Павел Палажченко о приходе Шеварднадзе в МИД.
Перемены в МИДе
Сообщение о назначении Эдуарда Шеварднадзе министром иностранных дел произвело в МИДе шоковое впечатление. Этого никто не ожидал. В министерстве был, наряду с некоторой усталостью от Андрея Андреевича Громыко, своего рода культ его личности, по большей части вполне искренний. Часто говорили о том, как уважают его западные коллеги. Это было действительно так. Но и они подустали от весомых фраз нашего министра, произносимых с большой убежденностью, но не дававших никакого просвета в мрачной картине тогдашней мировой политики.
Подустали и мидовцы. Дипломаты помоложе позволяли себе иронию, для которой иногда были основания. Однажды, выступая на совещании мидовского «актива», министр бросил фразу, цитируя которую остряки более или менее удачно пытались имитировать его характерную манеру говорить:
- Что делают американцы? Приведу арифметический пример. Они хотят, чтобы мы сокращали… (пауза) больше, а они… (долгая пауза, взгляд в упор) меньше!
В общем, смена руководства была закономерной, но никто не ожидал, что министром станет провинциальный партийный руководитель из Грузии, о котором никто почти ничего не знал. Понимая необходимость появления нового человека, мидовцы ожидали назначения из своих рядов, министра-эксперта, а не политика.
Я слышал скептические отзывы, но уже тогда я считал, что традиция, когда министром иностранных дел становится не карьерный дипломат, а человек с политическим опытом - верная. Есть, конечно, примеры очень успешных министров иностранных дел - карьерных дипломатов, но еще больше примеров, когда такими становятся крупные политики. Без этого трудно обеспечить реальный вес министерства в принятии политических решений.
У меня было ощущение, что Горбачев сделал интуитивный выбор и что вполне возможно, этот интуитивный выбор окажется правильным. Тогда я не знал, что их связывали довольно тесные личные отношения (что редко бывало, кстати, среди советских политиков крупного масштаба - это не поощрялось и они этого просто боялись) и что для Горбачева важен был фактор личного доверия. Не личной преданности, а именно доверия.
Первое время почему-то было много разговоров о том, что новый министр начнет сейчас борьбу с семейственностью. Она, конечно, присутствовала, но была далеко не главной из всех наших проблем. Вроде бы на каких-то совещаниях Шеварднадзе призывал с ней бороться, но вскоре понял, что получится только очередная кампанейщина, и борьбу спустили на тормозах.
В коридорах и кабинетах жадно ловили любые новости с седьмого этаже, где размещался кабинет министра. О назревших переменах во внешней политике говорили мало. Больше - о возможных кадровых решениях. Рассказывали, что за первые две-три недели министр переговорил отдельно со всеми своими замами и руководителями отделов, в основном слушал, и остался не очень доволен.
**
Для меня приход Шеварднадзе обернулся важной переменой в практике проведения переговоров на высоком уровне. Во время подготовки к первой встрече нового министра и госсекретаря США Шульца было принято решение использовать на переговорах синхронный перевод.
Решение было не очевидным. Переговоры министров должны были состояться в Хельсинки в рамках встречи министров стран-участниц СБСЕ (Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе). Готовились к «смотринам» нового министра вовсю, рассказывали, что обстановка на седьмом была несколько нервозной - все хотели себя показать. И тут приходит предложение Шульца провести часть переговоров - в полном составе делегаций - под синхронный перевод. Главный аргумент - экономия времени. А «тет-а-тет» - как обычно, с последовательным.
Против был первый заместитель министра Г.М. Корниенко, человек чрезвычайно авторитетный и во всех отношениях консервативный. При последовательном переводе, говорил он, переводчиков легче контролировать. Но ставший незадолго до этого помощником министра Сергей Тарасенко убеждал Шеварднадзе в том, что никакого риска нет, синхронисты в МИДе хорошие. Тем более что Шульц сказал: давайте попробуем, не получится - откажемся от этой затеи.
