Виталий Манский о Михаиле Сергеевиче и о судьбе своего фильма «Горбачёв. Рай».
Виталий Манский: «Я больше не иду на компромиссы с российской властью. Их для меня нет. Это я для себя решил окончательно, бесповоротно».
Ксения Ларина ― Но тут вот самое время и место перейти как раз к твоей картине «Горбачёв. Рай», которая только начинает свою прокатную судьбу в России. Ну, как? Мы так скажем, - да? - поскольку другого варианта, насколько я понимаю, нет. Только вот в онлайн-кинотеатре. Хотела спросить, вообще ты следишь, сколько он уже идёт в прокате? И можно ли там посмотреть, вот какое количество людей уже посмотрело его там?
Виталий Манский - Ну, я не могу вот сейчас… у меня нет как бы возможности сейчас посмотреть, сколько посмотрело, но я бы на другое обратил внимание. Всё-таки премьера фильма состоялась, ну, мировая в Амстердаме на IDFA. Буквально следующий показ был в России. Мы её показали 2 декабря 2020 года. И мы были открыты к тому, чтобы картину представить российской аудитории, ну, практически сразу. Но прошёл год. Хочу заметить, прошёл год. И за этот год картина была показана на десятках первых фестивалей. Картина была там номинирована, вошла в тройку финальную номинантов на азиатский «Оскар», вошла в десятку номинантов на европейский «Оскар», получила призы. Даже NHK - 1-й канал в Японии, «Аль-джазира», «Би-Би-Си», уже показано на канале «Arte». Отдельные страны покупают, многие европейские страны. Картина выходит в кинопрокат в разных странах. Тут в той же Канаде, в Америке. Ни одного предложения из России нет, даже от фестивалей. Ну, ладно…
К. Ларина― Почему? Объясни мне. Просто… Простите. Я картину посмотрела. И я считаю, что она просто… её необходимо показывать российскому зрителю, ну, исключительно даже из соображений патриотического чувства про то, что… Фильм про то, что какие есть люди в нашей стране. Да? И это абсолютно такой ты меня, я уже Виталию сказала, это что-то между Пушкиным «Борисом Годуновым» и Маркесом безусловно «Осень патриарха». Хотя, конечно, мы говорим не о диктаторе, не о той фигуре, которая изображена у Маркеса, но тем не менее это человек, который был на самом верху власти, который рулил огромнейшей страной, самый большой страной практически уже в Европе точно. И это, конечно, поразительный портрет тотального страшного одиночества, о том, что происходит с человеком, когда он эту власть теряет. И этот путь по-разному проходят люди. Здесь нет ни какого-то общего, но единственного, универсального пути. И для меня здесь Михаил Сергеевич, которого мы знаем очень хорошо, он вообще очень часто бывал у нас на «Эхе», когда был здоров, - да? - и мы… и в эфире. И вообще мы… Это наш товарищ и друг нашей радиостанции, не говоря уже про личную его дружбу с Алексеем Венедиктовым, который тоже очень много делает для него, Алексей. Вот. Но я такого Горбачева не видела. Я очень много о нем не знала. Здесь такое сочетание какой-то, глубины, какого-то покаяния внутреннего, искренности, чувства юмора, иронии и любви! Это, конечно, удивительный фильм. И мне ужасно жалко… Я понимаю, Мединский, который сказал…
В. Манский― И слушай… Слушай…
К. Ларина― ... тебе, что пока я жив… Да?
В. Манский― ... кто кроме русского человека… Ведь что очень важно? кто, кроме русского человека этот фильм поймёт во всем диапазоне его чувств, потому что все остальные…
К. Ларина― Безусловно.
В. Манский― ... этот фильм смотрят с английскими, арабскими, немецкими, чешскими, итальянскими субтитрами. Они не понимают, где он когда переходит на суржик, где он когда о чём-то…
К. Ларина― Поёт украинские песни.
