Сюжет для шпионского фильма (2)
Эпоха Ивана III на Руси - время ярких личностей. Многогранные таланты, глубокая эрудиция, поражающая воображение работоспособность, сила характера - кого ни возьми.
Таким был и Федор Курицын - министр иностранных дел (дьяк), ближайший советник великого князя.
После возвращения из Венгрии Курицын блестяще продолжил дипломатическую деятельность, написал "Повесть о Дракуле-воеводе" - бестселлер, пользовавшийся бешеной популярностью в три последующие века, принял бурное участие в дворцовых интригах - и сколотил на Москве еретическое сообщество.
Едва ли Федор был сознательным врагом Отечества: как дипломат он продолжал действовать исключительно эффективно. Как же так могло получиться, что столь сильный и натренированный в разгадке скрытых влияний ум не оценил опасности такой деятельности, не заметил ее инспирированности?
Думается, написанное им "Лаодикийское послание" дает ответ. Дьяк попал в ту же ловушку, что и многие умные и талантливые люди до и после него, - он возгордился разумом.
Когда раз за разом ваши ум, образованность и талант помогают вам побеждать, служа доброму делу, - вы незаметно для себя приучаетесь видеть именно в уме, образованности и таланте, в них как таковых, то лучшее в вас, что не может подвести. Средство принимаете за цель. И когда вы неожиданно столкнетесь с учением, провозглашающим ум и образованность, стремление к знаниям абсолютным и безусловным добром, залогом высшего могущества и признаком избранности, - вам потребуется высочайшая степень трезвения, чтобы не уверовать в него безоглядно.
Еще одна причина поразительной слепоты Курицына (и, увы, не только его одного!) - "ненатасканность" православных на ересь, отсутствие бдительности. Со времен Ария русское Православие не знало серьезных ересей. Его внутренняя гармоничность не оставляла им возможности к самозарождению. Залетные богумилы, несколько десятков унылых псковских стригольников, заразившихся сторонней опять-таки идеей, - и это, собственно, все. Если я что и подзабыла, поленилась упомянуть - оно всё было так же незначительно. Страшного опыта католиков, чей мир не раз оказывался на грани гибели, мы не знали. Не знали и того, что ересь может быть направленным и сознательно используемым оружием разрушения.
Видимо, этим последним обстоятельством объясняется и то, что сам великий князь, прекрасно осведомленный о сомнительных игрищах своего ближайшего окружения, до поры до времени проявлял к ним благодушие, очень похожее на попустительство. Скорее всего, ему и в голову не приходило, что это - ересь. К любомудрию, работе интеллекта, поиску и проработке новых идей Иван относился весьма положительно.
Но об этом позже. Пока что я всего лишь пыталась найти объяснение тому странному факту, что главу внешнеполитического ведомства разыграли втемную, как сельского попика.
(Конечно, можно предположить шантаж и многое другое, вплоть опять-таки до околдованности, - тем более, что с Федором из Венгрии прибыл некий "угрянин Мартын", который по мнению многих, оказывал на него влияние. Но больше никаких данных в пользу таких предположений нет, да и смотрятся они уж больно фантастически. Естественнее предположить, что Мартын выполнял роль связного и доглядчика. С другой стороны, идейная вовлеченность Курицына отнюдь не исключает иных рычагов воздействия на него.
Между прочим, возгордившиеся разумом вообще никогда не замечают, что их используют. Они готовы поверить во что угодно, только не в это. Очень удобное для использующих прельщение.)
Из сказанного понятно, что московский вариант ереси несколько отличался от новгородского. Тот же комплекс идей, но в другой упаковке. Если в Новгороде применялся "пражский", простонародный вариант, то в Москве - самый что ни на есть гностически-возрожденческий. Что не удивительно: в Москве ересь распространялась в самых высших сферах, в которые при Иване III входили люди высокообразованные. Брат Федора Курицына Иван-Волк - писатель и философ. Иван Черный - писатель, богослов. Елена Волошанка - вдова старшего сына Ивана III, мать предполагаемого наследника. Как полагают - сам митрополит Московский Зосима. (Про Зосиму, кстати, поговаривали, что он страдал пороком, модным в возрожденческих кругах и, увы, ставшим сверхмодным в наше время. Так что ничего удивительного.) Дьяки, переписчики.
