другое измерение христианства
...в самой сердцевине христианства имеется другое измерение. Когда умирает Христос, вместе с ним умирает тайная надежда, заметная в его словах: ≪Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?≫, надежда на то, что ЕСТЬ отец, который покинул меня. ≪Святой Дух≫ - это сообщество, лишенное поддержки в большом Другом (т.е. уже исцелённое психоанализом :) - прим. edictum).
Смысл христианства как религии атеизма - не в вульгарно-гуманистическом обожествлении человека, при котором обнаруживается, что человек - это тайна Бога (как рассуждал Фейербах и др.): христианство атакует религиозное ядро, которое выживает даже в условиях гуманизма, вплоть до сталинизма с его верой в Историю как ≪большого Другого≫, определяющего ≪объективный смысл≫ наших поступков.
Высший образец гегелевского Aufhebung сегодня, возможно, заключается в том, чтобы восстановить это ядро христианства, отказавшись от оболочки его институциональной организации (и даже от его особого религиозного опыта). Эта пропасть непреодолима: либо приходится отказываться от религиозной формы, ЛИБО сохранять форму, утрачивая ее сущность. В этом и состоит героический подвиг, который предстоит совершить христианству: чтобы спасти свое сокровище, оно должно принести себя в жертву, как это сделал Христос, которому пришлось умереть, чтобы возникло христианство.
Так заканчивается "Кукла и Карлик", такая вот концовка.
Смысл христианства как религии атеизма - не в вульгарно-гуманистическом обожествлении человека, при котором обнаруживается, что человек - это тайна Бога (как рассуждал Фейербах и др.): христианство атакует религиозное ядро, которое выживает даже в условиях гуманизма, вплоть до сталинизма с его верой в Историю как ≪большого Другого≫, определяющего ≪объективный смысл≫ наших поступков.
Высший образец гегелевского Aufhebung сегодня, возможно, заключается в том, чтобы восстановить это ядро христианства, отказавшись от оболочки его институциональной организации (и даже от его особого религиозного опыта). Эта пропасть непреодолима: либо приходится отказываться от религиозной формы, ЛИБО сохранять форму, утрачивая ее сущность. В этом и состоит героический подвиг, который предстоит совершить христианству: чтобы спасти свое сокровище, оно должно принести себя в жертву, как это сделал Христос, которому пришлось умереть, чтобы возникло христианство.
Так заканчивается "Кукла и Карлик", такая вот концовка.