Кто о чём, а фелинолог о кошках: Hемного о терминах
Наше время богато на разные идеологические дискурсы, одним из формальных показателей которых во многих европейских языках является суффикс "-изм". Одним из таких модных дискурсов является фундаментализм, обычно религиозный. Для людей со сформированным историческим сознанием, для которых Просвещение не является пустым звуком, религиозные фундаментализмы представляются дикостью, социально опасным архаизмом, а на личном уровне просто глупостью и, возможно, психологической инфантильностью. Для наблюдательного психолога - это признак подпадения тех или иных социальных групп, а то и целых этносов или даже наций архаичным структурам сознания. Своего рода психологической регрессии, желания простых и однозначных ответов на чрезвычайно сложные вопросы личного и социального бытия.
Вероятно, Юнг назвал бы это психической эпидемией, коллективным взрывом неуправляемого бессознательного. Ещё он справедливо писал, что подобные эпидемии чреваты взрывами насилия, войнами и прочими бедами. Что случилось с Германией, и чем это закончилось, все мы знаем. Что ныне происходит с Россией, о том из разумной самоцензуры умолчу,* ибо не желаю, чтобы здесь возникла очередная merdafactio на политическую тему. Ведь разумным людям диагноз понятен и так, а прочим, по разным причинам выкинувшим богоданный разум до лучших времён на свалку, всё равно ничего не объяснишь.
Если понимать фундаментализм как психологическую регрессию защитного свойства, то под этим можно разуметь и политические течения (см. выше), политически-религиозные (салафия в исламе, в том числе и Талибан и ИГИЛ) или просто религиозные, как фундаментализм протестантский. Однако если вспомнить о том, что всякой религии свойственно существование в общинах, а не только "где-то внутри, в сердце", разница между политическим и религиозным фундаментализмом окажется меньше, чем она могла бы показаться на первый взгляд.
Можно брать за структурный образец фундаментализм исламский, то есть так называемые движения салафитов, старающихся восстановить то, что было в прекрасные далёкие времена первых праведников веры. Ради утопического созидания химеры идеальной Традиции, происходящего под лозунгом "возвращения к истокам" или к "назад к основам/фундаменту" уничтожается как ненужное и опасное всё здание действительных исторических традиций и сопутствующей им культуры. Так, вся доисламская история вместе с её бесценными для исторической науки памятниками превращается ревнителями идеалов салафии с помощью отбойного молотка и огня в пепел и порошок, относясь в их глазах к "джахилии".
Очень хорошее объяснение происходящему на Ближнем Востоке варварству даёт именитый коллега по востоковедному цеху, профессор Восточного факультета СПбГУ В. Емельянов aka banshur69 в своём комментарии по скайпу на "Дожде", смотреть можно ЗДЕСЬ.
Впрочем, я бы поспорил с уважаемым коллегой по поводу терминов, попробовав их уточность. Я настаиваю на принципиальной нетождественности традиционализма и фундаментализма. В случае ИГИЛ мы имеем дело именно с фундаментализмом, а не с традиционализмом. Этот фундаментализм уничтожает реальные исторические традиции во имя идеализируемого далёкого прошлого, спроецированного в будущее в виде цели. Например, во времена своего юного иконоклазма большевизм был в социальном плане подобием религиозного фундаментализма, ставившего целью уничтожение всего здания "буржуазной культуры". Постепенно он преобразился в своего рода традиционализм со своими "традиционными ценостями", сформировав собственный культурный канон, представляющий из себя видоизменённый канон добольшевистских времён. Эти "традиционные ценности" живут в виде психических реликтов в мифологизированном сознании большинства наших современников, в котором бесспорная внеисторическая (sic!) ценность какого-нибудь ставшего притчей во языцех "Трулльского Собора" или идеализируемых "Отцов Церкви" (прочитываемых также совершенно внеисторически, по методу критикуемой Схилебексом, да и вообще большинством нынешних теологов "экзегезы каменоломни", Steinbruchexegese) парадоксальным образом соседствует с трепетным отношением к большевицкой символике и культурной памяти общества в советской трактовке.
В плане феноменологии культуры нынешнее массовое состояние умов в РФ и культурно значимые** результаты их деятельности представляется мне синкретизмом самых разнородных мировоззренческих обломков, которые на постороннего наблюдателя не могут не производить впечатления шизофренической расколотости, не подвергнутой должной рефлексии. Оно и понятно - в состоянии делирия Dementia preacox и характерного для него аbaissement du niveau mental пациeнта когнитивные способности как индивидуума, так и общества снижены или вообще не действуют. В данном случае попытки любого индиидуума самостоятельно осмыслить этот болезненный общественный опыт не могут не воприниматься как "вылазка классового врага", а сам индивидуум - как социально чуждый элемент или даже "экстремист", подлежащий общественному порицанию, изоляции в концентрационном лагере или, в перспективе, даже уничтожению. Всё это проходилось в советские 1930-е гг, всё то же нынешнее поколение, ничему так и не научившись, вновь начинаeт проходить на новом историческом витке в наши дни.
