„С такими друзьями и врагов не надо“ (о языковом делании)
"Изящное" решение проблемы языковой интеграции русскоязычного населения в Латвии предлагает некий латышский журналист:
„Xочу призвать… упростить латышский язык. <…>
Я как бы опасаюсь того, что <…> нелатыш будет говорить на неправильном латышском языке, к тому же с сильным акцентом, искажая мой язык. Тогда уж лучше я оставлю это хрупкое сокровище для собственного употребления. Лучше уж буду говорить с русским со своим акцентом и искажать ошибками его язык. <...> Может, в эпоху доминирования twitter и sms литературный язык надо еще жестче отделить от обычного общения и упростить? Не слишком ли сложна латышская граматика даже для латыша? <…> Мы же видим, что в Сети можно прекрасно обойтись без "гарумзиме" и запятых, а также причастий, склонений, времен, родов и других форм. <…> Чего мы хотим? Если мы хотим пригласить в латышское языковое пространство нелатышей, то надо смириться, что они принесут в это пространство и свои акценты“.
Взято сие чудо котолеопольдового наивного прекраснодушия ОТСЮДА.
Оказывается, ничуть не следует повышать знание языкa и речевую культуру как природных носителей латышского, так и иноязычного населения страны. Зачем вся эта головная боль "граммарнациков"? Просто надо вообще отменить все языковые правила: разрушить морфонологическую систему языка, флексии, орфоэпию [*категории эти и так претерпели не самые лучшие (в смысле культуры речи и тенденций языкового развития) изменения за время политического и культурного доминирования в оккупированной Латвии русского языка], ориентируясь на небрежный и малограмотный языковой узус большинства пользователей интернета, в том числе и в орфографии. И тогда, - о чудо! - "моя твоя понимай"! Настанет между латышами и т. н. "русскоязычными" жителами Республики "мир-дружба-жУвачка".
То есть исходный, хотя и невысказанный прямо посыл прекраснодушного автора статьи состоит "как бы" в том, что и большинство природных носителей латышского языка, а равно и русскоязычных жителей Латвии деградировали уже до такой степени, что органически не могут осилить замысловатые правила латышской грамматики. И, лишь в этой своей "быдловатости" друг другу честно признавшись, смогут друг с другом поладить. Потому что "главное - экономика".
Какое ужасное представление! Это же надо себя самого и свой родной язык так не уважать!
Я вот в своей осознанной маргинальности (это личная позиция), наоборот, склонен к тому, что язык, помимо изучения и обычного культивирования, необходимо ещё и искусственно усложнять. Например, возрождая отмершие или ПОЧТИ исчезнувшие грамматические категории. На самом деле, всё это дело коллективной культурной воли. Пример возрождения иврита около столетия назад показывает, что подобные чудеса в принципе возможны. Усложнение языка ведёт к детализации и углублению мышления, для которого речевые формы, относящиеся к разным категориям, являются матрицей выражения.
Из моей личной речевой практики, правда, относящейся к литовскому языку: например, я стараюсь последовательно употреблять в глагольных формах всех трёх времён двойственное число, а также редкие малоупотребительные формы местного падежа (помимо обычного инессивa - ещё и иллатив, аллатив и адессив: namie (viduje), naman (eiti vidun), namiepi (būti prie), namopi (eiti prie, link). Если писатель Винцас Креве в первой половине 20 века последовательно употребляет формы двойственного числа, если то необходимо по ситуации, во всех глаголах, то почему мне нельзя? Мои литовские коллеги в Брно относятся к этому с пониманием, поддерживая игру. И чем больше всё это употребляешь в речи, тем естественней для тебя самого делается такой узус. Übung macht den Meister!
Ведь когда-то и множествo слов, дотоле неслыханныx и неизвестныx, создавалoсь или заимствовалoсь деятелями культуры и просвещения и постепенно вводились в литературный оборот и речевой обиход. Однако такой подход - предпочтительного культивирования более сложного в ущерб чёрно-белой простоте, которая на поверку, стратегически, "хуже воровства", - исключает нынешнюю тенденцию массового духа к повальной прагматичности, заключающейся в сведении общения к линейному обмену битами или байтами информации.
Опыт моего преподавания латышского языка чехам в течение почти двух лет доказывает, что не так уж его и сложно освоить человеку с родным славянским языком. Так что якобы "сложность латышского языка" - это обычная отговорка, скрывающая простое нежелание делать регулярное усилие. А возможно, и те самые реликты "имперского мышления", о которых мимоходом упоминает автор приведённой статьи.