Анатолий Черняев о приходе к власти Михаила Горбачева в 1985 году.
Из книги А. С. Черняева «Шесть лет с Горбачёвым» (М.: Издательская группа «Прогресс» - «Культура»), 1993):
Дневник. 11 марта 1985 года. В 7 часов утра печальная музыка вместо передачи «Опять двадцать пять»*. Шопен вновь первый информатор советского народа и заграницы о том, что в СССР предстоит «смена вех». Смерти Черненко все давно уже ждали, насмешничали, хихикали, рассказывали анекдоты (например, «съезд просят встать: сейчас внесут Генерального секретаря»), а в это время наша пропаганда и члены руководства «демонстрировали» полную энергии деятельность Генерального секретаря ЦК КПСС - на экранах ТВ, на выборах, в ежедневных «его» обращениях, интервью, заявлениях, представляя всех нас страной дураков. Умер он 10 марта вечером.
Загладин, Александров, Лукьянов, Медведев были подняты ночью с постелей, вызваны в Кремль, где им Горбачёв поручил подготовить к утру речь «для того, кто будет избран Генеральным секретарём».
В 5 часов дня - Пленум ЦК. Встали, почтили. Горбачёв сказал (без перебора) приличествующие слова. Но в атмосфере собрания ни грана огорчения, печали: мол, отмучился бедолага, случайно попавший на неположенное место… и сделавший паузу в том разгоне, который придал стране Андропов. Затаённая, если не явная, «радость» в глазах у собравшихся: кончилась, мол, неопределённость и пора России иметь настоящего лидера.
Горбачёв объявил повестку дня и сообщил, что Политбюро поручило выступить тов. Громыко (!) с предложением. Не Тихонову, который весь съёжился и покраснел, когда это было объявлено, не Романову, не Гришину, которых, кстати, без всяких на то реальных оснований на Западе прочили в претенденты (как потом мне рассказывал М.С., «наверху» никому и в голову не приходили эти кандидатуры).
Громыко вышел на трибуну и без бумажки стал говорить в своём «вольном стиле». Когда он назвал Горбачёва, зал взорвался овацией, большей, чем при избрании Андропова. Овация шла волнами и долго не утихала. Громыко говорил так, как не принято (сколько помню) говорить на пленумах, вообще на такого рода собраниях. Раскованно и нешаблонно он характеризовал качества «товарища по Политбюро», которые «были сочтены необходимыми и достаточными», чтобы «единодушно (я подчёркиваю, повторил он) избрать именно Горбачёва».
Хочу, говорил, передать вам, Центральному Комитету, атмосферу, в которой мы обсуждали кандидатуру Михаила Сергеевича. Никаких сомнений… полное единогласие. Почему? У него огромный опыт партийной работы - на обкомовском уровне и здесь, в центре. И тут и там он проявил себя блестяще. У него глубокий и острый ум, умение отделить главное от второстепенного. Ум - аналитический. Каждый вопрос он раскладывает по полочкам, чтобы видеть все составные части. Но не для того, чтобы они там лежали: он умеет обобщать и делать выводы. Он - человек принципов и убеждений. Умеет отстаивать своё мнение, даже если кому-то оно может быть и неприятным. И выражает это мнение прямо, без обиняков, но всегда во имя линии партии. Это и есть партийный подход: все оценки - с позиции партии. Он прямолинеен с людьми, и, если ты - настоящий коммунист, уходишь от него удовлетворённый, хотя он, может, и наговорил такого, что тебе совсем не по душе. Но он умеет находить общий язык с разными людьми, коль скоро этого требует дело.
Скажу, продолжал Громыко, о своей области, о международной политике. Михаил Сергеевич, как только появился в Политбюро, сразу обратил на себя внимание умением видеть суть вопроса даже в том, что вроде бы совсем не касается его сферы деятельности. И его суждения показали, что он не из тех, для кого существуют только два цвета: белый и чёрный. Он знает, как выбирать и промежуточные цвета - ради достижения цели.
И далее (продолжаю переписывать свои тогдашние пометки): для Горбачёва святое дело - оборона и бдительность. В нынешней обстановке это - святая святых.
И ещё одно: его эрудиция, уровень образования и опыт работы тоже очень важны. Они очень пригодятся ему на посту Генерального секретаря.
Словом, заключил Громыко, мы имеем перед собой человека, достойного занять такой пост в столь ответственный для страны момент.
Потом опять была овация. Потом Романов дал слово Горбачёву (оно опубликовано). Потом Горбачёв закрыл пленум и пригласил всех присутствующих, «включая тех, кто пока (!) не входит в состав ЦК», отправиться в Колонный зал для прощания с Черненко.