А теперь проследим связи, посмотрим, откуда что взялось. Ведь если русский дипломат возвращается из поездки законченным еретиком, даже предполагаемой встречей в Аккермане с предполагаемым колдуном и гипнотизером это объяснить трудно. Не тот у колдуна масштаб.
Итак, дьяк едет в Буду. Задание на этот раз почетное, но легкое: выгодные для Руси договоры предложили сами руководители Венгрии и Молдавии, все уже согласовано, осталось только подписать. Дело двух-трех дней; ну, с учетом отдыха после трудной дороги - неделя-другая.
Однако Курицын в Буде неожиданно задерживается. Настолько задерживается, что это вызывает у великого князя удивление пополам с беспокойством. Дьяк невнятен, дьяк тянет - пока не подворачивается убедительный повод для задержки: надо-де дождаться в Буде следующего из Италии посольства Мануила Грека и двигаться с ним. В целях безопасности и вообще.
Вообще-то выглядит все это так (этот абзац, как и встреча за столиком, - безответственная фантазия, исключительно для кино!), как бывает, когда появляется женщина. А почему бы и нет? Курицын - не монах, а "сладкая ловушка" известна издавна. Тем более, что в Буде было кому ее на Федора поставить.
Венгерский король Матиаш Хуньяди (Матвей Корвин) стремился сделать свой двор "истинно европейским" - оплотом просвещения, новых веяний и идей. Он поддерживал тесные связи с деятелями Возрождения, в первую голову - с Марсилио Фичино (да-да, с тем самым Фичино, переводчиком Гермеса Трисмегиста и Ямвлиха, создателем герметической магии, который в ту эпоху был центральной фигурой антихристианского движения в Европе) и держал при дворе его активных эмиссаров. О том, как распространялась и действовала в Европе антихристианская сеть, состоявшая из мыслителей, колдунов, сатанистов, шпионов, пропагандистов (зачастую - в одном лице), я немного писала здесь. Венгерский двор стал настоящей опорной базой для европейских диссидентов, как позднее - двор короля Рудольфа. Неудивительно, что Фичино восхвалял Матиаша в предисловии к своей книге "О жизни Платона" и посвятил ему свой труд по астральной магии «О стяжании жизни».
Невольно тянет плоско скаламбурить о Курицыне, попавшем в ощип. Не откажу себе в удовольствии.
Но если связанный с Курицыным "ренессансный след" в истории распространения еретического заговора на Руси достаточно ясен, то многое другое остается темным. В 1479 году Иван III посещает Новгород. Там он знакомится с молодыми священниками, о благочестии (ну да, ну да! а как же - они старались!) и красноречии которых был уже наслышан - уже известными нам Денисом и Алексеем (и протопопом Гавриилом - тоже еретиком). Он забирает их с собой и предоставляет им всем троим весьма значимые посты на Москве (Алексея делает настоятелем кремлевского Успенского собора, то есть человеком, имеющим непосредственный доступ к нему и его ближайшему окружению). Вы верите в такие совпадения? Чтобы представленные великому князю перспективные провинциальные кадры вот так вот чисто случайно все сплошняком оказались участниками заговора? Я - нет, не верю. Кто-то должен был создать им пиар, неторопливо и постепенно создавая у великого князя нужное впечатление, и этот кто-то - не Курицын (о его еретической деятельности до поездки в Венгрию нет ни малейшего намека ни в одном из показаний). Едва ли мы когда-нибудь узнаем, кто это был, но это обстоятельство ясно намекает, что заговор был продуман и подготовлен очень глубоко и серьезно.
Итак, перед еретиками - зеленая улица. Две ветви заговора - глубоко законспирированная новгородская и почти не скрывающаяся московская - соединились и имеют прочные связи, к заговору привлечена сноха Ивана и ее сын, которого великий князь объявляет своим наследником. Ключевые церковные должности - в руках заговорщиков.
