности.
Кум, однако, очень заинтересовался таким ловким способом препровождения скотины в фургончик. Поэтому следующего хряка решил загнать сам. Отняв у малого бадью, пинками развернув кабана задом к кузову, он со всей дури нахлобучил ведро на голову ничего не подозревающей свинке.
Порося задом скакнуло в пикапчик с такой силой, что перевернуло машину навсегда оставило вмятину на задней стенке кузова. Я едва успел закрыть дверцы, шатающегося пикапа, потому-что животное начало метаться внутри, пытаясь избавиться от неожиданного железного намордника.
Каково же было наше удивление, когда доехав до места разделки и открыв фургон, мы обнаружили бездыханные тела хрюш. Одного с с измятым, как пивная банка, ведром на рыле, а второго безвременно обосравшегося скончавшегося от страха поездки с таким железноголовым монстром.
И это было первое жестокое убийство, в котором я принимал непосредственное участие.
И исповедаться.
Во времена, когда украинцы ещё не уничтожали друг друга с помощью тяжёлой артиллерии, а Украина была самой процветающей республикой Советского Союза, кум Вован (Володимир, якщо подобається) предложил мне поучаствовать в новом виде бизнеса по-украински.
Как человек отчаянно смелый, жесткий и хитровыкрученный, прошедший через Афган и золотые прииски Сибири, умеющий с одного удара ножом попасть любой скотине прямо в сердце, он, с момента разрешения предпринимательства, оседлал самый гребень волны.
Суть Вовиного бизнеса заключалась в том, чтобы купить в деревне живого поросенка и, разделав его, продать городским в базарный день с хорошим наваром.
Я, как владелец газенвагена пикапа марки «Иж», был привлечен в компанию в качестве извозчика свиней к месту казни.
Именно тогда мне удалось познакомиться с бытом украинской глубинки не понаслышке. Потому как, где мы только с этим кумом не были.
Однажды в поисках живого товара заехали на заимку к местному леснику. Тот выращивал свиней методом свободного выпаса, просто огородив забором часть примыкавшего к озерцу леса. С самой ранней весны до поздней осени, накормив с утра, он выгонял поросят в этот загон, где довольные хрюши вели свободный образ жизни, гоняли до одури по лесным полянкам, валялись в прибрежной грязи, лакомились желудями и озерной ряской. Вечером же хозяин что есть мочи лупил молотком по подвешенной рельсе, и это служило местным поравалильщикам свиньям командой возвращаться в сарай, к вечернему моциону в виде корыта с вареными отрубями и картошкой.
Вот и в тот раз, чтобы показать товар лицом, лесник только пару раз ударил по рельсе, как из всех кустов на приличной скорости стали выскакивать бодрые поросята.
Из всех свиней, которых я когда-либо видел, эти были самые шустрые. Загорелые дочерна, с обросшим густой шерстью туловищем, плотном и вытянутом в длину, они были больше похожи на диких кабанов, чем на домашнюю, предназначенную для убоя скотину.
Сала, столь любимого всеми нами, на них, в силу такого образа жизни, кстати, почти не оказалось.
Только мясо мышц, хрящи, да толстая кожа, с которой невозможно было справиться, если голод нож был недостаточно острым.
Кум, однако, прикинув опытным взглядом вес, отобрал из стада двух самых выгодных хрюшек и быстро сторговался с хозяином. Я подогнал фургончик, открыл дверь и постелил для входа в кузов пару досок.
Трап для будущих пассажиров. Велкам, поросенок Петр! Милости просим!
Ага, щщаз!
Не меньше часа пытались мы с кумом заставить кабанчиков подняться в кузов по доскам. Толкали, тянули, пинали, проклинали...
Порося, выросшие на природе, да к тому же с приличным весом, обладали неимоверной силой, упрямством и изворотливостью.
Мы только взмокли, вымотались, измазались, обозлились и растерялись...
Тут подходит сынок лесника и спрашивает:
- Помочь?
Мы мокрые от пота, злые, уставшие:
- Уйди, пацан, не мешай!
Тот пожал плечами, сел, смотрит, как мы с кабанами боремся, ржёт.
Мы психанули, типа:
- Ну шо ржёшь, умник, знаешь метод?.
Он взял ведро , говорит:
- Вертайте порося жопою до досок.
Ну, это легко, поставили мы одного кабана в позу раком задом наперёд. Хлопчик ей ведро на голову бац, свинья задним ходом в три прыжка хоп и в кузове.
Тут я малость (нецензурно) от таких методов. Или как один френд нашел удачное выражение «был немного ошеломлен».
Хлопец же сквозь зубы произнес: - «От дурни москалыки», за что сразу получил от Вована (потомственного хохла с фамилией Пивторак), хороший подзатыльник вместо благодарности.
Кум, однако, очень заинтересовался таким ловким способом препровождения скотины в фургончик. Поэтому следующего хряка решил загнать сам. Отняв у малого бадью, пинками развернув кабана задом к кузову, он со всей дури нахлобучил ведро на голову ничего не подозревающей свинке.
Порося задом скакнуло в пикапчик с такой силой, что перевернуло машину навсегда оставило вмятину на задней стенке кузова. Я едва успел закрыть дверцы, шатающегося пикапа, потому-что животное начало метаться внутри, пытаясь избавиться от неожиданного железного намордника.
Каково же было наше удивление, когда доехав до места разделки и открыв фургон, мы обнаружили бездыханные тела хрюш. Одного с с измятым, как пивная банка, ведром на рыле, а второго безвременно обосравшегося скончавшегося от страха поездки с таким железноголовым монстром.
И это было первое жестокое убийство, в котором я принимал непосредственное участие.