Сюжет для шпионского фильма
Рассказывают, что познакомились они в кабаке.
(Извечный ход всех шпионских фильмов: герои, слегка выпившие, весело-возбужденные и общительные, сидят за столиком, и к ним подсаживается некто любезный и к себе располагающий... Но почему-то мне кажется, что в данном случае так оно и было.)
Конечно, два молодых священника, имеющие семьи и приходы, в кабаки ходили не ради выпивки. Ходили за беседами, за новостями, поговорить и послушать, - благо, было что. Шел 1471 год, ожидание конца света, который, по всем подсчетам, должен был непременно состояться через двадцать лет, в 1492-ом, становилось уже напряженным. Это порождало болезненный, лихорадочный интерес к вопросам веры, а в Новгороде, где началась наша история, в силу его положения цивилизационного пограничья, - вдвойне и втройне. Религиозные споры, как некогда в Византии во времена арианской ереси, вспыхивали повсюду, даже на рынках и в банях. Впрочем, у Новгорода для напряженного ожидания, споров и всеобщего возбуждения были и другие, более земные и актуальные причины. Завершалось объединение Руси; Москва властно подбирала под себя территории - где по доброму согласию, где хитростью, а где и силой; дошла очередь и до новгородской торговой республики. Чернь в большинстве своем была за Москву: тамошние князья уже доказали, что защищать свои земли умеют, порядок устанавливают строго, да и единство по народу и вере для черных людишек, деловых интересов не имеющих, а значит, свободных выбирать "по душе", было не пустым звуком. Иное дело господа - ей объединение грозило потерей независимости, влияния, богатства.
Поэтому в среде влиятельных людей новгородских к 70-м годам созрел и начал осуществляться, при поддержке, естественно, заинтересованных сторон, заговор с целью полного "увода" Новгорода из Руси "в Европу". В 1470 году "свободный Новгород" попросил польского короля прислать из Киева на княжение князя Михаила Олельковича - формально православного, но тесно связанного с правящими домами Литвы и Польши, одного из претендентов на престол Великого княжества Литовского. Михаил прибыл с пышной свитой, состав которой призван был подчеркнуть европейскую просвещенность и широкую веротерпимость нового князя - всякой твари по паре, в том числе и трое евреев, роль которых при Михаиле была в высшей степени неясной.
Вот один-то из этих троих, жид Схария, и был тем приветливым и обходительным человеком, что присел за стол к молодым попам Алексею и Денису (Дионисию) в питейном заведении.
Извинившись, он сказал, что слышал спор молодых священников о Ветхом завете и готов прояснить кой-какие моменты, поскольку ему, еврею, тема близка и хорошо ведома, а молодые люди допускают просто ужасные ошибки и неточности, что и неудивительно - ведь книг-то нужных на Руси нет.
Потом были еще встречи и разговоры - но уже приватно, очень приватно.
(Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычев) предполагал, что Схария использовал колдовство, - по-другому говоря, психотронные техники, - иначе как объяснить, что в результате непродолжительной по времени серии бесед два православных священника не только выразили страстное желание принять иудаизм, но и привели к нему свои семьи и домочадцев и стали распространять дальше? Оставляю эту версию на усмотрение предполагаемых зрителей, но замечу, что дальнейшие события показали: Алексей и Денис были небесталанны и крайне честолюбивы. Едва ли встреча в кабаке была случайной и не проработанной заранее.)
Надо отметить, что тот извод "иудаизма", который Схария предлагал своим слушателям, был весьма далек от ортодоксального. Большое внимание уделялось магии, астрологии и каббалистике. В упрек христианству ставились церковная иерархия, культ святых и существование икон. Когда Алексей и Денис выразили намерение принять обрезание, наставник решительно им это запретил - как в интересах конспирации, так и потому, что "это необязательно". Одним словом, этот "иудаизм" больше всего напоминал то учение, которое всего лишь за тридцать лет до того было подавлено в Праге, но продолжало тайно тлеть, держа связь со всеми протестантскими общинами Европы, - гуситский каббалистический протестантизм.
