Владимир Войнович: «К Перестройке я отношусь с большой надеждой».
30 лет назад - 18 марта 1989 года - знаменитый писатель Владимир Войнович впервые - после фактического изгнания из СССР в 1980 году - прибыл в Москву.
За год до этого состоялось творческое возвращение Владимира Войновича на родину. В декабрьском №50 журнала "Огонек" за 1988 год впервые в СССР был опубликован фрагмент из его романа «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина». Чуть позже, в том же декабре 1988 года в журнале "Юность" (1988, № 12; 1989, № 1, 2) начали печатать полный вариант легендарного произведения опального классика-эмигранта.
В 1990 году Михаил Горбачев своим президентским указом вернул Аксёнову советское гражданство. Отныне он мог свободно приезжать на родину.
Позднее писатель Владимир Войнович, рассуждая о роли Михаила Горбачева в истории России, заявил газете «ExLibris»: «Личность Горбачев историческая. Роль его огромная. Говорят, что он разрушил Советский Союз, - я лично ему за это готов поставить памятник. А в моей личной судьбе - он отменил указ Брежнева о лишении меня гражданства».
==============
Из главы "Прощай, Чонкин" в книге Эльдара Рязанова "Неподведенные итоги":
Тем временем произошло очень важное для нас событие. Журнал «Юность» в трех номерах, в № 12 за 1988-й и в №№ 1 и 2 за 1989 год, опубликовал роман В. Войновича. С одной стороны, это было замечательно. Книга перестала быть явлением эмигрантской литературы, а стала явлением литературы советской. Но одновременно с этим пришли в движение и те, кого возмутила книга Войновича...
По-прежнему казалась неразрешимой проблема приезда Войновича в Москву. По личному приглашению, что нетрудно было устроить, Владимир Николаевич приезжать не намеревался. И тогда я опять обратился за помощью в Союз кинематографистов СССР, членом которого Войнович никогда не был. Руководство Союза, понимая, что приезд Войновича необходим для работы над сценарием, послало приглашение ему и его семье и, больше того, позаботилось о жилье. Войновича тепло встретили в аэропорту друзья, родные, близкие. Встречу снимало телевидение. Журналисты наперебой брали интервью. Полтора месяца, пока писатель жил в Москве, его лицо очень часто мелькало на телевидении, все газеты печатали интервью с ним. Войнович оказался вовлеченным в вихрь событий - публикации его произведений, репетиции, премьеры, договоры с издательствами, почти каждый день в гостях, - единственное, на что у него не было времени, так это на работу над сценарием.
У Войновича было много встреч с читателями. Я выступал на некоторых из них, а одну, в Доме кинематографистов, даже вел. Как сказал мне человек «из публики», то есть лично с Войновичем не знакомый, у него сложилось впечатление, что писатель вел себя по отношению к аудитории заносчиво, так, будто именно те, кто сидел сейчас в зале, были виноваты в высылке Войновича из страны. Он все время обвинял и задирался, доказывая свою независимость и непримиримость. Иных людей в зале это обижало, но, думаю, подобное злопамятство порождено глубокой обидой и, кроме того, свойственно характеру этого человека. Его постоянная агрессивность против строя и системы, недовольство страной, к сожалению, были очень даже не безосновательны и питались нашей усиливающейся нищетой, пустыми магазинами, выпадами военных против самого Войновича и, вообще, тем, что хорошие начинания у нас, как правило, принимают уродливые формы. А его едкий сатирический глаз ничего не пропускал мимо. Владимира Николаевича оскорбляло то, что ему не возвращали советское гражданство, не восстанавливали справедливость.
- Я не просил, чтобы меня лишали подданства, - говорил Войнович, - и не буду просить, чтобы мне его возвратили...
