ВПЕЧАТЛЕНИЯ МОСКВИЧА - ОЧЕВИДЦА ДЖИНСОВОЙ РЕВОЛЮЦИИ И УЗНИКА ЛУКАШЕНКОВСКИХ КАЗЕМАТОВ (ЧАСТЬ 1)
Эдуард Глезин 8 апреля 2006
Надежда цвета «джинс»
"Как стена Берлинская пала!
Потому, что не могла не пасть,
и полезли девушки и парни
на стену, как джинсовая власть."
Евгений Евтушенко
из стихотворения "Берлинская стена" 1989 г.
С чего начинается любая революция? Не с захвата телеграфа, мостов и почты. Она начинается с надежды на перемены, которые большинство народа связывает с политической силой, альтернативной существующему режиму. И, вполне понятно, что чем свирепее режим, тем сильнее желание у прогрессивной части населения от него избавиться. Но, с другой стороны, при таком строе и гораздо труднее пробудить в обществе стремление к реальному сопротивлению. В Украине поднять народ на восстание было гораздо легче, чем сделать тоже самое, допустим, в Северной Корее.
Лукашенковский режим держится на страхе и насилии. Но то, что произошло в Беларуси во второй половине марта, выбило, по крайней мере, одну из этих опор. И понятно, что на одном костыле он долго не простоит. Белорусский народ наконец-то преодолел страх, воспрял духом и поверил в свои силы.
Брестская крепость оппозиции
В составе десанта из 12 активистов молодежного движения «Оборона» я 18 марта «вторгся» на территорию Беларуси в качестве журналиста-наблюдателя, за день до судьбоносных президентских выборов. Нас вместе с «коллегой» Ольгой распределили в город-герой Брест, где мы в полной мере могли ощутить себя подпольщиками-партизанами. Несмотря на наличие официальных удостоверений и командировочных путевок газеты «Правое дело», все наши передвижения по городу были строго засекречены. Мы поселились на конспиративной квартире. Общаться с кем-либо на большом расстоянии старались с помощью SMS-ок. Постоянно выявляли за собой гэбэшный «хвост». Меняли машины. В одно из своих посещений оппозиционного штаба обнаружили «наружку» (наружное наблюдение) и тут же разошлись из него в разные стороны.
Такие меры предосторожности могут показаться чрезмерными только из спокойных европейских столиц. Для тех, кто хоть немного знаком с реалиями белорусской «стабильности и благоденствия», в этом нет ничего удивительного.
Когда мы находились в штабе оппозиции, туда приходили наблюдатели с досрочного голосования. Рассказывали много интересного. Например то, что, несмотря на активные протесты оппозиционеров, члены участковых избирательных комиссий, уносили с собой на обед урны с бюллетенями (18 марта УИК работали с 2-часовым перерывом). Подальше от любопытных глаз «посторонних». Учитывая то, что после закрытия участков бюллетени всю ночь оставались «без присмотра», нет ничего удивительного в том, что при подсчете «предварительных» избирательных листов, поддержка Лукашенко зашкаливала за 90%. А ведь на предварительное голосование в добровольно-принудительном порядке удалось согнать без малого 30 % избирателей.
Еще одна занятная специфика «демократии по-белорусски»: на официальных предвыборных плакатах кандидаты в президенты располагались не в алфавитном порядке, как во всех «якобы цивилизованных странах», а по старшинству (или по степени благонадежности). На первом месте (а не на третьем - как по алфавиту) красовался портрет вечного президента - Батьки. За ним шли все остальные претенденты, и, естественно, на последнем месте главный «смутьян» - Милинкевич.
Про Белорусское телевидение (БТ) отдельный разговор. Смотришь его и чувствуешь себя по уши в брежневском «совке». Основных идеологических посылов, внушаемых телезрителям два: «мы в кольце коварных врагов», и «мы живем лучше всех». Сплошной антиамериканизм и прославление знатных деяний великого Батьки.