Едва ли те, кто послал Схарию в Новгород, всерьез рассчитывали на успех сепаратистского мятежа (и были правы - меньше чем через год Иван III мятеж подавил, и Михаил отправился восвояси, Схария вместе с ним), да и планы их были гораздо шире. Пока иерархичное Православие торжествовало на Руси, ее единство было запрограммировано. Кроме того, борьба с Православием была для этих сил такой же (и большей!) задачей, как и борьба с католичеством. Примечательно, что впоследствии помощь митрополиту Геннадию в борьбе с ересью, зародившейся на наших глазах, оказывали католики.
Уехав из Новгорода, Схария оставил после себя не просто группу еретиков, а самую настоящую глубоко законспирированную сеть. Секретность являлась основным требованием, была поставлена на профессиональной основе и соблюдалась неукоснительно, несмотря на то, что сеть расширялась. В нее не привлекали случайных людей: только хорошо знакомые или связанные родством, в основном из числа священства. Внешняя сторона жизни новоявленных "иудеев" была безупречна. Только через шестнадцать лет, в 1487 году сеть случайно обнаружила себя.
А в это время.
В 1486 году, после успешной миссии в Венгрии и почти двухлетнего пленения турками в Аккермане в Москву возвращается один из самых блистательных людей того времени - дипломат, литератор и интеллектуал, любимец Ивана III Федор Курицын.
Из плена он был вызволен посредством переговоров при активном содействии крымского хана, на службе у которого в то время состоял весьма примечательный человек - Заккария Гизольфи., князь Таманский, сын итальянца и черкешенки, потомок владетельного хазарского рода. По некоторым данным - тот самый жид Схария, с которым мы уже знакомы. (Такая версия у историков действительно есть; мне она кажется недостаточно обоснованной, но для кино - вполне.)
(продолжение может воспоследовать)
(Извечный ход всех шпионских фильмов: герои, слегка выпившие, весело-возбужденные и общительные, сидят за столиком, и к ним подсаживается некто любезный и к себе располагающий... Но почему-то мне кажется, что в данном случае так оно и было.)
Конечно, два молодых священника, имеющие семьи и приходы, в кабаки ходили не ради выпивки. Ходили за беседами, за новостями, поговорить и послушать, - благо, было что. Шел 1471 год, ожидание конца света, который, по всем подсчетам, должен был непременно состояться через двадцать лет, в 1492-ом, становилось уже напряженным. Это порождало болезненный, лихорадочный интерес к вопросам веры, а в Новгороде, где началась наша история, в силу его положения цивилизационного пограничья, - вдвойне и втройне. Религиозные споры, как некогда в Византии во времена арианской ереси, вспыхивали повсюду, даже на рынках и в банях. Впрочем, у Новгорода для напряженного ожидания, споров и всеобщего возбуждения были и другие, более земные и актуальные причины. Завершалось объединение Руси; Москва властно подбирала под себя территории - где по доброму согласию, где хитростью, а где и силой; дошла очередь и до новгородской торговой республики. Чернь в большинстве своем была за Москву: тамошние князья уже доказали, что защищать свои земли умеют, порядок устанавливают строго, да и единство по народу и вере для черных людишек, деловых интересов не имеющих, а значит, свободных выбирать "по душе", было не пустым звуком. Иное дело господа - ей объединение грозило потерей независимости, влияния, богатства.
Поэтому в среде влиятельных людей новгородских к 70-м годам созрел и начал осуществляться, при поддержке, естественно, заинтересованных сторон, заговор с целью полного "увода" Новгорода из Руси "в Европу". В 1470 году "свободный Новгород" попросил польского короля прислать из Киева на княжение князя Михаила Олельковича - формально православного, но тесно связанного с правящими домами Литвы и Польши, одного из претендентов на престол Великого княжества Литовского. Михаил прибыл с пышной свитой, состав которой призван был подчеркнуть европейскую просвещенность и широкую веротерпимость нового князя - всякой твари по паре, в том числе и трое евреев, роль которых при Михаиле была в высшей степени неясной.