В. Манский― Да. О чем он не договаривает. Это люди не понимают. А та аудитория, которая понимает этот фильм тысячу процентов, она лишена этого фильма. В этом же ещё очень серьёзная как бы драма, ну, как бы несправедливость, черт возьми! И мы ждали, ждали, ждали, ждали. Мы куда-то по одному показу вывезли, там показали его во Владивостоке один показ, ещё что-то. Но потом мы поняли, что мы, ну, как бы мы получили у продюсеров эту возможность, право и поставили на нашей платформе, чтобы в каком-то смысле выполнить свою, ну, не то, что…
К. Ларина― Миссию. Ну, миссию в конце концов. Конечно.
В. Манский― И сейчас вот хотя бы в таком варианте люди могут посмотреть картину, потому что я не могу преодолеть непреодолимое. Я не могу поставить эту картину в эфир ни одного телеканала. И вот, к сожалению, все это выглядит так. И это общая, кстати, судьба в целом картин «Артдокфеста». Это же я один из тех документалистов, которые иногда ценой, ну, не хочу здесь… Ну, в общем, мы знаем, что иногда ценой жизни снимают картины, которые должны открыть глаза обществу, так сказать, на весь этот объем, конфликтность нашего бытия, помочь найти точку опоры для какого-то пути в завтрашний день. И эти фильмы, государство делает все, чтобы они даже не добрались до фестивального экрана, не то, чтобы до экранов своих там телесетей или там, кстати, VID-платформы. Ни одна VID-платформа не… Точнее сначала они там типа боролись за картину, а потом, видимо, получили какое-то высшее, так сказать, указание и одномоментно обе платформы, которые даже работали как-то на конкуренцию, кто получит фильм, одномоментно сказали нет, все, мы… так сказать, мы пас.
К. Ларина― Скажи, пожалуйста, а Горбачёв видел картину?
В. Манский― Да. Да.
К. Ларина― Что говорит?
В. Манский― Не спал.
К. Ларина― Или… или ты ему давал как на визу, что называется, и уже когда фильм был готовый…
В. Манский― Кстати… Кстати, очень важный момент. Дело в том, что наши слушатели могут до конца, так сказать, не быть не в курсе, но сейчас если ты снимаешь документальное кино, то о ком бы ты не снимал, даже если этот твой герой бомж на лавочке, вот эти все… Последняя версия, там подписать, показать, согласовать. Горбачёв - политик, всемирно известная, так сказать, личность. Никаких бумаг! Вот просто я разрешаю, все снимайте, делаете. Более того когда мы снимали, а ты… поскольку ты фильм видела, там были моменты, когда, ну, такие… Как сказать, да?
К. Ларина― Да.
В. Манский― И были…
К. Ларина― Когда он не хотел… головой нет, нет…
В. Манский― Нет, нет. Я имею в виду какие-то, где он там не очень хорошо себя…
К. Ларина― Да.
В. Манский― ... чувствовал там что-то.
К. Ларина― Да, да, да.
В. Манский― И были люди вокруг, которые пытались там не дать это снять. Именно Горбачёв говорил: «Оставьте Манского в покое. Я ему доверяю. Пусть он делает. Он знает, что он делает». И благодаря Горбачёву эта картина именно такая. И когда мы сделали картину, и он знал, что картина выходит, он собственно ждал, пока мы ему её покажем и никак в это не вмешивался. Поверь мне, я сейчас… у меня новая картина. Я сейчас с юристами там то, сё, согласование. Там просто… как бы просто тихий ужас уже и тихий ужас впереди. Горбачёв в этом смысле абсолютно свободный человек. И для меня лично это какая-то такой… Знаешь, он уже всегда старше меня вот на эти 30 лет. И я его знаю уже 20 лет, и он всегда, так сказать, такой… Я помню его в 70 лет, когда мне казалось, кстати, наивно, что 70 лет - это конец вообще всего. И я смотрю на Горбачева с его жизненными интересами, с его горящим глазом, с его там… Ну, не будем. И думаю: ух, неужели в 70 и я буду такой? А теперь я смотрю на него в 90, я, если бог даст, я вообще очень хотел бы до 130 дожить. Но если до 90 доживу, очень хотел бы, да, пусть у меня не работают ноги, там руки, пусть там меня передвигают…
К. Ларина― Главное, что голова… голова, чтоб работала.
