«Счастье моё» Сергея Лозницы
Посмотрела «Счастье моё» Сергея Лозницы, о котором было много разговоров.
Ну, фильм, конечно, как всегда, про это. Хочется сказать «Страшно!» и многозначительно заржать, потому что, наверное, на самом деле страшно, но отнюдь не ЭТО, не поэтому и не тем страхом.
Страшновато, когда совершенно не меняется угол зрения. Вот ведь почему так в моде фраза «в России ничего не меняется». На самом деле в России, естественно, многое - и стремительно причём - меняется (как и повсюду, впрочем); но почему-то кроме угла зрения, под которым неразличима ни одна из этих перемен. Я - говорит - исследовал мифологическое пространство России. И вот именно это-то как раз, по-моему, совершенно зря.
И просто слов нет, до какой же степени меня это уже заеба смущает. Сколько можно исследовать мифологическое пространство России? Неужели не ясно, что давно уже пора исследовать её социальное пространство? (1)
И тогда, главное, страшно не будет: не нужно будет так мучить кинокамеру, заставляя её видеть персонажей с низкими лбами и маленькими глазами, которым убить что чихнуть. Их всех можно будет отправить куда подальше - к ориентальным космополитическим евреям с хищными крючковатыми носами, разлагающим изнутри крепкий дом ариев. Подальше даже, чем живёт баба Яга. Потому что баба Яга хотя бы развлекает детей и никому не делает зла. Можно будет снимать красивых, но обездоленных людей, как, например, во Фламандских натюрмортах (Феликс ван Гронинген. Бельгия, 2009). Заметьте, едет же камера Шанталь Акерман мимо Людей? - не мифологизированных страшылок, а людей - мрачных, скованных, но, блин, ЛЮДЕЙ.
Конечно, я понимаю, когда не страшно - это, видимо, не так романтично. Ну и ладно, ничего - не страшно, зато больно.
Самое, если угодно, задевающее там (для меня во всяком случае), - это девочка-проститутка, которая знает слова «извращение», «благородный» и «классика». На самом-то деле своё полуголодное тельце у дороги обычно продаёт девочка, которая знает очень мало слов. А тот факт, что она знает мало слов, - это, можно сказать, и причина того, что она его продаёт, и одна из ключевых улик в деле о совершённых против неё преступлениях. Нет? Но тогда получается, что это такая глухота к социальному, которая граничит с замалчиванием \ отрицанием преступлений. Следует оговориться, что Сергей Лозница, он, скорее всего, - очень хороший и способный человек, умеющий чувствовать боль другого и всё такое. Проблема только в том, что это не интеллектуал, а некритический мифоноситель, который искренне, даже как-то по-детски искренне, напуган вот этой самой мифологической Россией. Дело кончится тем, что я вообще перестану смотреть русские и американские фильмы. Невозможно каждый раз выносить по сто минут всех этих мифологизаций, фобий, романтической борьбы гладенького добра с монструозным злом и прочей фигни. Трудно )
----------------------
(1) Мифологическое, кстати, тоже никто и не думал исследовать, т.к. миф там вовсе не предмет исследования, а способ изъясняться. Это к слову
Ну, фильм, конечно, как всегда, про это. Хочется сказать «Страшно!» и многозначительно заржать, потому что, наверное, на самом деле страшно, но отнюдь не ЭТО, не поэтому и не тем страхом.
Страшновато, когда совершенно не меняется угол зрения. Вот ведь почему так в моде фраза «в России ничего не меняется». На самом деле в России, естественно, многое - и стремительно причём - меняется (как и повсюду, впрочем); но почему-то кроме угла зрения, под которым неразличима ни одна из этих перемен. Я - говорит - исследовал мифологическое пространство России. И вот именно это-то как раз, по-моему, совершенно зря.
И просто слов нет, до какой же степени меня это уже заеба смущает. Сколько можно исследовать мифологическое пространство России? Неужели не ясно, что давно уже пора исследовать её социальное пространство? (1)
И тогда, главное, страшно не будет: не нужно будет так мучить кинокамеру, заставляя её видеть персонажей с низкими лбами и маленькими глазами, которым убить что чихнуть. Их всех можно будет отправить куда подальше - к ориентальным космополитическим евреям с хищными крючковатыми носами, разлагающим изнутри крепкий дом ариев. Подальше даже, чем живёт баба Яга. Потому что баба Яга хотя бы развлекает детей и никому не делает зла. Можно будет снимать красивых, но обездоленных людей, как, например, во Фламандских натюрмортах (Феликс ван Гронинген. Бельгия, 2009). Заметьте, едет же камера Шанталь Акерман мимо Людей? - не мифологизированных страшылок, а людей - мрачных, скованных, но, блин, ЛЮДЕЙ.
Конечно, я понимаю, когда не страшно - это, видимо, не так романтично. Ну и ладно, ничего - не страшно, зато больно.
Самое, если угодно, задевающее там (для меня во всяком случае), - это девочка-проститутка, которая знает слова «извращение», «благородный» и «классика». На самом-то деле своё полуголодное тельце у дороги обычно продаёт девочка, которая знает очень мало слов. А тот факт, что она знает мало слов, - это, можно сказать, и причина того, что она его продаёт, и одна из ключевых улик в деле о совершённых против неё преступлениях. Нет? Но тогда получается, что это такая глухота к социальному, которая граничит с замалчиванием \ отрицанием преступлений. Следует оговориться, что Сергей Лозница, он, скорее всего, - очень хороший и способный человек, умеющий чувствовать боль другого и всё такое. Проблема только в том, что это не интеллектуал, а некритический мифоноситель, который искренне, даже как-то по-детски искренне, напуган вот этой самой мифологической Россией. Дело кончится тем, что я вообще перестану смотреть русские и американские фильмы. Невозможно каждый раз выносить по сто минут всех этих мифологизаций, фобий, романтической борьбы гладенького добра с монструозным злом и прочей фигни. Трудно )
----------------------
(1) Мифологическое, кстати, тоже никто и не думал исследовать, т.к. миф там вовсе не предмет исследования, а способ изъясняться. Это к слову