Давид Кугультинов «От правды я не отрекался»
35 лет назад - 27 августа 1988 года - в журнале «Огонек» #35 словами поэта Давида Кугультинова впервые в центральной советской прессе было рассказано о депортации калмыков в 1943 году.
Сталин приказал «Сослать всех калмыков!» Если бы я солгал, я бы покаялся. Если бы я украл, то молил бы людей о прощении. Но если я- калмык, то эту «вину» ничем не искупить. Этого - не поправить!
И вот эшелон за эшелоном - в Сибирь!
Вот что ужасно. Уже было совершенно ясно, что фашист разгромлен, уже создавалась Организация Объединенных Наций. Ни Черчилль, ни Рузвельт, ни Сталин не сомневались в победе. Уже обдумывали, как наказывать военных преступников. Так зачем же надо было убивать младенцев, стариков, абсолютно ни в чем не повинных?… Зачем надо было наказывать героев войны? Зачем?!
Всех солдат-калмыков со всех фронтов собрали и отправили в концлагерь. В Молотовскую область, на станцию Половинка, где они строили Кунгурскую ГЭС. Эта ГЭС сейчас работает. Половина красноармейцев, фронтовиков погибла там от голода, холода, унижения, глумления над ними за то, что они родились калмыками.
Вот так же переселяли чеченцев, балкарцев, карачаевцев, крымских татар, немцев Поволжья.
Сначала ставили во всех населенных пунктах воинские подразделения, говорили, что, мол, на отдых. А люди-то понимали: происходит что-то страшное. Солдаты стали им украдкой шептать: сошлют вас, готовьтесь. Люди и верили и не верили.
Мне моя тетка после рассказывала: рано утром, 28 декабря 1943 года, им приказали собраться в дорогу. С собой разрешили взять ценные вещи, узелки до десяти килограммов. Это было похоже… Так фашисты сгоняли евреев.
Дуло в спину: «Пошел!» Тетка рассказывает: погрузили их на машины, повезли в Сальск. Там загнали в товарные вагоны и заперли. И пятнадцать дней везли в Сибирь. Вы представляете, конец декабря, сибирский мороз, а у нас ведь край теплый, предкавказье… Множество умерло в вагонах. Ну ладно, приехали. У станции тупик. Маленькая такая станция, название странное - Сон. Оттуда, из этого Сна, приехали представители леспромхоза с комендантом. Увезли в тайгу. Степных людей увезли, которые никогда не видели леса. Велели им лес пилить, а они не умеют. И столько их там погибло - не знали ведь, куда будет падать подпиленное дерево. Холодные, голодные, разутые…
Когда мы читаем документы о восстании декабристов, о том, как ссылали в Сибирь целые роты, полки - мы содрогаемся, Но когда «Народы, в Сибирь шагом марш!» - это не умещается в рамках человеческого сознания. Ибо как можно оправдать уничтожение народов? Народов с древней культурой, вековыми традициями, чья единственная беда - малочисленность. Я вовсе не хочу сказать, что среди калмыков в ту войну не было предателей. Были! Но назовите мне, у кого их не было. Война… А сталинское переселение народов, еще раз повторяю, это неслыханное и невиданное преступление в истории.
===========================
Давид Кугультинов
ОТ ПРАВДЫ Я НЕ ОТРЕКАЛСЯ
За то, что я посмел в крутое время
Судить в стихах жестокий произвол, -
Ни денег я не получил, ни премий,
Широкой славы я не приобрел…
Да это, может статься, и не надо.
Иною - высшей - счастлив я наградой.
В то время
гнев несправедливый, дикий
Нас подавил…
И свет для нас потух.
И даже слово самоё - «калмыки»
Произносить боялись люди вслух.
Тогда, словами рифмы закрепляя,
Я для друзей писал, я утешал
Тех, кто был изгнан из родного края…
Я говорил им: прекратится шквал,
Исчезнет все, что наши души гложет, -
Померкнуть солнце Ленина не может!
Давал я клятву фактам вопреки,
Не то, что дети, даже старики -
Весь наш народ калмыцкий возвратится
К могилам предков, к дорогой земле…
И видел я, как молодеют лица,
Как просветленная слеза катится
По бронзовой, обветренной скуле…
Добрели люди, о добре заслыша,
И это было мне наградой высшей.
За то, что я посмел, хотя б отчасти,
Судить в стихах жестокий произвол,
Не только славы я не приобрел,
Но на меня посыпались напасти.
Из-за стихов, по их живому следу,
Ко мне ворвался ветер ледяной.
И праздник мой, желанную Победу,
Я встретил за тюремною стеной.