В. Манский― ... абсолютно быть свободным, даже в своей, ну, какую-то наивности, каких-то своих, так сказать… Ну, просто быть свободным человеком. Это же настолько прекрасно и настолько заразительно, настолько как бы это вот…
К. Ларина― Там, кстати, скажу нашим слушателям, что это не просто фильм. Это не панегирик в честь Горбачева. Это невероятно объёмная картина. Правильно говорит Виталий про то, что вот только русский человек может понять вот весь объем, весь массив этой личности и её противоречия, её ошибки, ну, его ошибки. Да? И здесь, кстати, есть такие вот реперные точки, которые не обходит автор фильма, связанные с, там не знаю, с распадом, с танками на улицах многих столиц советских республик, попытка стянуть, удержать Союз, и отношение к ГКЧП и почему, как он сказал там, что… что он слишком добрый…
В. Манский― Мягкий.
К. Ларина― ... мягкий.
В. Манский― Да, да. Что мягкий. Не…
К. Ларина― Легко прощаю. Легко прощаю.
В. Манский― И никого не казнил.
К. Ларина― Да. Да, да.
В. Манский― Никого не казнил. Это для…
К. Ларина― Ещё… Да? Да.
В. Манский― Вся гениальность для меня - это плохо, но я не мог, я не мог это переступить. Мне… Я не…
К. Ларина― Да. Конечно, много… много про Раису и про любовь. Это тоже невероятный этот рай, который в его душе. Он собственно его держит на земле, мне кажется, этот рай.
В. Манский― Абсолютно.
К. Ларина― Да? И, конечно же, мне было особенно интересно все, что связано с театральной постановкой «Горбачёв» в Театре наций, где как раз вот репетиционный период мы застаём с помощью Манского, где Горбачёв отвечает на очень простые вопросы Херманиса, режиссёра, и исполнителей главных ролей Жени Миронова и Чулпан Хаматовой, что ели, что пили, когда впервые встретились с Раисой, во что одевались, как поцеловались. Да. Это интересно…
В. Манский― Кто первый поцеловал.
К. Ларина― Это замечательно. В общем, я под большим впечатлением и очень хочу, чтобы этот фильм посмотрели. Опять же повторю, Виталь, ну, хорошо, допустим, Мединский сказал: пока я жив, пока я министр культуры, Манского не будет. Да? Но сейчас-то всё-таки другой министр культуры. И вроде как все люди, особенно кинематографисты, какие-то надежды как-то с ней связывали, что здесь всё-таки будет какое-то другое отношение. Почему не получается?
В. Манский― Нет, ты знаешь, я хочу быть здесь честным.
К. Ларина― Так.
В. Манский― Я не сажусь с российской властью за стол переговоров в том смысле, что мы выполняем требования, которые они выставляют в качестве условий законных на их… по их букве закона для деятельности «Артдокфеста». То есть мы выполняем всю эту бюрократическую штуку. Мы подаём эти заявки на аккредитацию, списки фильмов на разрешение на показ. Но дальше я не… я не хочу с ними вступать ни в какие переговоры в поиске компромиссов. Я не…
К. Ларина― Понятно.
В. Манский― ... этих компромиссов. Мы без компромиссов. Вот они что-то нам не дают показывать. Мы объявляем, вот эти 25 фильмов нам не дают показывать. Они запрещены к показу. Мы их показываем в Латвии. Мы специально учредили фестиваль, куда перевели конкурсную программу «Артдокфест», называется Международный фестиваль документального кино «Артдокфест-Рига». Пожалуйста, мы там эти картины показываем. Вы можете приехать. Мы сделаем все, чтобы вам помочь. Но пандемия, конечно, нам тут подножку делает, но тем не менее. Но после фестиваля мы прилагаем усилия для того, чтобы они либо оказались на «Артдокмедиа», либо чтобы их купил для показа иностранный агент, телеканал «Настоящее время*». То есть мы не бросаем эту работу. Мы делаем все для того, чтобы эти картины дошли до зрителя. Но сидеть за столом переговоров и принимать решения, знаете, давайте-ка вы не будете вот это, а за это вы это. Нет.