Но у противников синхрона был, наверное, другой, невысказанный аргумент: Шеварднадзе человек в международных делах неопытный, может в чем-то не сориентироваться, для правильной реакции может не хватить времени. Решение согласиться с предложением Шульца было принято буквально в последний момент. Так я оказался в Хельсинки.
Позднее практика проведения переговоров в составе делегаций с синхронным переводом (а переговоров один на один все-таки чаще с последовательным) стала почти повсеместной. Экономия времени - очень значительная, что в нашу стремительную эпоху, наверное, главное. В свое время по той же причине синхронный перевод вытеснил последовательный в ООН, на международных конференциях. Времена Лиги Наций, где блистали звезды consecutive Жан Эрбер, братья Каминкер и другие, способные, не прерывая оратора, полностью перевести двадцатиминутную, а то и более длинную речь, опираясь лишь на свою запись, ушли в прошлое - хотя многие профессионалы об этом жалели и долго утверждали, что по-настоящему точным может быть только последовательный перевод.
**
В Хельсинки меня сразу отвезли в посольство, где мы вместе с американским техником протестировали привезенную американцами аппаратуру. Она была проводной, никакого хай-тека, вместе с микрофонами и наушниками умещалась в два чемодана, и вполне надежной. Мой коллега с американской стороны Дмитрий Заречняк, которого я хорошо знал по переговорам в Женеве, даже не приехал ее проверять, так как был с ней уже знаком.
«Выход в свет» Шеварднадзе состоялся на другой день. Собравшиеся на конференцию, посвященную десятилетию Хельсинкского Заключительного Акта, ждали его выступления, он это знал и волновался. Я это видел, наблюдая за залом с балкона, где столпились сотрудники разных делегаций. Когда ему предоставили слово, он, казалось, с некоторым трудом встал с места и в сопровождении старшего своей охраны Димы Казачкина пошел к трибуне. Шел не очень уверенной, скованной походкой. У меня даже было впечатление, что он еле дошел до трибуны. И когда он читал текст своей речи, медленно, с сильным грузинским акцентом, иногда сбиваясь, было видно, что он волнуется, и я, сказать по правде, и сам нервничал.
Зато встреча с Шульцем во второй половине дня прошла хорошо. Министр выглядел вполне уверенно, не рисковал - «шел по разговорнику», строго придерживаясь подготовленных для него тезисов. Наверное, для начала так было лучше. (Потом, работая в управлении США и Канады, я участвовал в подготовке этих материалов и во время переговоров видел, что Шеварднадзе уже гораздо меньше на них полагался, и, хотя читал всё, что ему давали, многое перерабатывал, заносил от руки на небольшие карточки и лишь иногда в них заглядывал).
Шульц внимательно - было видно, что с огромным интересом - наблюдал за своим новым коллегой. Раньше мне иногда казалось, что характерное для него невозмутимое спокойствие профессионала переходило в некоторую индифферентность - но не на этот раз. Он как будто чувствовал, что смотрит в глаза человеку, с которым потом проведет в переговорах сотни часов.
За переговорами последовала беседа один на один. Ее переводил Николай Успенский, рекомендованный В.М. Суходревом. Николай работал с ним во втором европейском отделе и не был профессиональным переводчиком, но Виктор Михайлович ему полностью доверял. В 1986 году он полностью вернулся к дипломатической работе. В его карьере случались взлеты и падения, но завершил он ее очень достойно послом Российской Федерации в Эстонии.
**
Беседа один на один стала началом не только профессиональных, но и личных отношений Шульца и Шеварднадзе. Она была короткой. Как потом оба они рассказывали мне, суть ее состояла в том, что они дали друг другу обещание: сделать все, чтобы помочь двум лидерам - Рейгану и Горбачеву - вывести отношения между СССР и США из опасного тупика. Начиналась подготовка к первой после шестилетнего перерыва встрече лидеров СССР и США. Иллюзий не было: думаю, оба понимали, что путь будет трудный.