В тот день весенний, счастье возвещавший
Деревьям, птицам, людям… всей стране, -
Я, Родину, как сердце, защищавший,
Отчаясь, грыз решетку на окне…
Не слышал, что кричат мне снизу грубо,
Не замечал я, что крошатся зубы,
Что штукатурка сыплется… Пока
(Еще не в голову, еще без злобы)
Стреляли в стену часовые, чтобы
Поглубже в камеру загнать «зека»…
Из-за стихов цветок полураскрытый,
Недолгой юности моей рассвет
Отравлен клеветою ядовитой…
Близ океана, в стуже ледовитой
Провел я десять бесконечных лет
За проволокой частой и колючей,
Похожей на тенета паука,
Где холодно и жадно -
по-паучьи -
Высасывала сердце мне тоска;
Где только в
снах цветных скользило мимо
То, что когда-то наполняло стих:
И образ нецелованной любимой,
И степь моя -
в тюльпанах золотых…
В те злые годы леденящей стужи
Что не бывало?..
Страхом сражена,
Иная - даже верная - жена
Писала отречение от мужа.
И, выбраться стремясь из липкой сети
(Ведь надо ж как-то жить, в конце концов!),
Иные - даже любящие - дети,
Рыдая, отрекались от отцов.
И те, кого считали храбрецами,
Друзей и правду предали, дрожа…
Бесценной шкурой, что ли, дорожа,
Хоть голубыми не были песцами!..
Но как бы круг порочный ни смыкался,
Как ночь над нами ни была глуха, -
От правды я своей не отрекался,
Не отступал от своего стиха!..
Не потерял и совести от страха,
Не позабыл природный свой язык,
Под именем бурята иль казаха
Не прятался…
Я был и есть калмык!
Ни под каким нажимом и допросом
Не осквернил души своей доносом!
И эта непричастность к силе зла
Наградой высшей для меня была.
Я был душой с народом,
втайне веря,
Как весь хороший, честный мой народ, -
Что к подлым слугам кровожадных берий
Расплата - рано ль поздно! -
а придет!
Пусть их разгул, -
так думал я, -
неистов, -
От них очистится, воспрянет вновь
Россия Пушкина и декабристов,
Россия Ленина,
его любовь!
Я знал, что мой народ в лесах Сибири
Нашел друзей и вновь душой окреп
Средь лучших русских,
Средь щедрейших в мире,
Деливших с нами и судьбу и хлеб.
Я жил и верил: сгинет мрак проклятый,
И хоть сгущалась мгла со всех сторон,
Калмыцким сердцем верил в Съезд Двадцатый
Не думая, как будет зваться он…
И вот теперь, когда прозрачны зори
И все дороги - чище и прямей,
Я счастлив тем, что даже в годы горя
Не поступился Правдою своей…
Ни денег я не приобрел, ни славы,
Но высшею наградой дорожил
И рад, что в многотрудной жизни Право
На эти строки
честно заслужил.
1956 год
======================
Приглашаю всех в группы
«Эпоха освободительной Перестройки М.С. Горбачева»
«Фейсбук»:
https://www.facebook.com/groups/152590274823249/
«В контакте»:
http://vk.com/club3433647
=======================
Сталин приказал «Сослать всех калмыков!» Если бы я солгал, я бы покаялся. Если бы я украл, то молил бы людей о прощении. Но если я- калмык, то эту «вину» ничем не искупить. Этого - не поправить!
И вот эшелон за эшелоном - в Сибирь!
Вот что ужасно. Уже было совершенно ясно, что фашист разгромлен, уже создавалась Организация Объединенных Наций. Ни Черчилль, ни Рузвельт, ни Сталин не сомневались в победе. Уже обдумывали, как наказывать военных преступников. Так зачем же надо было убивать младенцев, стариков, абсолютно ни в чем не повинных?… Зачем надо было наказывать героев войны? Зачем?!
Всех солдат-калмыков со всех фронтов собрали и отправили в концлагерь. В Молотовскую область, на станцию Половинка, где они строили Кунгурскую ГЭС. Эта ГЭС сейчас работает. Половина красноармейцев, фронтовиков погибла там от голода, холода, унижения, глумления над ними за то, что они родились калмыками.
Вот так же переселяли чеченцев, балкарцев, карачаевцев, крымских татар, немцев Поволжья.
Сначала ставили во всех населенных пунктах воинские подразделения, говорили, что, мол, на отдых. А люди-то понимали: происходит что-то страшное. Солдаты стали им украдкой шептать: сошлют вас, готовьтесь. Люди и верили и не верили.
Мне моя тетка после рассказывала: рано утром, 28 декабря 1943 года, им приказали собраться в дорогу. С собой разрешили взять ценные вещи, узелки до десяти килограммов. Это было похоже… Так фашисты сгоняли евреев.
Дуло в спину: «Пошел!» Тетка рассказывает: погрузили их на машины, повезли в Сальск. Там загнали в товарные вагоны и заперли. И пятнадцать дней везли в Сибирь. Вы представляете, конец декабря, сибирский мороз, а у нас ведь край теплый, предкавказье… Множество умерло в вагонах. Ну ладно, приехали. У станции тупик. Маленькая такая станция, название странное - Сон. Оттуда, из этого Сна, приехали представители леспромхоза с комендантом. Увезли в тайгу. Степных людей увезли, которые никогда не видели леса. Велели им лес пилить, а они не умеют. И столько их там погибло - не знали ведь, куда будет падать подпиленное дерево. Холодные, голодные, разутые…
Когда мы читаем документы о восстании декабристов, о том, как ссылали в Сибирь целые роты, полки - мы содрогаемся, Но когда «Народы, в Сибирь шагом марш!» - это не умещается в рамках человеческого сознания. Ибо как можно оправдать уничтожение народов? Народов с древней культурой, вековыми традициями, чья единственная беда - малочисленность. Я вовсе не хочу сказать, что среди калмыков в ту войну не было предателей. Были! Но назовите мне, у кого их не было. Война… А сталинское переселение народов, еще раз повторяю, это неслыханное и невиданное преступление в истории.