Загадка для меня (думаю, для многих) - почему Громыко! Он вроде как исподволь намечал программу деятельности нового Генсека. Но это - пшик. Главное, что таким образом был представлен партии как инициатор выдвижения Горбачёва (хотя, как потом мне говорил М.С., на ПБ, созванном перед полуночью в день смерти Черненко, первым произнёс имя Горбачёва - кто бы вы думали? - Гришин). Что этим хотели сказать? или что от этого хотел получить сам Громыко (или ему тем самым хотели отдать)? Сохранить монополию на внешнюю политику, которую он получил при Черненко? Закинуть удочку насчёт «повышения» - на должность премьера или Председателя Президиума Верховного Совета? или просто быть «старшим товарищем», патронировать молодого Генсека… просто ради удовлетворения тщеславия?
Возможно сочетание всех этих мотивов. Но что-то должно быть и главным. Впрочем, одно было исключено начисто: что ему удалось бы сесть на шею Горбачёву. Не на того напал!
В порядке объяснения, почему Горбачёва на пленуме представлял Громыко, рассказывают следующее. После смерти Андропова Устинов с Громыко условились «двигать» Горбачёва, но только началось заседание Политбюро, Тихонов «в порядке ведения» сразу произнёс: «Предлагаю Константина Устиновича!» Другие, чтобы не создавать ситуацию разногласия, согласились… Таковы были неписаные правила. Так у нас делалась история. Но на этот раз постарались Тихонова «обойти».
По многим «данным», записал я в тот же день, «народ доволен». Ещё до смерти Черненко люди в метро, в троллейбусах, в столовых, говорят, не стеснялись «при живом!» громко высказываться за Горбачёва. Народ устал от безвременья, от демонстраций официальной глупости. Но от Горбачёва многого ждут, как начали было ждать от Андропова.
Хватит ли у него мужества оправдать ожидания? Возможности у него большие. Свежие кадры партийного аппарата и настоящая интеллигенция поддержат его. На носу съезд (КПСС), который он смог бы сделать поворотным в истории страны.
Словом, я опять, как и в начале «андроповской эры», которую в докладе на партсобрании Международного отдела назвал «ноябрьской», «полон надежд и упований».
Первой проверкой Горбачёва будут:
1) перемещения в ближайшем аппарате (помощники, Боголюбов**, ещё кое-кто)***;
2) допустит ли он восхваления в свой адрес?.. Громыко уже произнёс сакраментальное «выдающийся деятель партии»;
3) будет ли он медлить с крупными реформами социально-формирующего масштаба (как это случилось с Андроповым) или уже на объявленном апрельском пленуме заявит о себе как о новаторе по существу?
Такова слово в слово запись в дневнике спустя несколько часов после избрания Горбачёва Генеральным секретарём. А теперь, с позиций сегодняшнего дня, с учётом всего того, что последовало потом, что бы я сказал ретроспективно о Горбачёве того переломного в его жизни момента?
Он - умный, честный, совестливый и страстный человек, умудрённый вместе с тем искусством аппаратных правил игры «внизу и вверху», хотел всё улучшить, всё усовершенствовать, покончить с абсурдом и безобразиями. Известна теперь во всём мире его фраза, сказанная Раисе Максимовне ночью перед мартовским Пленумом: «Так жить нельзя». У него были некоторые идеи, как надо «лучше» жить. Но тогда они не выходили за рамки существующего общества. Отсюда и вскоре появившийся (и долго продержавшийся в его устах) термин «обновление». Потребовались годы мучительной борьбы, чтобы понять, что это общество невозможно обновить. Оно обречено и подлежит полной замене.
====================
* В преддверии XXV съезда КПСС (1976 г.) от названия выходившей на «Маяке» в 07:05 юмористической программы «Опять двадцать пять» по понятным причинам отказались, а нового не придумали. Тем не менее многие по привычке называли эту утреннюю программу именно так. Утром в день объявления о смерти Ю. В. Андропова программа также в эфир не вышла (Прим. Р. Синельникова).
** Зав. Общим отделом ЦК, всевластный и всевидящий негодяй, не погнушавшийся, между прочим, присвоить себе военные ордена, не будучи на войне, и проч. (Прим. А. Черняева 1992 года).