К. Ларина― Все понятно.
В. Манский― Очень эти все компромиссы никуда не ведут. Я очень долгие годы жил в иллюзии возможности достижения компромиссов с этой властью. Их для меня нет. Это я для себя решил окончательно, бесповоротно. Пусть это будут потери. Пусть это будут там какие-то серьёзные неудобства, но я с этого пути не сойду…
В. Манский― Да. И именно, кстати сказать, именно латвийское государство финансирует фильм о Горбачёве. Не российское государство. Оно его даже не даёт показать. А латвийское государство. Вот ведь парадоксы какие! Понимаешь? А в этом государстве, в Латвии нет ни нефти, ни газа, ни углеводорода, ничего нет, ни НРЗБ там выкопать и продать.
К. Ларина― Но и, кстати, к Горбачеву у них свой исторический счёт к Горбачеву они могут предъявить безусловно.
В. Манский― Конечно. Но тем не менее они хотят, чтобы этот разговор состоялся. Они хотят, чтобы в том числе с их помощью эта фигура историческая была зафиксирована в документальном кино. И они абсолютно искренне эту картину считают своей картиной. Она номинирована на 5 номинаций на латвийский «Оскар»...
К. Ларина― Ну, кстати, добавлю, что и Алвис Херманис, режиссёр спектакля «Горбачёв», тоже является гражданином Латвии и выдающийся театральный латышский режиссёр. Спасибо большое. Виталий Манский. Успели, что могли. Остальное скажут наши зрителей и слушатели. Обнимаю тебя крепко и желаю тебе удачи и успеха!
Из программы «Дифирамб» на радиостанции «Эхо Москвы» 5 декабря 2021 года.
https://echo.msk.ru/programs/dithyramb/2945382-echo/
=========
Приглашаю всех в группы
«Эпоха освободительной Перестройки М.С. Горбачева»
«Фейсбук»:
https://www.facebook.com/groups/152590274823249/
«В контакте»:
http://vk.com/club3433647
========
Ксения Ларина ― Но тут вот самое время и место перейти как раз к твоей картине «Горбачёв. Рай», которая только начинает свою прокатную судьбу в России. Ну, как? Мы так скажем, - да? - поскольку другого варианта, насколько я понимаю, нет. Только вот в онлайн-кинотеатре. Хотела спросить, вообще ты следишь, сколько он уже идёт в прокате? И можно ли там посмотреть, вот какое количество людей уже посмотрело его там?
Виталий Манский - Ну, я не могу вот сейчас… у меня нет как бы возможности сейчас посмотреть, сколько посмотрело, но я бы на другое обратил внимание. Всё-таки премьера фильма состоялась, ну, мировая в Амстердаме на IDFA. Буквально следующий показ был в России. Мы её показали 2 декабря 2020 года. И мы были открыты к тому, чтобы картину представить российской аудитории, ну, практически сразу. Но прошёл год. Хочу заметить, прошёл год. И за этот год картина была показана на десятках первых фестивалей. Картина была там номинирована, вошла в тройку финальную номинантов на азиатский «Оскар», вошла в десятку номинантов на европейский «Оскар», получила призы. Даже NHK - 1-й канал в Японии, «Аль-джазира», «Би-Би-Си», уже показано на канале «Arte». Отдельные страны покупают, многие европейские страны. Картина выходит в кинопрокат в разных странах. Тут в той же Канаде, в Америке. Ни одного предложения из России нет, даже от фестивалей. Ну, ладно…
К. Ларина― Почему? Объясни мне. Просто… Простите. Я картину посмотрела. И я считаю, что она просто… её необходимо показывать российскому зрителю, ну, исключительно даже из соображений патриотического чувства про то, что… Фильм про то, что какие есть люди в нашей стране. Да? И это абсолютно такой ты меня, я уже Виталию сказала, это что-то между Пушкиным «Борисом Годуновым» и Маркесом безусловно «Осень патриарха». Хотя, конечно, мы говорим не о диктаторе, не о той фигуре, которая изображена у Маркеса, но тем не менее это человек, который был на самом верху власти, который рулил огромнейшей страной, самый большой страной практически уже в Европе