Перед выборами шел занятный телемарафон с приглашением экспертов и со звонками телезрителей. Один из ведущих, озвучивавших мнения белорусов, вдруг заявил: «К нам поступает масса звонков с прямо противоположными суждениями». «Неужели какую-нибудь крамолу озвучат», - опрометчиво подумал я. Между тем диктор продолжал: «Вот к нам дозвонился телезритель из Витебска, который был свидетелем оранжевого шабаша в Киеве. Он говорит, что там просто кошмар что творилось, даже детей специально на Майдан выводили. Неужели у нас такое возможно?». Далее следовал комментарий специалиста, заверявшего, что ничего такого в Беларуси быть не может, потому что не может быть никогда. Потом озвучили мнение жителя Латвии, который уверял, что во всей Прибалтике «просто плачут от зависти», глядя на процветание Беларуси. Затем показали интервью с западными наблюдателями, которые все как один заверяли, что о проведении таких честных и демократичных выборов в их странах им приходится только мечтать.
Перед официальным днем очередного переизбрания Лукашенко президентом, в Беларуси резко ухудшилась криминальная обстановка. И что самое интересное - именно в рядах оппозиции. Судя по официальным милицейским сводкам, сторонники Милинкевича и Козулина так и норовили повсюду материться, неправильно парковаться или развязывать драки в нетрезвом виде.
Накануне выборов, «джинсовые» хулиганы стали самыми желанными гостями в белорусских СИЗО. Для милиционеров вообще слова оппозиционер и хулиган стали синонимами. Только в славном городе Бресте 90% сотрудников предвыборного штаба Милинкевича было посажено за мелкое хулиганство. Не многим лучше была ситуация и в других регионах Беларуси. Ну чем не равные условия предвыборной борьбы?
Непосредственно перед нашей встречей с главой городского штаба объединенной демократической оппозиции, его также арестовали за нецензурную брань на четверо суток. Ну никакой культуры речи у «хваленых» просветителей Беларуси!
Российских же «десантников» радушный прием сотрудников МВД и КГБ ждал уже по прибытии на железнодорожный вокзал. Только вот вместо цветов, у них в руках был список с занятным названием: «Подозреваются в терроризме и участии в “Обороне”». То есть в глазах отважных белорусских спецслужб движение «Оборона» выросла аж до террористической организации. Список нежелательных персон, судя по всему, был составлен не без помощи нашего родного ФСБ. Теперь понятно, почему басаевцы с такой легкостью захватывают то «Норд-Ост», то бесланскую школу: ФСБ занято выявлением террористов в рядах российской оппозиции.
В Гомеле по такому списку тут же депортировали четырех активистов «Обороны». Правда они сошли с поезда «Гомель - Москва» на полдороги и тайно добрались до Минска. 19 марта все они были на оппозиционном митинге, что тоже требовало определенного мужества, ведь в случае их повторного задержания им грозил нешуточный срок отсидки. Два других оборонца едва избежали участи своих товарищей. Их арестовали в Гродно, но вскоре отпустили. Нас с Ольгой от подобной участи, видимо, спасло слишком раннее прибытие. Наш поезд приехал в Брест в 5.30 утра. Милиционеры, наверное, предпочли не прерывать свой крепкий сон на отлавливание «опасных» туристов.
Так что наши единомышленники в Бресте настоятельно рекомендовали нам нигде не показывать свои журналистские удостоверения, по которым так успешно выявлялись «враги народа». В день выборов мы должны были проникать на избирательные участки под «крышей» единственного оставшегося на свободе в этом городе доверенного лица Милинкевича. Только в составе его свиты мы могли беспрепятственно составить хоть какое-то представление о ходе голосования.
Но 19 марта нам сообщили, что место в штабной машине хватило только для самого доверенного лица и для представителей миссии ОБСЕ. Ну а для нас - увы. Одна машина у оппозиции осталась ко дню выборов, да и та - не резиновая.