Еще немного - и власть на Руси окажется полностью в их руках, с еретическим великим князем во главе.
(продолжение следует)
Таким был и Федор Курицын - министр иностранных дел (дьяк), ближайший советник великого князя.
После возвращения из Венгрии Курицын блестяще продолжил дипломатическую деятельность, написал "Повесть о Дракуле-воеводе" - бестселлер, пользовавшийся бешеной популярностью в три последующие века, принял бурное участие в дворцовых интригах - и сколотил на Москве еретическое сообщество.
Едва ли Федор был сознательным врагом Отечества: как дипломат он продолжал действовать исключительно эффективно. Как же так могло получиться, что столь сильный и натренированный в разгадке скрытых влияний ум не оценил опасности такой деятельности, не заметил ее инспирированности?
Думается, написанное им "Лаодикийское послание" дает ответ. Дьяк попал в ту же ловушку, что и многие умные и талантливые люди до и после него, - он возгордился разумом.
Когда раз за разом ваши ум, образованность и талант помогают вам побеждать, служа доброму делу, - вы незаметно для себя приучаетесь видеть именно в уме, образованности и таланте, в них как таковых, то лучшее в вас, что не может подвести. Средство принимаете за цель. И когда вы неожиданно столкнетесь с учением, провозглашающим ум и образованность, стремление к знаниям абсолютным и безусловным добром, залогом высшего могущества и признаком избранности, - вам потребуется высочайшая степень трезвения, чтобы не уверовать в него безоглядно.
Еще одна причина поразительной слепоты Курицына (и, увы, не только его одного!) - "ненатасканность" православных на ересь, отсутствие бдительности. Со времен Ария русское Православие не знало серьезных ересей. Его внутренняя гармоничность не оставляла им возможности к самозарождению. Залетные богумилы, несколько десятков унылых псковских стригольников, заразившихся сторонней опять-таки идеей, - и это, собственно, все. Если я что и подзабыла, поленилась упомянуть - оно всё было так же незначительно. Страшного опыта католиков, чей мир не раз оказывался на грани гибели, мы не знали. Не знали и того, что ересь может быть направленным и сознательно используемым оружием разрушения.
Видимо, этим последним обстоятельством объясняется и то, что сам великий князь, прекрасно осведомленный о сомнительных игрищах своего ближайшего окружения, до поры до времени проявлял к ним благодушие, очень похожее на попустительство. Скорее всего, ему и в голову не приходило, что это - ересь. К любомудрию, работе интеллекта, поиску и проработке новых идей Иван относился весьма положительно.
Но об этом позже. Пока что я всего лишь пыталась найти объяснение тому странному факту, что главу внешнеполитического ведомства разыграли втемную, как сельского попика.
(Конечно, можно предположить шантаж и многое другое, вплоть опять-таки до околдованности, - тем более, что с Федором из Венгрии прибыл некий "угрянин Мартын", который по мнению многих, оказывал на него влияние. Но больше никаких данных в пользу таких предположений нет, да и смотрятся они уж больно фантастически. Естественнее предположить, что Мартын выполнял роль связного и доглядчика. С другой стороны, идейная вовлеченность Курицына отнюдь не исключает иных рычагов воздействия на него.
Между прочим, возгордившиеся разумом вообще никогда не замечают, что их используют. Они готовы поверить во что угодно, только не в это. Очень удобное для использующих прельщение.)
Из сказанного понятно, что московский вариант ереси несколько отличался от новгородского. Тот же комплекс идей, но в другой упаковке. Если в Новгороде применялся "пражский", простонародный вариант, то в Москве - самый что ни на есть гностически-возрожденческий. Что не удивительно: в Москве ересь распространялась в самых высших сферах, в которые при Иване III входили люди высокообразованные. Брат Федора Курицына Иван-Волк - писатель и философ. Иван Черный - писатель, богослов. Елена Волошанка - вдова старшего сына Ивана III, мать предполагаемого наследника. Как полагают - сам митрополит Московский Зосима. (Про Зосиму, кстати, поговаривали, что он страдал пороком, модным в возрожденческих кругах и, увы, ставшим сверхмодным в наше время. Так что ничего удивительного.) Дьяки, переписчики.