При всей живости моей фантазии мне совершенно невозможно представить себе, скажем, "католический фундаментализм". Невозможно из-за коренного противоречия основного признака фундаментализма - его принципиальной внеисторичности - и почтительного отношения в римско-католическом изводе христианства к истории и зданию исторической традиции. Даже последователей кардинала Лефевра, изначально являющихся с точки зрения "кафоличности" христианства раскольниками (и не исключено, что теперь и "еретиками"), никак нельзя записать в фундаменталисты. Даже если кто-то из них искренне верит в "исторические личности" Адама и Евы и в "сотворение мира" в буквально смысле за 6 дней недели, а также в духовную опасность теории Дарвина, они вряд ли пойдут крушить музеи с древними шумерскими артефактами или костями динозавров. То есть лефеврианцы, какие-нибудь братчики святого Пия X - это именно традиционалисты, но никак не фундаменталисты.
Именно фундаменталистами, - но не традиционалистами, - являются большевики или их духовные братья, салафиты из ИГИЛ или Талибан.*** В этом смысле традиционализм является дурным ответом на культурные и интеллектульные вызовы современности. Но традиционализм - это всё же попытка осмысления, а также творческого, эстетического ответа. Фундаментализм же представляет собой принципиальный и полный отказ от какой-либо внутренней работы и перенесения её во внешнее, культурно деструктивное преобразование. Ответ ему и так известен заранее - это утопический проект "светлого прошлого", обращённого в будущее, а отбойный молоток или костёр - действующие инструменты окончательного и простого решения сложных вопросов.
Переходно-неустойчивый, идеологически декларируемый традиционализм нынешнего российского общества всё более склоняется к мутации именно в фундаментализм и сопутствующее ему состояние, которое в повседневности принято обозначать словом "варварство". Горящие в "Год культуры" библиотеки, запрет театральных постановок (каковы бы ни были их эстетические качества), уголовные дела против деятелей культуры и прочие события являются не просто случайным набором характерных признаков страшноватой эпохи, но проявлением судьбоносной синхроничности, предвестником ещё гораздо более страшных событий, которые невозможно предотвратить, но лишь с грустью, тревогой и отчаянием наблюдать и пытаться осмысливать, пока, по слову А. Пятигорского, "держится мысль".
[*Увы, в процессе написания данного эссе совсем умолчать об этой стороне не удалось - внутренняя логика текста и видимые параллели к сему неумолимо подвели. Впрочем, мой диагноз носит более культурологический, нежели политический характер. Возможно, иным из носителей описанного синкретического мировоззрения он даже понравится, если поменять знак оценок с отрицательного на положительный. Ведь теперь для многих, как кажется - "чем хуже, тем лучше", не так ли? И "Ленин такой молодой", и "священная война" со всем миром так манит своим танатосом, и ядерная бездна так завораживает перспективою окончательных решений абсолютно всего...]
[**речь не о "культуре" в некоем возвышенном, романтическом значении производства и/или закрепления неких канонов как образцов для подражания, а скорее в этимологическом значении, как результате совместного "возделывания" духовно-общественного материала]
[***Когда-то давно я даже написал об этом текстик: http://www.ezhe.ru/ib/issue1152.html]
UPD: О принципиальной разнице между традиционализмом и фундаментализмом на примере их реализации в христианстве, если дать в виде краткого тезиса или формулы, требующей более развёрнутого пояснения: традиционалисты осмысляют наличную культуру человечества, подвергая её теологизации в свете тех или иных традиций, сложившихся исторически. Фундаменталисты любую культуру просто отрицают, как отрицают и исторические традиции в их естественном многообразии, утопически ставя на их место идеализированный фантом якобы единой "Традиции". В экзегезе священных Писаний фундаменталисты элиминируют любые другие уровни их истолкования, оставляя в их понимании лишь самый поверхностный буквализм. Традиционализм, помимо традиционной многоуровневости экзегезы, допускает определённый историзм и контекстуальность. В этом смысле фундаментализм является абсолютно замкнутой системой, а традиционализм как подход потенциально подвержен изменению, как любая исторически сложившаяся традиция, а также диалогу с окружающим миром, не придерживающимся этой традиции.