Сидеть без дела мы с Ольгой не собирались и решили поехать в Минск, где планировалось провести митинг оппозиции. Когда проходили к поезду на посадку, сразу бросилась в глаза трогательная «забота» белорусских властей о безопасности пассажиров: у каждого вагона рядом с проводником стоял бдительный милиционер, призванный отфильтровывать «джинсовых». Своеобразный контрреволюционный фейс-контроль. Мы сделали благонадежное выражение лица и беспрепятственно проникли в свой вагон. В пути мимо нас то и дело проходили наряды милиции в поисках оппозиционной добычи.
В каждом соседе нам мерещился агент КГБ. Через несколько минут разговора с попутчиками, Ольга не выдержала нервного напряжения. Чтобы отвести от себя всякие подозрения в недостаточно верноподданнических чувствах, она стала на весь вагон расхваливать Лукашенко. «А мне у вас нравится! Стабильность! Высокий уровень жизни! Зарплату вовремя платят! Никаких терактов! Не то что у нас: на улицу выходишь как в открытый космос: не знаешь - вернешься или нет. И президент у вас хороший, нам бы такого!». Все соседи плацкартного вагона смотрели на восторженную лукашистку, говоря словами Александра Галича «как на рвотное». Я, чтобы не рассмеяться, заполз на верхнюю полку и тихо содрогался там в смеховых конвульсиях.
Наши попутчики, напротив, довольно скептически отзывались по поводу царящего в Беларуси благоденствия. Рассказывали «провокационные» анекдоты и байки про Луку. Женщина напротив нас, после глубокого вздоха сказала, что на их «самых демократичных выборах» все заранее предопределено, а мужчина бизнесмен заявил о своем твердом намерении переехать в Польшу, в случае переизбрания Батьки на третий срок. В общем, какие-то неправильные соседи нам попались.
Минск нас встретил вокзалом, опять-таки просто кишащим милиционерами и циклопического вида спецназовцами. Словом, не совсем спокойная обстановка царила вокруг нас в тот знаменательный день.
Майдан он и в Минске Майдан
19 марта. Прорыв.
К митингу оппозиции власти подготовились основательно. Запугивали и взрывами на площади и приравниванием несанкционированных демонстрантов к террористам, с применением к ним самых суровых мер наказания, вплоть до расстрела. Ничего не помогло. Несмотря на все страшилки, народ буквально валом валил на заготовленное режимом «лобное место».
Подъехав к Октябрьской площадь на машине, мы еще долго искали место для парковки - повсюду развесили знаки «Остановка запрещена», предварительно зачистив все близлежащие дороги от какого-либо автотранспорта. Все окрестности были запружены милицейской и военной спецтехникой (включая и те злополучные черные бронированные МАЗы, на которых нас 24 марта везли с Майдана в СИЗО).
Зайдя на единственный в Беларуси Остров свободы, быстро находим своих, держащих в руках флаг «Обороны». Приветствия, объятия, радость бьет через край. Я достал свой легендарный российский стяг, побывавший на украинском Майдане и в Баку, во время попытки проведения там своей Оранжевой революции осенью 2005 года. Через мгновение мой героический флаг развивался над минским Майданом, накрепко прикрепленный к древку джинсовыми ленточками.
Завидев российский триколор, к нам подходило много наших земляков и белорусов, которые тепло благодарили за поддержку и солидарность. Мы в ответ благодарили их за то, что они наконец-то проснулись после долгой спячки, и приглашали их к нам в Москву через два года, помогать нам отстаивать наше право на достойное и свободное существование. Ведь развитие демократического интернационала способствует формированию гражданского общества на постсоветском пространстве. И именно оно (гражданское общество) способно эффективно контролировать действия власти.