А теперь проследим связи, посмотрим, откуда что взялось. Ведь если русский дипломат возвращается из поездки законченным еретиком, даже предполагаемой встречей в Аккермане с предполагаемым колдуном и гипнотизером это объяснить трудно. Не тот у колдуна масштаб.
Итак, дьяк едет в Буду. Задание на этот раз почетное, но легкое: выгодные для Руси договоры предложили сами руководители Венгрии и Молдавии, все уже согласовано, осталось только подписать. Дело двух-трех дней; ну, с учетом отдыха после трудной дороги - неделя-другая.
Однако Курицын в Буде неожиданно задерживается. Настолько задерживается, что это вызывает у великого князя удивление пополам с беспокойством. Дьяк невнятен, дьяк тянет - пока не подворачивается убедительный повод для задержки: надо-де дождаться в Буде следующего из Италии посольства Мануила Грека и двигаться с ним. В целях безопасности и вообще.
Вообще-то выглядит все это так (этот абзац, как и встреча за столиком, - безответственная фантазия, исключительно для кино!), как бывает, когда появляется женщина. А почему бы и нет? Курицын - не монах, а "сладкая ловушка" известна издавна. Тем более, что в Буде было кому ее на Федора поставить.
Венгерский король Матиаш Хуньяди (Матвей Корвин) стремился сделать свой двор "истинно европейским" - оплотом просвещения, новых веяний и идей. Он поддерживал тесные связи с деятелями Возрождения, в первую голову - с Марсилио Фичино (да-да, с тем самым Фичино, переводчиком Гермеса Трисмегиста и Ямвлиха, создателем герметической магии, который в ту эпоху был центральной фигурой антихристианского движения в Европе) и держал при дворе его активных эмиссаров. О том, как распространялась и действовала в Европе антихристианская сеть, состоявшая из мыслителей, колдунов, сатанистов, шпионов, пропагандистов (зачастую - в одном лице), я немного писала здесь. Венгерский двор стал настоящей опорной базой для европейских диссидентов, как позднее - двор короля Рудольфа. Неудивительно, что Фичино восхвалял Матиаша в предисловии к своей книге "О жизни Платона" и посвятил ему свой труд по астральной магии «О стяжании жизни».
Невольно тянет плоско скаламбурить о Курицыне, попавшем в ощип. Не откажу себе в удовольствии.
Но если связанный с Курицыным "ренессансный след" в истории распространения еретического заговора на Руси достаточно ясен, то многое другое остается темным. В 1479 году Иван III посещает Новгород. Там он знакомится с молодыми священниками, о благочестии (ну да, ну да! а как же - они старались!) и красноречии которых был уже наслышан - уже известными нам Денисом и Алексеем (и протопопом Гавриилом - тоже еретиком). Он забирает их с собой и предоставляет им всем троим весьма значимые посты на Москве (Алексея делает настоятелем кремлевского Успенского собора, то есть человеком, имеющим непосредственный доступ к нему и его ближайшему окружению). Вы верите в такие совпадения? Чтобы представленные великому князю перспективные провинциальные кадры вот так вот чисто случайно все сплошняком оказались участниками заговора? Я - нет, не верю. Кто-то должен был создать им пиар, неторопливо и постепенно создавая у великого князя нужное впечатление, и этот кто-то - не Курицын (о его еретической деятельности до поездки в Венгрию нет ни малейшего намека ни в одном из показаний). Едва ли мы когда-нибудь узнаем, кто это был, но это обстоятельство ясно намекает, что заговор был продуман и подготовлен очень глубоко и серьезно.
Итак, перед еретиками - зеленая улица. Две ветви заговора - глубоко законспирированная новгородская и почти не скрывающаяся московская - соединились и имеют прочные связи, к заговору привлечена сноха Ивана и ее сын, которого великий князь объявляет своим наследником. Ключевые церковные должности - в руках заговорщиков.
Еще немного - и власть на Руси окажется полностью в их руках, с еретическим великим князем во главе.
(продолжение следует)