Я, кажется, одним из первых в нашей печати («Московские новости» за июнь 1988 г.) поднял вопрос о том, что идеологическим изгнанникам, правительство обязано вернуть советское гражданство, причем вернуть без всяких условий и ультиматумов, без просьб с их стороны. Я считал, что аморально отнимать то, что принадлежит человеку по рождению. Людей за инакомыслие с брежневским правительством высылали, принуждали к отъезду, разрешали выехать на время и тотчас же захлопывали шлагбаум. Указы о лишении гражданства были тайными и от этого совсем непотребными. Среди изгоев были наиболее непримиримые, наиболее сильные, те, которым пришлось здесь трудней, чем другим. Казалось, именно им выпал самый тяжкий жребий! И вот время изменилось. Наконец-то изгнанники получили возможность приезжать на Родину! Как это было прекрасно! Как долго мы их ждали! Как мы радовались встречам с ними! Но постепенно что-то начало настораживать. В чем же дело? Что порой отравляло радость встреч? Иногда я видел в глазах приехавших насмешку и презрение к нам, в речах высокомерие и порой злорадство, иронию над нашей бедностью и отсутствием товаров. Нет, конечно, не у всех, конечно, у некоторых. А в это время творческая интеллигенция, как бы искупая вину за молчание в недалекие времена, когда тех выдворяли из страны, не просто радовалась, но иной раз лебезила, заискивала, лезла из кожи. Вероятно, это была своеобразная форма просьбы о прощении. У некоторых из приезжих начал появляться мессианский тон; они стали снисходительно поучать, давать советы. Да, конечно, не их вина, что они оказались за пределами Отечества, что озлобились, что не простили. Не все, конечно. Я вспоминал строчки Ахматовой:
Я была тогда с моим народом
Там, где мой народ, к несчастью, был...
Они не могли быть со своим народом. Но часто с их стороны не хватало понимания, что тем, которые остались, выпала совсем не сладкая жизнь. Те, кто оставался здесь и не врал, писал правду, сочинял максимум возможного, протаскивал все, что можно было протащить через изощренные рогатки цензуры, - им было ох как нелегко! Невыносимо было тем, кто боролся за каждую фразу, за эпизод, кадр, чьи книги запрещали, а фильмы клали на полку. Целое поколение поднаторело в эзоповом языке, чтобы хоть иносказательно говорить своему народу правду. А разве легко было писать в стол без надежды на публикацию? Это очень горькая участь. И казалось, что так беспросветно будет всегда. Разве можно было в чем-нибудь упрекнуть Б. Окуджаву, Б. Ахмадулину, Д. Самойлова, Ю. Трифонова, В. Корнилова, О. Чухонцева, Б. Чичибабина, Ф. Искандера, Б. Васильева, А. Битова? А если вспомнить благородный поступок поэтов С. Липкина и И. Лиснянской, положивших после истории с «Метрополем» членские билеты Союза писателей и обрекших себя на жизнь прокаженных? Список людей порядочных, честных, не предавших себя можно было бы продолжить... Войнович, выступая на вечере в Доме кинематографистов, отвечая на записку, сказал:
- Если бы мне сейчас предложили выбор между Родиной и свободой, я бы выбрал свободу.
У него был достаточно горестный личный опыт, чтобы сделать именно такой выбор...
Читать полностью: https://litresp.ru/chitat/ru/%D0%A0/ryazanov-eljdar/nepodvedennie-itogi/36
=================================
Приглашаю всех в группы «ПЕРЕСТРОЙКА - эпоха перемен»
«Фейсбук»:
https://www.facebook.com/groups/152590274823249/
«В контакте»:
http://vk.com/club3433647
====================================
«Известия» 8 июня 1990 года.
«Новое русское слово» за 3 мая 1989 года.
«Московские новости», от 26 марта 1989 года.
Ещё интервью с Войновичем вышло в еженедельной газете «Книжное обозрение» за 24 марта 1989 года. Потом было интервью «Медицинской газете» за 5 апреля.
===========
Журнал «Юность», октябрь 1988 года (#10):
===============
=========
Счастье глухонемых
Владимир Войнович
...Гласность есть неоспоримое благо, абсолютно необходимое условие для нормального существования и развития человеческого общества. Она не противоречит свободе слова, а является ее неизменной спутницей.
В 1986-1990 годах гласности было по сравнению с прошлым нулем много, но недостаточно, однако процесс был в развитии. Потом ее стало больше, но необходимой полноты она так и не достигла. Теперь она существует в дозированном виде и в закрытых помещениях.