А я тогда не знал, что вместе с Шеварднадзе пройду свой путь - многочасовые переговоры, тысячи километров в самолете Ил-62, надежды, тревоги, разочарования, драматический момент его отставки, которая не была для меня полной неожиданностью…
Сделал он немало, и сделанное им надо ценить. Но на его похоронах не было ни одного официального представителя России… не приехали проститься даже его бывшие заместители и никто из дипломатов помоложе, которых он выдвигал. А кадровая интуиция у него была, выдвигал действительно способных, в том числе Лаврова, Иванова, Чуркина, Кисляка. Бог им простит.
https://www.facebook.com/pavel.palazhchenko/posts/2855302884589635
======================
Приглашаю всех в группы «ПЕРЕСТРОЙКА - эпоха перемен»
«Фейсбук»:
https://www.facebook.com/groups/152590274823249/
«В контакте»:
http://vk.com/club3433647
==========================
7 июля 2014
Михаил Горбачев выразил соболезнование по поводу кончины Э.А.Шеварднадзе
Выражаю глубокое соболезнование в связи с кончиной Эдуарда Амвросиевича Шеварднадзе. Мы были друзьями, и я очень сожалею о его уходе.
Это был неординарный, талантливый человек. Он умел быстро находить контакт с разными людьми - и с молодежью, и со старшим поколением. У него был яркий характер, грузинский темперамент.
Шеварднадзе был крупным политиком. Он внес серьезный вклад во внешнюю политику перестройки, был искренним сторонником нового мышления в мировых делах.
Назначение его министром иностранных дел стало для многих неожиданностью, но он умело вел дела на этом посту и его не случайно ценили дипломаты, товарищи по работе и иностранные партнеры. Велика была его роль в объединении Германии, в целом в европейских делах, в нормализации наших отношений с Китаем, в диалоге с США. Особо хотел бы отметить то, что он сделал для прекращения гонки ядерных вооружений.
Уверен, что светлая память об этом человеке и его делах сохранится в сердцах людей.
https://www.gorby.ru/presscenter/news/show_29395/
Сообщение о назначении Эдуарда Шеварднадзе министром иностранных дел произвело в МИДе шоковое впечатление. Этого никто не ожидал. В министерстве был, наряду с некоторой усталостью от Андрея Андреевича Громыко, своего рода культ его личности, по большей части вполне искренний. Часто говорили о том, как уважают его западные коллеги. Это было действительно так. Но и они подустали от весомых фраз нашего министра, произносимых с большой убежденностью, но не дававших никакого просвета в мрачной картине тогдашней мировой политики.
Подустали и мидовцы. Дипломаты помоложе позволяли себе иронию, для которой иногда были основания. Однажды, выступая на совещании мидовского «актива», министр бросил фразу, цитируя которую остряки более или менее удачно пытались имитировать его характерную манеру говорить:
- Что делают американцы? Приведу арифметический пример. Они хотят, чтобы мы сокращали… (пауза) больше, а они… (долгая пауза, взгляд в упор) меньше!
В общем, смена руководства была закономерной, но никто не ожидал, что министром станет провинциальный партийный руководитель из Грузии, о котором никто почти ничего не знал. Понимая необходимость появления нового человека, мидовцы ожидали назначения из своих рядов, министра-эксперта, а не политика.
Я слышал скептические отзывы, но уже тогда я считал, что традиция, когда министром иностранных дел становится не карьерный дипломат, а человек с политическим опытом - верная. Есть, конечно, примеры очень успешных министров иностранных дел - карьерных дипломатов, но еще больше примеров, когда такими становятся крупные политики. Без этого трудно обеспечить реальный вес министерства в принятии политических решений.
У меня было ощущение, что Горбачев сделал интуитивный выбор и что вполне возможно, этот интуитивный выбор окажется правильным. Тогда я не знал, что их связывали довольно тесные личные отношения (что редко бывало, кстати, среди советских политиков крупного масштаба - это не поощрялось и они этого просто боялись) и что для Горбачева важен был фактор личного доверия. Не личной преданности, а именно доверия.
