Культурное deliramentum: примечание как бы…
Читаю заметку-некролог про Пятигорского: magazines.russ.ru/nlo/2010/101/ri15.html
Про книжку "Мышление и наблюдение" написано следующее: "На момент ее выхода двое из тех, кто мог бы эту книгу понять (я думаю о Зильбермане и Мамардашвили), уже умерли, тогда как другие, возможно, еще не родились". Как говорится, "книгу не читал, но..." Если подлинно понимающие умерли, а тот, кто сетует, книгу явно, по собственному признанию, не понял (поскольку "понимающие ещё не родились"), то заявление звучит забавно и абсурдно.
Во-первых, мне, зануде и прагматику, неясно, зачем писать и издавать книги, которых явно никто не поймёт, кроме самых близких единомышленников, которые и так всё понимают с полуслова? Откатал на ксероксе в трёх экземплярах, и довольно. Всё это лишний раз доказывает, что в российском контексте повального культурного помешательства и, как говорил сам Пятигорский, традиционного русского "потери ума в культуре", любая философия неизбежно становится очередным трюком всё той же культуры. Хотя философский текст не требует ничего иного, нежели просто адекватного понимания.
Во-вторых, как может человек, текст не понявший, утверждать о его якобы эпохальном значении? А тем более говорить о том, что его вообще никто другой не в соcтоянии понять? Отсюда следует (что и так было ясно с самого начала), что это обычная риторика, набор тропов, а не продукт понимания.
Поэтому философское делание в России, или людей русской культуры в любой точке мира - это сплошные упражнения в риторике. Тот же Зильберман, которого я героически пытался читать все последние дни до своего отъезда в Германию (об индийской философии). И дело даже не в том, что понаписанное З. об индийских философиях (все эти шестеричные типологии "философских типов", якобы выводимые из шести даршан) представляет собой продукт его вольных фантазий, очень слабо соотносящихся с реальными текстами и реальной же историей развития философских традиций Индии, известных "скучной науке" и "сухим кабинетным учёным". Разбирать санскритские тексты, прежде всего потому, что требуется как хорошее знание языка (санскрита и его специфического стиля), так и работа по продиранию сквозь собственное непонимание - скучно и муторно, а Зильберман, по его словам, "тут же всё мистически понимал" с полунамёка. Хм.
И писал, писал, писал, писал - огромное количество текстов, сколько-то десятков тысяч неизданных пока страниц. Эта графомания рекомого гения поражает воображение. Мне хочется прагматически спросить, а где и когда он успевал серьёзно изучить и продумать, промыслить всю эту необозримую массу санскритских источников, труднейших для понимания текстов, с которыми он разделывается на нескольких страницах своих (опубликованных) трактатов? Кажется, санскритом он начинал заниматься у Б. Смирнова, и считается, что периода ученичества он не знал, немедленно явив миру лик учительного вьюноши-всезнайки, аналога Виленского Гаона.
То же утверждалось о другом литераторе, Владимире Соловьёве. Только тот был не одним лишь гением, но ещё и пророком. Подтверждением чему служила длиннющая библейская бородища и пламенный взгляд из-под насупленных косматых бровей.
Я уже не говорю о якобы знании Зильберманом "в совершенстве", ВСЕЙ до последнего вздоха, традиции европейской философии. Не может быть такого, увольте, потому что "не может быть никогда". Не может быть никакого совершенного знания - ни языкoв, ни систем мысли, ни исторических фактов.
Так создаются (на Руси, но и в странах, входивших в орбиту культурного влияния Старшего Брата) очередные культурные мифы и мистификации. И из-за традиционного в русской культуре воспевания "гениев"-самородков, при отсутствии прочной и долго возрастающей преемственности учителей и учеников, остаются одни лишь редкие гении и восторженные, но посредственные эпигоны: ср. Поэт и толпа. То есть я не утверждаю, что это действительно так. Но таков, очевидно, механизм конструирования своих святых в русском культурном пространстве. А понимать святого вовсе необязательно, пытаться же это сделать - грешно. Святому следует молиться, восторгаться его подвигами. Наверное, поэтому для неброского и негениального, но добротного профессионализма в России из рук вон плохая почва. Поэтому Обломов воспринимается с сочувствием, как нeудавшийся гений, пытающийся (в мечтах) вырваться из "заевшей среды", а деятельный Штольц - немец, и значит, чужак.
P.S. Тот факт, что автор некролога -- не русский, а латыш, работающий в Лувенском университете, ничего не меняет. Стиль его рассуждений и культурный восторг и преклонение перед гением Пятигорского совершенно русский. Во всяком случае, он не центральноевропейский и не англо-саксонский.