точно. И это, конечно, поразительный портрет тотального страшного одиночества, о том, что происходит с человеком, когда он эту власть теряет. И этот путь по-разному проходят люди. Здесь нет ни какого-то общего, но единственного, универсального пути. И для меня здесь Михаил Сергеевич, которого мы знаем очень хорошо, он вообще очень часто бывал у нас на «Эхе», когда был здоров, - да? - и мы… и в эфире. И вообще мы… Это наш товарищ и друг нашей радиостанции, не говоря уже про личную его дружбу с Алексеем Венедиктовым, который тоже очень много делает для него, Алексей. Вот. Но я такого Горбачева не видела. Я очень много о нем не знала. Здесь такое сочетание какой-то, глубины, какого-то покаяния внутреннего, искренности, чувства юмора, иронии и любви! Это, конечно, удивительный фильм. И мне ужасно жалко… Я понимаю, Мединский, который сказал…
В. Манский― И слушай… Слушай…
К. Ларина― ... тебе, что пока я жив… Да?
В. Манский― ... кто кроме русского человека… Ведь что очень важно? кто, кроме русского человека этот фильм поймёт во всем диапазоне его чувств, потому что все остальные…
К. Ларина― Безусловно.
В. Манский― ... этот фильм смотрят с английскими, арабскими, немецкими, чешскими, итальянскими субтитрами. Они не понимают, где он когда переходит на суржик, где он когда о чём-то…
К. Ларина― Поёт украинские песни.
В. Манский― Да. О чем он не договаривает. Это люди не понимают. А та аудитория, которая понимает этот фильм тысячу процентов, она лишена этого фильма. В этом же ещё очень серьёзная как бы драма, ну, как бы несправедливость, черт возьми! И мы ждали, ждали, ждали, ждали. Мы куда-то по одному показу вывезли, там показали его во Владивостоке один показ, ещё что-то. Но потом мы поняли, что мы, ну, как бы мы получили у продюсеров эту возможность, право и поставили на нашей платформе, чтобы в каком-то смысле выполнить свою, ну, не то, что…
К. Ларина― Миссию. Ну, миссию в конце концов. Конечно.
В. Манский― И сейчас вот хотя бы в таком варианте люди могут посмотреть картину, потому что я не могу преодолеть непреодолимое. Я не могу поставить эту картину в эфир ни одного телеканала. И вот, к сожалению, все это выглядит так. И это общая, кстати, судьба в целом картин «Артдокфеста». Это же я один из тех документалистов, которые иногда ценой, ну, не хочу здесь… Ну, в общем, мы знаем, что иногда ценой жизни снимают картины, которые должны открыть глаза обществу, так сказать, на весь этот объем, конфликтность нашего бытия, помочь найти точку опоры для какого-то пути в завтрашний день. И эти фильмы, государство делает все, чтобы они даже не добрались до фестивального экрана, не то, чтобы до экранов своих там телесетей или там, кстати, VID-платформы. Ни одна VID-платформа не… Точнее сначала они там типа боролись за картину, а потом, видимо, получили какое-то высшее, так сказать, указание и одномоментно обе платформы, которые даже работали как-то на конкуренцию, кто получит фильм, одномоментно сказали нет, все, мы… так сказать, мы пас.
К. Ларина― Скажи, пожалуйста, а Горбачёв видел картину?
В. Манский― Да. Да.
К. Ларина― Что говорит?
В. Манский― Не спал.
К. Ларина― Или… или ты ему давал как на визу, что называется, и уже когда фильм был готовый…
В. Манский― Кстати… Кстати, очень важный момент. Дело в том, что наши слушатели могут до конца, так сказать, не быть не в курсе, но сейчас если ты снимаешь документальное кино, то о ком бы ты не снимал, даже если этот твой герой бомж на лавочке, вот эти все… Последняя версия, там подписать, показать, согласовать. Горбачёв - политик, всемирно известная, так сказать, личность. Никаких бумаг! Вот просто я разрешаю, все снимайте, делаете. Более того когда мы снимали, а ты… поскольку ты фильм видела, там были моменты, когда, ну, такие… Как сказать, да?