Первое время почему-то было много разговоров о том, что новый министр начнет сейчас борьбу с семейственностью. Она, конечно, присутствовала, но была далеко не главной из всех наших проблем. Вроде бы на каких-то совещаниях Шеварднадзе призывал с ней бороться, но вскоре понял, что получится только очередная кампанейщина, и борьбу спустили на тормозах.
В коридорах и кабинетах жадно ловили любые новости с седьмого этаже, где размещался кабинет министра. О назревших переменах во внешней политике говорили мало. Больше - о возможных кадровых решениях. Рассказывали, что за первые две-три недели министр переговорил отдельно со всеми своими замами и руководителями отделов, в основном слушал, и остался не очень доволен.
**
Для меня приход Шеварднадзе обернулся важной переменой в практике проведения переговоров на высоком уровне. Во время подготовки к первой встрече нового министра и госсекретаря США Шульца было принято решение использовать на переговорах синхронный перевод.
Решение было не очевидным. Переговоры министров должны были состояться в Хельсинки в рамках встречи министров стран-участниц СБСЕ (Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе). Готовились к «смотринам» нового министра вовсю, рассказывали, что обстановка на седьмом была несколько нервозной - все хотели себя показать. И тут приходит предложение Шульца провести часть переговоров - в полном составе делегаций - под синхронный перевод. Главный аргумент - экономия времени. А «тет-а-тет» - как обычно, с последовательным.
Против был первый заместитель министра Г.М. Корниенко, человек чрезвычайно авторитетный и во всех отношениях консервативный. При последовательном переводе, говорил он, переводчиков легче контролировать. Но ставший незадолго до этого помощником министра Сергей Тарасенко убеждал Шеварднадзе в том, что никакого риска нет, синхронисты в МИДе хорошие. Тем более что Шульц сказал: давайте попробуем, не получится - откажемся от этой затеи.
Но у противников синхрона был, наверное, другой, невысказанный аргумент: Шеварднадзе человек в международных делах неопытный, может в чем-то не сориентироваться, для правильной реакции может не хватить времени. Решение согласиться с предложением Шульца было принято буквально в последний момент. Так я оказался в Хельсинки.
Позднее практика проведения переговоров в составе делегаций с синхронным переводом (а переговоров один на один все-таки чаще с последовательным) стала почти повсеместной. Экономия времени - очень значительная, что в нашу стремительную эпоху, наверное, главное. В свое время по той же причине синхронный перевод вытеснил последовательный в ООН, на международных конференциях. Времена Лиги Наций, где блистали звезды consecutive Жан Эрбер, братья Каминкер и другие, способные, не прерывая оратора, полностью перевести двадцатиминутную, а то и более длинную речь, опираясь лишь на свою запись, ушли в прошлое - хотя многие профессионалы об этом жалели и долго утверждали, что по-настоящему точным может быть только последовательный перевод.
**
В Хельсинки меня сразу отвезли в посольство, где мы вместе с американским техником протестировали привезенную американцами аппаратуру. Она была проводной, никакого хай-тека, вместе с микрофонами и наушниками умещалась в два чемодана, и вполне надежной. Мой коллега с американской стороны Дмитрий Заречняк, которого я хорошо знал по переговорам в Женеве, даже не приехал ее проверять, так как был с ней уже знаком.
«Выход в свет» Шеварднадзе состоялся на другой день. Собравшиеся на конференцию, посвященную десятилетию Хельсинкского Заключительного Акта, ждали его выступления, он это знал и волновался. Я это видел, наблюдая за залом с балкона, где столпились сотрудники разных делегаций. Когда ему предоставили слово, он, казалось, с некоторым трудом встал с места и в сопровождении старшего своей охраны Димы Казачкина пошел к трибуне. Шел не очень уверенной, скованной походкой. У меня даже было впечатление, что он еле дошел до трибуны. И когда он читал текст своей речи, медленно, с сильным грузинским акцентом, иногда сбиваясь, было видно, что он волнуется, и я, сказать по правде, и сам нервничал.