Про книжку "Мышление и наблюдение" написано следующее: "На момент ее выхода двое из тех, кто мог бы эту книгу понять (я думаю о Зильбермане и Мамардашвили), уже умерли, тогда как другие, возможно, еще не родились". Как говорится, "книгу не читал, но..." Если подлинно понимающие умерли, а тот, кто сетует, книгу явно, по собственному признанию, не понял (поскольку "понимающие ещё не родились"), то заявление звучит забавно и абсурдно.
Во-первых, мне, зануде и прагматику, неясно, зачем писать и издавать книги, которых явно никто не поймёт, кроме самых близких единомышленников, которые и так всё понимают с полуслова? Откатал на ксероксе в трёх экземплярах, и довольно. Всё это лишний раз доказывает, что в российском контексте повального культурного помешательства и, как говорил сам Пятигорский, традиционного русского "потери ума в культуре", любая философия неизбежно становится очередным трюком всё той же культуры. Хотя философский текст не требует ничего иного, нежели просто адекватного понимания.
Во-вторых, как может человек, текст не понявший, утверждать о его якобы эпохальном значении? А тем более говорить о том, что его вообще никто другой не в соcтоянии понять? Отсюда следует (что и так было ясно с самого начала), что это обычная риторика, набор тропов, а не продукт понимания.
Поэтому философское делание в России, или людей русской культуры в любой точке мира - это сплошные упражнения в риторике. Тот же Зильберман, которого я героически пытался читать все последние дни до своего отъезда в Германию (об индийской философии). И дело даже не в том, что понаписанное З. об индийских философиях (все эти шестеричные типологии "философских типов", якобы выводимые из шести даршан) представляет собой продукт его вольных фантазий, очень слабо соотносящихся с реальными текстами и реальной же историей развития философских традиций Индии, известных "скучной науке" и "сухим кабинетным учёным". Разбирать санскритские тексты, прежде всего потому, что требуется как хорошее знание языка (санскрита и его специфического стиля), так и работа по продиранию сквозь собственное непонимание - скучно и муторно, а Зильберман, по его словам, "тут же всё мистически понимал" с полунамёка. Хм.
И писал, писал, писал, писал - огромное количество текстов, сколько-то десятков тысяч неизданных пока страниц. Эта графомания рекомого гения поражает воображение. Мне хочется прагматически спросить, а где и когда он успевал серьёзно изучить и продумать, промыслить всю эту необозримую массу санскритских источников, труднейших для понимания текстов, с которыми он разделывается на нескольких страницах своих (опубликованных) трактатов? Кажется, санскритом он начинал заниматься у Б. Смирнова, и считается, что периода ученичества он не знал, немедленно явив миру лик учительного вьюноши-всезнайки, аналога Виленского Гаона.
То же утверждалось о другом литераторе, Владимире Соловьёве. Только тот был не одним лишь гением, но ещё и пророком. Подтверждением чему служила длиннющая библейская бородища и пламенный взгляд из-под насупленных косматых бровей.
Я уже не говорю о якобы знании Зильберманом "в совершенстве", ВСЕЙ до последнего вздоха, традиции европейской философии. Не может быть такого, увольте, потому что "не может быть никогда". Не может быть никакого совершенного знания - ни языкoв, ни систем мысли, ни исторических фактов.
Так создаются (на Руси, но и в странах, входивших в орбиту культурного влияния Старшего Брата) очередные культурные мифы и мистификации. И из-за традиционного в русской культуре воспевания "гениев"-самородков, при отсутствии прочной и долго возрастающей преемственности учителей и учеников, остаются одни лишь редкие гении и восторженные, но посредственные эпигоны: ср. Поэт и толпа. То есть я не утверждаю, что это действительно так. Но таков, очевидно, механизм конструирования своих святых в русском культурном пространстве. А понимать святого вовсе необязательно, пытаться же это сделать - грешно. Святому следует молиться, восторгаться его подвигами. Наверное, поэтому для неброского и негениального, но добротного профессионализма в России из рук вон плохая почва. Поэтому Обломов воспринимается с сочувствием, как нeудавшийся гений, пытающийся (в мечтах) вырваться из "заевшей среды", а деятельный Штольц - немец, и значит, чужак.
P.S. Тот факт, что автор некролога -- не русский, а латыш, работающий в Лувенском университете, ничего не меняет. Стиль его рассуждений и культурный восторг и преклонение перед гением Пятигорского совершенно русский. Во всяком случае, он не центральноевропейский и не англо-саксонский.