2010 год
Полностью тут: http://grani.ru/opinion/m.184308.phtml
==========
Войнович в Доме кино. 1989 год
1 ч. 11 мин.
https://youtu.be/FXHfKhP507o?si=oZGRVsH8rk7xoqYP
============
В.Войнович и Э.Рязанов. Пятое колесо, 1989 год.
https://www.youtube.com/watch?v=mzfQ1CvcKMU
Владимир Войнович о своем первом посещении СССР во время Перестройки.
https://www.youtube.com/watch?v=Aek7zgYuUN8
За год до этого состоялось творческое возвращение Владимира Войновича на родину. В декабрьском №50 журнала "Огонек" за 1988 год впервые в СССР был опубликован фрагмент из его романа «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина». Чуть позже, в том же декабре 1988 года в журнале "Юность" (1988, № 12; 1989, № 1, 2) начали печатать полный вариант легендарного произведения опального классика-эмигранта.
В 1990 году Михаил Горбачев своим президентским указом вернул Аксёнову советское гражданство. Отныне он мог свободно приезжать на родину.
Позднее писатель Владимир Войнович, рассуждая о роли Михаила Горбачева в истории России, заявил газете «ExLibris»: «Личность Горбачев историческая. Роль его огромная. Говорят, что он разрушил Советский Союз, - я лично ему за это готов поставить памятник. А в моей личной судьбе - он отменил указ Брежнева о лишении меня гражданства».
==============
Из главы "Прощай, Чонкин" в книге Эльдара Рязанова "Неподведенные итоги":
Тем временем произошло очень важное для нас событие. Журнал «Юность» в трех номерах, в № 12 за 1988-й и в №№ 1 и 2 за 1989 год, опубликовал роман В. Войновича. С одной стороны, это было замечательно. Книга перестала быть явлением эмигрантской литературы, а стала явлением литературы советской. Но одновременно с этим пришли в движение и те, кого возмутила книга Войновича...
По-прежнему казалась неразрешимой проблема приезда Войновича в Москву. По личному приглашению, что нетрудно было устроить, Владимир Николаевич приезжать не намеревался. И тогда я опять обратился за помощью в Союз кинематографистов СССР, членом которого Войнович никогда не был. Руководство Союза, понимая, что приезд Войновича необходим для работы над сценарием, послало приглашение ему и его семье и, больше того, позаботилось о жилье. Войновича тепло встретили в аэропорту друзья, родные, близкие. Встречу снимало телевидение. Журналисты наперебой брали интервью. Полтора месяца, пока писатель жил в Москве, его лицо очень часто мелькало на телевидении, все газеты печатали интервью с ним. Войнович оказался вовлеченным в вихрь событий - публикации его произведений, репетиции, премьеры, договоры с издательствами, почти каждый день в гостях, - единственное, на что у него не было времени, так это на работу над сценарием.
У Войновича было много встреч с читателями. Я выступал на некоторых из них, а одну, в Доме кинематографистов, даже вел. Как сказал мне человек «из публики», то есть лично с Войновичем не знакомый, у него сложилось впечатление, что писатель вел себя по отношению к аудитории заносчиво, так, будто именно те, кто сидел сейчас в зале, были виноваты в высылке Войновича из страны. Он все время обвинял и задирался, доказывая свою независимость и непримиримость. Иных людей в зале это обижало, но, думаю, подобное злопамятство порождено глубокой обидой и, кроме того, свойственно характеру этого человека. Его постоянная агрессивность против строя и системы, недовольство страной, к сожалению, были очень даже не безосновательны и питались нашей усиливающейся нищетой, пустыми магазинами, выпадами военных против самого Войновича и, вообще, тем, что хорошие начинания у нас, как правило, принимают уродливые формы. А его едкий сатирический глаз ничего не пропускал мимо. Владимира Николаевича оскорбляло то, что ему не возвращали советское гражданство, не восстанавливали справедливость.
- Я не просил, чтобы меня лишали подданства, - говорил Войнович, - и не буду просить, чтобы мне его возвратили...