*** Какое тут наследие было, показывает эпизод, происшедший незадолго до избрания Горбачёва Генсеком. На Секретариате ЦК президент Академии наук Александров представлял новые кандидатуры в президиум Академии, в том числе академика из Горького Гапонова-Глухова. Секретарь обкома возражал, ссылаясь на отрицательные качества кандидата. Александров реагировал: да, у него есть недостатки, но это человек «исключительной порядочности». Его «не поняли» и не поддержали. В самом деле, порядочный человек непредсказуем с точки зрения аппаратной логики и поэтому «неуправляем»! (Прим. А. Черняева)
========================
Приглашаю всех в группы «ПЕРЕСТРОЙКА - эпоха перемен»
«Фейсбук»:
https://www.facebook.com/groups/152590274823249/
«В контакте»:
http://vk.com/club3433647
=============================
Дневник. 11 марта 1985 года. В 7 часов утра печальная музыка вместо передачи «Опять двадцать пять»*. Шопен вновь первый информатор советского народа и заграницы о том, что в СССР предстоит «смена вех». Смерти Черненко все давно уже ждали, насмешничали, хихикали, рассказывали анекдоты (например, «съезд просят встать: сейчас внесут Генерального секретаря»), а в это время наша пропаганда и члены руководства «демонстрировали» полную энергии деятельность Генерального секретаря ЦК КПСС - на экранах ТВ, на выборах, в ежедневных «его» обращениях, интервью, заявлениях, представляя всех нас страной дураков. Умер он 10 марта вечером.
Загладин, Александров, Лукьянов, Медведев были подняты ночью с постелей, вызваны в Кремль, где им Горбачёв поручил подготовить к утру речь «для того, кто будет избран Генеральным секретарём».
В 5 часов дня - Пленум ЦК. Встали, почтили. Горбачёв сказал (без перебора) приличествующие слова. Но в атмосфере собрания ни грана огорчения, печали: мол, отмучился бедолага, случайно попавший на неположенное место… и сделавший паузу в том разгоне, который придал стране Андропов. Затаённая, если не явная, «радость» в глазах у собравшихся: кончилась, мол, неопределённость и пора России иметь настоящего лидера.
Горбачёв объявил повестку дня и сообщил, что Политбюро поручило выступить тов. Громыко (!) с предложением. Не Тихонову, который весь съёжился и покраснел, когда это было объявлено, не Романову, не Гришину, которых, кстати, без всяких на то реальных оснований на Западе прочили в претенденты (как потом мне рассказывал М.С., «наверху» никому и в голову не приходили эти кандидатуры).
Громыко вышел на трибуну и без бумажки стал говорить в своём «вольном стиле». Когда он назвал Горбачёва, зал взорвался овацией, большей, чем при избрании Андропова. Овация шла волнами и долго не утихала. Громыко говорил так, как не принято (сколько помню) говорить на пленумах, вообще на такого рода собраниях. Раскованно и нешаблонно он характеризовал качества «товарища по Политбюро», которые «были сочтены необходимыми и достаточными», чтобы «единодушно (я подчёркиваю, повторил он) избрать именно Горбачёва».
Хочу, говорил, передать вам, Центральному Комитету, атмосферу, в которой мы обсуждали кандидатуру Михаила Сергеевича. Никаких сомнений… полное единогласие. Почему? У него огромный опыт партийной работы - на обкомовском уровне и здесь, в центре. И тут и там он проявил себя блестяще. У него глубокий и острый ум, умение отделить главное от второстепенного. Ум - аналитический. Каждый вопрос он раскладывает по полочкам, чтобы видеть все составные части. Но не для того, чтобы они там лежали: он умеет обобщать и делать выводы. Он - человек принципов и убеждений. Умеет отстаивать своё мнение, даже если кому-то оно может быть и неприятным. И выражает это мнение прямо, без обиняков, но всегда во имя линии партии. Это и есть партийный подход: все оценки - с позиции партии. Он прямолинеен с людьми, и, если ты - настоящий коммунист, уходишь от него удовлетворённый, хотя он, может, и наговорил такого, что тебе совсем не по душе. Но он умеет находить общий язык с разными людьми, коль скоро этого требует дело.
Скажу, продолжал Громыко, о своей области, о международной политике. Михаил Сергеевич, как только появился в Политбюро, сразу обратил на себя внимание умением видеть суть вопроса даже в том, что вроде бы совсем не касается его сферы деятельности. И его суждения показали, что он не из тех, для кого существуют только два цвета: белый и чёрный. Он знает, как выбирать и промежуточные цвета - ради достижения цели.
И далее (продолжаю переписывать свои тогдашние пометки): для Горбачёва святое дело - оборона и бдительность. В нынешней обстановке это - святая святых.
И ещё одно: его эрудиция, уровень образования и опыт работы тоже очень важны. Они очень пригодятся ему на посту Генерального секретаря.
Словом, заключил Громыко, мы имеем перед собой человека, достойного занять такой пост в столь ответственный для страны момент.
Потом опять была овация. Потом Романов дал слово Горбачёву (оно опубликовано). Потом Горбачёв закрыл пленум и пригласил всех присутствующих, «включая тех, кто пока (!) не входит в состав ЦК», отправиться в Колонный зал для прощания с Черненко.