Вот один-то из этих троих, жид Схария, и был тем приветливым и обходительным человеком, что присел за стол к молодым попам Алексею и Денису (Дионисию) в питейном заведении.
Извинившись, он сказал, что слышал спор молодых священников о Ветхом завете и готов прояснить кой-какие моменты, поскольку ему, еврею, тема близка и хорошо ведома, а молодые люди допускают просто ужасные ошибки и неточности, что и неудивительно - ведь книг-то нужных на Руси нет.
Потом были еще встречи и разговоры - но уже приватно, очень приватно.
(Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычев) предполагал, что Схария использовал колдовство, - по-другому говоря, психотронные техники, - иначе как объяснить, что в результате непродолжительной по времени серии бесед два православных священника не только выразили страстное желание принять иудаизм, но и привели к нему свои семьи и домочадцев и стали распространять дальше? Оставляю эту версию на усмотрение предполагаемых зрителей, но замечу, что дальнейшие события показали: Алексей и Денис были небесталанны и крайне честолюбивы. Едва ли встреча в кабаке была случайной и не проработанной заранее.)
Надо отметить, что тот извод "иудаизма", который Схария предлагал своим слушателям, был весьма далек от ортодоксального. Большое внимание уделялось магии, астрологии и каббалистике. В упрек христианству ставились церковная иерархия, культ святых и существование икон. Когда Алексей и Денис выразили намерение принять обрезание, наставник решительно им это запретил - как в интересах конспирации, так и потому, что "это необязательно". Одним словом, этот "иудаизм" больше всего напоминал то учение, которое всего лишь за тридцать лет до того было подавлено в Праге, но продолжало тайно тлеть, держа связь со всеми протестантскими общинами Европы, - гуситский каббалистический протестантизм.
Едва ли те, кто послал Схарию в Новгород, всерьез рассчитывали на успех сепаратистского мятежа (и были правы - меньше чем через год Иван III мятеж подавил, и Михаил отправился восвояси, Схария вместе с ним), да и планы их были гораздо шире. Пока иерархичное Православие торжествовало на Руси, ее единство было запрограммировано. Кроме того, борьба с Православием была для этих сил такой же (и большей!) задачей, как и борьба с католичеством. Примечательно, что впоследствии помощь митрополиту Геннадию в борьбе с ересью, зародившейся на наших глазах, оказывали католики.
Уехав из Новгорода, Схария оставил после себя не просто группу еретиков, а самую настоящую глубоко законспирированную сеть. Секретность являлась основным требованием, была поставлена на профессиональной основе и соблюдалась неукоснительно, несмотря на то, что сеть расширялась. В нее не привлекали случайных людей: только хорошо знакомые или связанные родством, в основном из числа священства. Внешняя сторона жизни новоявленных "иудеев" была безупречна. Только через шестнадцать лет, в 1487 году сеть случайно обнаружила себя.
А в это время.
В 1486 году, после успешной миссии в Венгрии и почти двухлетнего пленения турками в Аккермане в Москву возвращается один из самых блистательных людей того времени - дипломат, литератор и интеллектуал, любимец Ивана III Федор Курицын.
Из плена он был вызволен посредством переговоров при активном содействии крымского хана, на службе у которого в то время состоял весьма примечательный человек - Заккария Гизольфи., князь Таманский, сын итальянца и черкешенки, потомок владетельного хазарского рода. По некоторым данным - тот самый жид Схария, с которым мы уже знакомы. (Такая версия у историков действительно есть; мне она кажется недостаточно обоснованной, но для кино - вполне.)
(продолжение может воспоследовать)