Справедливости ради необходимо отметить, что оборонцы не были единственными представителями демократической России на этом митинге. Над площадью развивались также флаги партии «Яблока» и движения «Мы». С трибуны митинга выступил лидер СПС Никита Белых, а на следующий день - Владимир Рыжков. Разница только в том, что все они очень быстро разъехались, а активисты «Обороны» - остались…
Наша группа из 8-ми человек с оборонским флагом выстроилась вдоль проспекта Незалежности, который проходил вдоль Октябрьской площади.
По другую сторону дороги тоже встала живая стена. По проспекту ревущей рекой протекал поток машин, приветствуя демонстрантов гудками. Часто в рефрен главного лозунга оппозиции: «Жы-ве Бе-ла-русь!» (жЫве - это по-белорусски). В ответ раздавались одобрительные крики митингующих.
Вопреки всем самым смелым ожиданиям, вся огромная Октябрьская площадь оказалась заполнена народом. И это вдохновляло на активные действия. Выступивший на митинге Милинкевич призвал всех «остаться на площади до объявления официальных итогов выборов и вместе посмеяться». Предложение народного президента было встречено радостным гулом. Собственно это и была уже успешно опробованная в ходе ряда «бархатных» революций тактика: сторонники оппозиции собираются на одной из главных столичных площадей и не расходятся до выполнения своих требований. Именно этот принципиальный шаг способен превратить обычный митинг в народную бескровную революцию.
Но в тот день все закончилось лишь шествием к площади Победы, где лидеры оппозиции возложили цветы к вечному огню, чтобы символически отметить свою победу на выборах и отдать дань памяти тем, кто отдал свои жизни за свободу Беларуси.
Потом по Белорусскому телевидению рассказывали, как пьяные фашистские молодчики глумились у вечного огня над памятью павших… Одно слово - агитпроп.
Первая ночь. Романтика.
Когда я 20 марта на машине объезжал достопримечательности Минска, по радио объявили предварительные итоги президентских выборов. После того, как сказали, что за Милинкевича проголосовало всего 6% избирателей, водитель не выдержал: «Ну тогда я все эти 6% знаю в лицо». Слово за слово выяснилось, что он - оппозиционер со стажем и 19-го был на «джинсовом» митинге. «Ну а сегодня пойдете?», - поинтересовался я. «А сегодня-то что, уже бесполезно», - опрометчиво предположил он, и как оказалось совершенно напрасно. Именно в этот день в центре диктаторской Беларуси началась быстротечная, но прекрасная Джинсовая революция, революция в сознании.
Начало самого митинга не предвещало ничего экстраординарного. Разве что сценарий его проведения стал больше походить на организацию выступлений на киевском Майдане: речи политиков и представителей творческой элиты чередовались с национально-революционными песнями. Милинкевич развлек собравшихся анекдотом: «Приходит Ермошина (председатель белорусского Центризберкома) после президентских выборов к Лукашенко и говорит: У меня две новости - хорошая и плохая, с какой начать? - Ну давай с хорошей. - Вы избраны президентом Беларуси. - А какая же тогда плохая? - За вас никто не проголосовал».
Все протекало довольно буднично, пока значительная часть молодых демонстрантов не села на корточки и не принялась скандировать «За-ста-ем-ся!» (остаемся). Тогда Милинкевич с трибуны призвал всех приносить на площадь теплые вещи, еду и кофе в термосах. Вскоре кто-то (как позднее выяснилось, это была минчанка Даша со своими эстонскими друзьями) стал устанавливать палатку прямо среди митингующих. Но не успели ее смонтировать, как на палатку набросились разъяренные «товарищи в штатском» и утащили ее с собой вместе со спальником. Но это только раззадорило манифестантов. Тут же сделали живое кольцо оцепления, внутри которого демонстранты могли спокойно разбивать палаточный городок.
После этого на трибуну поднялся активист Оранжевой революции с Украины, который произнес короткую, но пламенную речь. «Сейчас на этой площади мы установили три палатки. Я призываю всех минчан и белорусов приходить сюда с палатками и одеялами. Мы основываем палаточный городок и будем стоять здесь до победы! Да?» «Да-а-а-а-а!», - ответили тысячи голосов. «Кто ваш президент?» - «Ми-лин-ке-вич!».