К. Ларина― Да.
В. Манский― И были…
К. Ларина― Когда он не хотел… головой нет, нет…
В. Манский― Нет, нет. Я имею в виду какие-то, где он там не очень хорошо себя…
К. Ларина― Да.
В. Манский― ... чувствовал там что-то.
К. Ларина― Да, да, да.
В. Манский― И были люди вокруг, которые пытались там не дать это снять. Именно Горбачёв говорил: «Оставьте Манского в покое. Я ему доверяю. Пусть он делает. Он знает, что он делает». И благодаря Горбачёву эта картина именно такая. И когда мы сделали картину, и он знал, что картина выходит, он собственно ждал, пока мы ему её покажем и никак в это не вмешивался. Поверь мне, я сейчас… у меня новая картина. Я сейчас с юристами там то, сё, согласование. Там просто… как бы просто тихий ужас уже и тихий ужас впереди. Горбачёв в этом смысле абсолютно свободный человек. И для меня лично это какая-то такой… Знаешь, он уже всегда старше меня вот на эти 30 лет. И я его знаю уже 20 лет, и он всегда, так сказать, такой… Я помню его в 70 лет, когда мне казалось, кстати, наивно, что 70 лет - это конец вообще всего. И я смотрю на Горбачева с его жизненными интересами, с его горящим глазом, с его там… Ну, не будем. И думаю: ух, неужели в 70 и я буду такой? А теперь я смотрю на него в 90, я, если бог даст, я вообще очень хотел бы до 130 дожить. Но если до 90 доживу, очень хотел бы, да, пусть у меня не работают ноги, там руки, пусть там меня передвигают…
К. Ларина― Главное, что голова… голова, чтоб работала.
В. Манский― ... абсолютно быть свободным, даже в своей, ну, какую-то наивности, каких-то своих, так сказать… Ну, просто быть свободным человеком. Это же настолько прекрасно и настолько заразительно, настолько как бы это вот…
К. Ларина― Там, кстати, скажу нашим слушателям, что это не просто фильм. Это не панегирик в честь Горбачева. Это невероятно объёмная картина. Правильно говорит Виталий про то, что вот только русский человек может понять вот весь объем, весь массив этой личности и её противоречия, её ошибки, ну, его ошибки. Да? И здесь, кстати, есть такие вот реперные точки, которые не обходит автор фильма, связанные с, там не знаю, с распадом, с танками на улицах многих столиц советских республик, попытка стянуть, удержать Союз, и отношение к ГКЧП и почему, как он сказал там, что… что он слишком добрый…
В. Манский― Мягкий.
К. Ларина― ... мягкий.
В. Манский― Да, да. Что мягкий. Не…
К. Ларина― Легко прощаю. Легко прощаю.
В. Манский― И никого не казнил.
К. Ларина― Да. Да, да.
В. Манский― Никого не казнил. Это для…
К. Ларина― Ещё… Да? Да.
В. Манский― Вся гениальность для меня - это плохо, но я не мог, я не мог это переступить. Мне… Я не…
К. Ларина― Да. Конечно, много… много про Раису и про любовь. Это тоже невероятный этот рай, который в его душе. Он собственно его держит на земле, мне кажется, этот рай.
В. Манский― Абсолютно.
К. Ларина― Да? И, конечно же, мне было особенно интересно все, что связано с театральной постановкой «Горбачёв» в Театре наций, где как раз вот репетиционный период мы застаём с помощью Манского, где Горбачёв отвечает на очень простые вопросы Херманиса, режиссёра, и исполнителей главных ролей Жени Миронова и Чулпан Хаматовой, что ели, что пили, когда впервые встретились с Раисой, во что одевались, как поцеловались. Да. Это интересно…
В. Манский― Кто первый поцеловал.