Я, кажется, одним из первых в нашей печати («Московские новости» за июнь 1988 г.) поднял вопрос о том, что идеологическим изгнанникам, правительство обязано вернуть советское гражданство, причем вернуть без всяких условий и ультиматумов, без просьб с их стороны. Я считал, что аморально отнимать то, что принадлежит человеку по рождению. Людей за инакомыслие с брежневским правительством высылали, принуждали к отъезду, разрешали выехать на время и тотчас же захлопывали шлагбаум. Указы о лишении гражданства были тайными и от этого совсем непотребными. Среди изгоев были наиболее непримиримые, наиболее сильные, те, которым пришлось здесь трудней, чем другим. Казалось, именно им выпал самый тяжкий жребий! И вот время изменилось. Наконец-то изгнанники получили возможность приезжать на Родину! Как это было прекрасно! Как долго мы их ждали! Как мы радовались встречам с ними! Но постепенно что-то начало настораживать. В чем же дело? Что порой отравляло радость встреч? Иногда я видел в глазах приехавших насмешку и презрение к нам, в речах высокомерие и порой злорадство, иронию над нашей бедностью и отсутствием товаров. Нет, конечно, не у всех, конечно, у некоторых. А в это время творческая интеллигенция, как бы искупая вину за молчание в недалекие времена, когда тех выдворяли из страны, не просто радовалась, но иной раз лебезила, заискивала, лезла из кожи. Вероятно, это была своеобразная форма просьбы о прощении. У некоторых из приезжих начал появляться мессианский тон; они стали снисходительно поучать, давать советы. Да, конечно, не их вина, что они оказались за пределами Отечества, что озлобились, что не простили. Не все, конечно. Я вспоминал строчки Ахматовой:
Я была тогда с моим народом
Там, где мой народ, к несчастью, был...
Они не могли быть со своим народом. Но часто с их стороны не хватало понимания, что тем, которые остались, выпала совсем не сладкая жизнь. Те, кто оставался здесь и не врал, писал правду, сочинял максимум возможного, протаскивал все, что можно было протащить через изощренные рогатки цензуры, - им было ох как нелегко! Невыносимо было тем, кто боролся за каждую фразу, за эпизод, кадр, чьи книги запрещали, а фильмы клали на полку. Целое поколение поднаторело в эзоповом языке, чтобы хоть иносказательно говорить своему народу правду. А разве легко было писать в стол без надежды на публикацию? Это очень горькая участь. И казалось, что так беспросветно будет всегда. Разве можно было в чем-нибудь упрекнуть Б. Окуджаву, Б. Ахмадулину, Д. Самойлова, Ю. Трифонова, В. Корнилова, О. Чухонцева, Б. Чичибабина, Ф. Искандера, Б. Васильева, А. Битова? А если вспомнить благородный поступок поэтов С. Липкина и И. Лиснянской, положивших после истории с «Метрополем» членские билеты Союза писателей и обрекших себя на жизнь прокаженных? Список людей порядочных, честных, не предавших себя можно было бы продолжить... Войнович, выступая на вечере в Доме кинематографистов, отвечая на записку, сказал:
- Если бы мне сейчас предложили выбор между Родиной и свободой, я бы выбрал свободу.
У него был достаточно горестный личный опыт, чтобы сделать именно такой выбор...
Читать полностью: https://litresp.ru/chitat/ru/%D0%A0/ryazanov-eljdar/nepodvedennie-itogi/36
=================================
Приглашаю всех в группы «ПЕРЕСТРОЙКА - эпоха перемен»
«Фейсбук»:
https://www.facebook.com/groups/152590274823249/
«В контакте»:
http://vk.com/club3433647
====================================
«Известия» 8 июня 1990 года.
«Новое русское слово» за 3 мая 1989 года.
«Московские новости», от 26 марта 1989 года.
Ещё интервью с Войновичем вышло в еженедельной газете «Книжное обозрение» за 24 марта 1989 года. Потом было интервью «Медицинской газете» за 5 апреля.
===========
Журнал «Юность», октябрь 1988 года (#10):
===============
=========
Счастье глухонемых
Владимир Войнович
...Гласность есть неоспоримое благо, абсолютно необходимое условие для нормального существования и развития человеческого общества. Она не противоречит свободе слова, а является ее неизменной спутницей.
В 1986-1990 годах гласности было по сравнению с прошлым нулем много, но недостаточно, однако процесс был в развитии. Потом ее стало больше, но необходимой полноты она так и не достигла. Теперь она существует в дозированном виде и в закрытых помещениях.
2010 год
Полностью тут: http://grani.ru/opinion/m.184308.phtml
==========
Войнович в Доме кино. 1989 год
1 ч. 11 мин.
https://youtu.be/FXHfKhP507o?si=oZGRVsH8rk7xoqYP
============
В.Войнович и Э.Рязанов. Пятое колесо, 1989 год.
https://www.youtube.com/watch?v=mzfQ1CvcKMU
Click to viewВладимир Войнович о своем первом посещении СССР во время Перестройки.
https://www.youtube.com/watch?v=Aek7zgYuUN8