===========================
Давид Кугультинов
ОТ ПРАВДЫ Я НЕ ОТРЕКАЛСЯ
За то, что я посмел в крутое время
Судить в стихах жестокий произвол, -
Ни денег я не получил, ни премий,
Широкой славы я не приобрел…
Да это, может статься, и не надо.
Иною - высшей - счастлив я наградой.
В то время
гнев несправедливый, дикий
Нас подавил…
И свет для нас потух.
И даже слово самоё - «калмыки»
Произносить боялись люди вслух.
Тогда, словами рифмы закрепляя,
Я для друзей писал, я утешал
Тех, кто был изгнан из родного края…
Я говорил им: прекратится шквал,
Исчезнет все, что наши души гложет, -
Померкнуть солнце Ленина не может!
Давал я клятву фактам вопреки,
Не то, что дети, даже старики -
Весь наш народ калмыцкий возвратится
К могилам предков, к дорогой земле…
И видел я, как молодеют лица,
Как просветленная слеза катится
По бронзовой, обветренной скуле…
Добрели люди, о добре заслыша,
И это было мне наградой высшей.
За то, что я посмел, хотя б отчасти,
Судить в стихах жестокий произвол,
Не только славы я не приобрел,
Но на меня посыпались напасти.
Из-за стихов, по их живому следу,
Ко мне ворвался ветер ледяной.
И праздник мой, желанную Победу,
Я встретил за тюремною стеной.
В тот день весенний, счастье возвещавший
Деревьям, птицам, людям… всей стране, -
Я, Родину, как сердце, защищавший,
Отчаясь, грыз решетку на окне…
Не слышал, что кричат мне снизу грубо,
Не замечал я, что крошатся зубы,
Что штукатурка сыплется… Пока
(Еще не в голову, еще без злобы)
Стреляли в стену часовые, чтобы
Поглубже в камеру загнать «зека»…
Из-за стихов цветок полураскрытый,
Недолгой юности моей рассвет
Отравлен клеветою ядовитой…
Близ океана, в стуже ледовитой
Провел я десять бесконечных лет
За проволокой частой и колючей,
Похожей на тенета паука,
Где холодно и жадно -
по-паучьи -
Высасывала сердце мне тоска;
Где только в
снах цветных скользило мимо
То, что когда-то наполняло стих:
И образ нецелованной любимой,
И степь моя -
в тюльпанах золотых…
В те злые годы леденящей стужи
Что не бывало?..
Страхом сражена,
Иная - даже верная - жена
Писала отречение от мужа.
И, выбраться стремясь из липкой сети
(Ведь надо ж как-то жить, в конце концов!),
Иные - даже любящие - дети,
Рыдая, отрекались от отцов.
И те, кого считали храбрецами,
Друзей и правду предали, дрожа…
Бесценной шкурой, что ли, дорожа,
Хоть голубыми не были песцами!..
Но как бы круг порочный ни смыкался,
Как ночь над нами ни была глуха, -
От правды я своей не отрекался,
Не отступал от своего стиха!..
Не потерял и совести от страха,
Не позабыл природный свой язык,
Под именем бурята иль казаха
Не прятался…
Я был и есть калмык!
Ни под каким нажимом и допросом
Не осквернил души своей доносом!
И эта непричастность к силе зла
Наградой высшей для меня была.
Я был душой с народом,
втайне веря,
Как весь хороший, честный мой народ, -
Что к подлым слугам кровожадных берий
Расплата - рано ль поздно! -
а придет!
Пусть их разгул, -
так думал я, -
неистов, -
От них очистится, воспрянет вновь
Россия Пушкина и декабристов,
Россия Ленина,
его любовь!
Я знал, что мой народ в лесах Сибири
Нашел друзей и вновь душой окреп
Средь лучших русских,
Средь щедрейших в мире,
Деливших с нами и судьбу и хлеб.
Я жил и верил: сгинет мрак проклятый,
И хоть сгущалась мгла со всех сторон,
Калмыцким сердцем верил в Съезд Двадцатый
Не думая, как будет зваться он…
И вот теперь, когда прозрачны зори
И все дороги - чище и прямей,
Я счастлив тем, что даже в годы горя
Не поступился Правдою своей…
Ни денег я не приобрел, ни славы,
Но высшею наградой дорожил
И рад, что в многотрудной жизни Право
На эти строки
честно заслужил.
1956 год
======================
Приглашаю всех в группы
«Эпоха освободительной Перестройки М.С. Горбачева»
«Фейсбук»:
https://www.facebook.com/groups/152590274823249/
«В контакте»:
http://vk.com/club3433647
=======================