Зато встреча с Шульцем во второй половине дня прошла хорошо. Министр выглядел вполне уверенно, не рисковал - «шел по разговорнику», строго придерживаясь подготовленных для него тезисов. Наверное, для начала так было лучше. (Потом, работая в управлении США и Канады, я участвовал в подготовке этих материалов и во время переговоров видел, что Шеварднадзе уже гораздо меньше на них полагался, и, хотя читал всё, что ему давали, многое перерабатывал, заносил от руки на небольшие карточки и лишь иногда в них заглядывал).
Шульц внимательно - было видно, что с огромным интересом - наблюдал за своим новым коллегой. Раньше мне иногда казалось, что характерное для него невозмутимое спокойствие профессионала переходило в некоторую индифферентность - но не на этот раз. Он как будто чувствовал, что смотрит в глаза человеку, с которым потом проведет в переговорах сотни часов.
За переговорами последовала беседа один на один. Ее переводил Николай Успенский, рекомендованный В.М. Суходревом. Николай работал с ним во втором европейском отделе и не был профессиональным переводчиком, но Виктор Михайлович ему полностью доверял. В 1986 году он полностью вернулся к дипломатической работе. В его карьере случались взлеты и падения, но завершил он ее очень достойно послом Российской Федерации в Эстонии.
**
Беседа один на один стала началом не только профессиональных, но и личных отношений Шульца и Шеварднадзе. Она была короткой. Как потом оба они рассказывали мне, суть ее состояла в том, что они дали друг другу обещание: сделать все, чтобы помочь двум лидерам - Рейгану и Горбачеву - вывести отношения между СССР и США из опасного тупика. Начиналась подготовка к первой после шестилетнего перерыва встрече лидеров СССР и США. Иллюзий не было: думаю, оба понимали, что путь будет трудный.
А я тогда не знал, что вместе с Шеварднадзе пройду свой путь - многочасовые переговоры, тысячи километров в самолете Ил-62, надежды, тревоги, разочарования, драматический момент его отставки, которая не была для меня полной неожиданностью…
Сделал он немало, и сделанное им надо ценить. Но на его похоронах не было ни одного официального представителя России… не приехали проститься даже его бывшие заместители и никто из дипломатов помоложе, которых он выдвигал. А кадровая интуиция у него была, выдвигал действительно способных, в том числе Лаврова, Иванова, Чуркина, Кисляка. Бог им простит.
https://www.facebook.com/pavel.palazhchenko/posts/2855302884589635
======================
Приглашаю всех в группы «ПЕРЕСТРОЙКА - эпоха перемен»
«Фейсбук»:
https://www.facebook.com/groups/152590274823249/
«В контакте»:
http://vk.com/club3433647
==========================
7 июля 2014
Михаил Горбачев выразил соболезнование по поводу кончины Э.А.Шеварднадзе
Выражаю глубокое соболезнование в связи с кончиной Эдуарда Амвросиевича Шеварднадзе. Мы были друзьями, и я очень сожалею о его уходе.
Это был неординарный, талантливый человек. Он умел быстро находить контакт с разными людьми - и с молодежью, и со старшим поколением. У него был яркий характер, грузинский темперамент.
Шеварднадзе был крупным политиком. Он внес серьезный вклад во внешнюю политику перестройки, был искренним сторонником нового мышления в мировых делах.
Назначение его министром иностранных дел стало для многих неожиданностью, но он умело вел дела на этом посту и его не случайно ценили дипломаты, товарищи по работе и иностранные партнеры. Велика была его роль в объединении Германии, в целом в европейских делах, в нормализации наших отношений с Китаем, в диалоге с США. Особо хотел бы отметить то, что он сделал для прекращения гонки ядерных вооружений.
Уверен, что светлая память об этом человеке и его делах сохранится в сердцах людей.
https://www.gorby.ru/presscenter/news/show_29395/