Загадка для меня (думаю, для многих) - почему Громыко! Он вроде как исподволь намечал программу деятельности нового Генсека. Но это - пшик. Главное, что таким образом был представлен партии как инициатор выдвижения Горбачёва (хотя, как потом мне говорил М.С., на ПБ, созванном перед полуночью в день смерти Черненко, первым произнёс имя Горбачёва - кто бы вы думали? - Гришин). Что этим хотели сказать? или что от этого хотел получить сам Громыко (или ему тем самым хотели отдать)? Сохранить монополию на внешнюю политику, которую он получил при Черненко? Закинуть удочку насчёт «повышения» - на должность премьера или Председателя Президиума Верховного Совета? или просто быть «старшим товарищем», патронировать молодого Генсека… просто ради удовлетворения тщеславия?
Возможно сочетание всех этих мотивов. Но что-то должно быть и главным. Впрочем, одно было исключено начисто: что ему удалось бы сесть на шею Горбачёву. Не на того напал!
В порядке объяснения, почему Горбачёва на пленуме представлял Громыко, рассказывают следующее. После смерти Андропова Устинов с Громыко условились «двигать» Горбачёва, но только началось заседание Политбюро, Тихонов «в порядке ведения» сразу произнёс: «Предлагаю Константина Устиновича!» Другие, чтобы не создавать ситуацию разногласия, согласились… Таковы были неписаные правила. Так у нас делалась история. Но на этот раз постарались Тихонова «обойти».
По многим «данным», записал я в тот же день, «народ доволен». Ещё до смерти Черненко люди в метро, в троллейбусах, в столовых, говорят, не стеснялись «при живом!» громко высказываться за Горбачёва. Народ устал от безвременья, от демонстраций официальной глупости. Но от Горбачёва многого ждут, как начали было ждать от Андропова.
Хватит ли у него мужества оправдать ожидания? Возможности у него большие. Свежие кадры партийного аппарата и настоящая интеллигенция поддержат его. На носу съезд (КПСС), который он смог бы сделать поворотным в истории страны.
Словом, я опять, как и в начале «андроповской эры», которую в докладе на партсобрании Международного отдела назвал «ноябрьской», «полон надежд и упований».
Первой проверкой Горбачёва будут:
1) перемещения в ближайшем аппарате (помощники, Боголюбов**, ещё кое-кто)***;
2) допустит ли он восхваления в свой адрес?.. Громыко уже произнёс сакраментальное «выдающийся деятель партии»;
3) будет ли он медлить с крупными реформами социально-формирующего масштаба (как это случилось с Андроповым) или уже на объявленном апрельском пленуме заявит о себе как о новаторе по существу?
Такова слово в слово запись в дневнике спустя несколько часов после избрания Горбачёва Генеральным секретарём. А теперь, с позиций сегодняшнего дня, с учётом всего того, что последовало потом, что бы я сказал ретроспективно о Горбачёве того переломного в его жизни момента?
Он - умный, честный, совестливый и страстный человек, умудрённый вместе с тем искусством аппаратных правил игры «внизу и вверху», хотел всё улучшить, всё усовершенствовать, покончить с абсурдом и безобразиями. Известна теперь во всём мире его фраза, сказанная Раисе Максимовне ночью перед мартовским Пленумом: «Так жить нельзя». У него были некоторые идеи, как надо «лучше» жить. Но тогда они не выходили за рамки существующего общества. Отсюда и вскоре появившийся (и долго продержавшийся в его устах) термин «обновление». Потребовались годы мучительной борьбы, чтобы понять, что это общество невозможно обновить. Оно обречено и подлежит полной замене.
====================
* В преддверии XXV съезда КПСС (1976 г.) от названия выходившей на «Маяке» в 07:05 юмористической программы «Опять двадцать пять» по понятным причинам отказались, а нового не придумали. Тем не менее многие по привычке называли эту утреннюю программу именно так. Утром в день объявления о смерти Ю. В. Андропова программа также в эфир не вышла (Прим. Р. Синельникова).
** Зав. Общим отделом ЦК, всевластный и всевидящий негодяй, не погнушавшийся, между прочим, присвоить себе военные ордена, не будучи на войне, и проч. (Прим. А. Черняева 1992 года).
*** Какое тут наследие было, показывает эпизод, происшедший незадолго до избрания Горбачёва Генсеком. На Секретариате ЦК президент Академии наук Александров представлял новые кандидатуры в президиум Академии, в том числе академика из Горького Гапонова-Глухова. Секретарь обкома возражал, ссылаясь на отрицательные качества кандидата. Александров реагировал: да, у него есть недостатки, но это человек «исключительной порядочности». Его «не поняли» и не поддержали. В самом деле, порядочный человек непредсказуем с точки зрения аппаратной логики и поэтому «неуправляем»! (Прим. А. Черняева)
========================
Приглашаю всех в группы «ПЕРЕСТРОЙКА - эпоха перемен»
«Фейсбук»:
https://www.facebook.com/groups/152590274823249/
«В контакте»:
http://vk.com/club3433647
=============================