К. Ларина― Это замечательно. В общем, я под большим впечатлением и очень хочу, чтобы этот фильм посмотрели. Опять же повторю, Виталь, ну, хорошо, допустим, Мединский сказал: пока я жив, пока я министр культуры, Манского не будет. Да? Но сейчас-то всё-таки другой министр культуры. И вроде как все люди, особенно кинематографисты, какие-то надежды как-то с ней связывали, что здесь всё-таки будет какое-то другое отношение. Почему не получается?
В. Манский― Нет, ты знаешь, я хочу быть здесь честным.
К. Ларина― Так.
В. Манский― Я не сажусь с российской властью за стол переговоров в том смысле, что мы выполняем требования, которые они выставляют в качестве условий законных на их… по их букве закона для деятельности «Артдокфеста». То есть мы выполняем всю эту бюрократическую штуку. Мы подаём эти заявки на аккредитацию, списки фильмов на разрешение на показ. Но дальше я не… я не хочу с ними вступать ни в какие переговоры в поиске компромиссов. Я не…
К. Ларина― Понятно.
В. Манский― ... этих компромиссов. Мы без компромиссов. Вот они что-то нам не дают показывать. Мы объявляем, вот эти 25 фильмов нам не дают показывать. Они запрещены к показу. Мы их показываем в Латвии. Мы специально учредили фестиваль, куда перевели конкурсную программу «Артдокфест», называется Международный фестиваль документального кино «Артдокфест-Рига». Пожалуйста, мы там эти картины показываем. Вы можете приехать. Мы сделаем все, чтобы вам помочь. Но пандемия, конечно, нам тут подножку делает, но тем не менее. Но после фестиваля мы прилагаем усилия для того, чтобы они либо оказались на «Артдокмедиа», либо чтобы их купил для показа иностранный агент, телеканал «Настоящее время*». То есть мы не бросаем эту работу. Мы делаем все для того, чтобы эти картины дошли до зрителя. Но сидеть за столом переговоров и принимать решения, знаете, давайте-ка вы не будете вот это, а за это вы это. Нет.
К. Ларина― Все понятно.
В. Манский― Очень эти все компромиссы никуда не ведут. Я очень долгие годы жил в иллюзии возможности достижения компромиссов с этой властью. Их для меня нет. Это я для себя решил окончательно, бесповоротно. Пусть это будут потери. Пусть это будут там какие-то серьёзные неудобства, но я с этого пути не сойду…
В. Манский― Да. И именно, кстати сказать, именно латвийское государство финансирует фильм о Горбачёве. Не российское государство. Оно его даже не даёт показать. А латвийское государство. Вот ведь парадоксы какие! Понимаешь? А в этом государстве, в Латвии нет ни нефти, ни газа, ни углеводорода, ничего нет, ни НРЗБ там выкопать и продать.
К. Ларина― Но и, кстати, к Горбачеву у них свой исторический счёт к Горбачеву они могут предъявить безусловно.
В. Манский― Конечно. Но тем не менее они хотят, чтобы этот разговор состоялся. Они хотят, чтобы в том числе с их помощью эта фигура историческая была зафиксирована в документальном кино. И они абсолютно искренне эту картину считают своей картиной. Она номинирована на 5 номинаций на латвийский «Оскар»...
К. Ларина― Ну, кстати, добавлю, что и Алвис Херманис, режиссёр спектакля «Горбачёв», тоже является гражданином Латвии и выдающийся театральный латышский режиссёр. Спасибо большое. Виталий Манский. Успели, что могли. Остальное скажут наши зрителей и слушатели. Обнимаю тебя крепко и желаю тебе удачи и успеха!
Из программы «Дифирамб» на радиостанции «Эхо Москвы» 5 декабря 2021 года.
https://echo.msk.ru/programs/dithyramb/2945382-echo/
=========
Приглашаю всех в группы
«Эпоха освободительной Перестройки М.С. Горбачева»
«Фейсбук»:
https://www.facebook.com/groups/152590274823249/
«В контакте»:
http://vk.com/club3433647
========