Первые палатки
Вид палаток оппозиции в самом центре Минска буквально окрылил и вдохновил всех присутствующих. «Верим, можем, пе-ра-можем!» (победим), - уверенно разносилось над площадью. Казалось, что мы находимся в начале стихийного протеста, который неизбежно будет разрастаться и сметет архаичный режим Лукашенко. Но Батька, в отличие от Кучмы, не собирался отпускать на самотек революционную стихию. То, что оппозиционные митинги не разгонялись, лишь создавало видимость того, что Лука безукоснительно соблюдает право на свободу собраний и шествий и смотрит сквозь пальцы на открытый бунт своих подданных.
Чуть вдалеке от минского Майдана по всему периметру стоял спецназ и отлавливал всех, кто выходил с Октябрьской площади, или пытался туда пронести еду, вещи, палатки, или просто пройти на территорию, свободную от диктата Батьки.
Позднее мой сокамерник Самвел Сагателян (19-летний гражданин России армянского происхождения, который с 1993 года живет и учится в Беларуси) рассказывал как вышел с Майдана в 2 часа ночи погреться и попить чаю в работавшем недалеко штабе Белорусского народного фронта (БНФ). Но только стоило ему с товарищем удалится из вида митингующих, как их подозвал ОМОНовец. Первым делом он потребовал отключить мобильные телефоны. Потом затолкал в автобус, где уже находилось несколько их товарищей по несчастью. Самвела с другом сразу положили на пол лицом вниз. Часа через два оппозиционеры уже лежали на полу в три слоя. За малейшую попытку пошевелится, их нещадно били дубинками и ногами, несмотря на то, что у многих затекали конечности и они просили разрешения хотя бы сесть. Само собой в туалет их тоже не выводили. Так что нижнему слою ребят приходилось лежать в луже известного цвета и запаха.
Знакомого Самвела еще угораздило споткнуться по дороге к автобусу, что было расценено спецназовцами как попытка к бегству. Досталось ему по полной программе. Еще ОМОНовцы отвели душу на парне в оранжевой куртке, хоть цвет белорусской революции - синий, на оранжевый у них уже, видимо, выработалась аллергия в тяжелой форме. «Излишне» волосатым ребятам ножом делали прическу «под полубокс». После того, как в автобус штабелями уложили оппозиционеров, их повезли в СИЗО, что на улице Окрестина. При этом задержанных постоянно избивали, ходили по головам и крыли трехэтажным матом.
Ближе к ночи народу на Майдане заметно поубавилось. Образовалось два центра белорусского Майдана. Один - у колонок с генератором и «Колоколом свободы». Там несли вахту лидеры оппозиции Милинкевич с Козулиным и их ближайшее окружение. Второй - в палаточном городке. Каждый час Милинкевич подходил к палаткам, разговаривал со своими замерзающими сторонниками, подбадривал их. В один из таких заходов он вышел прямо на нашу оборонский десант. Мы в это время распевали гимн Оранжевой революции «Разом нас богато!» и что есть сил прыгали в такт песни, пытаясь согреться. «О, правильно делаете, ребята», - одобрил наши действия народный президент, - «надо прыгать», - и сам стал подпрыгивать в нашем тесном кружке.
Потом он пошел дальше, а я сказал: «Ну вот, теперь в Москве будем рассказывать, что прыгали вместе с Милинкевичем». В ту ночь оппозиция была как никогда близка к народу.
У меня, как у человека, прошедшего Оранжевую революцию, постоянно возникало впечатление дежа вю. В том числе и под воздействием песен с украинского Майдана, многие из которых были переведены на белорусский и были слегка адаптированы под местную действительность. В гимне оранжевой революции «Разом нас богато», мы пели «Милинкевич - так!» и «Мы - Беларуси доньки и сыны».
После 11-ти вечера музыку из колонок отключили. Милиционеры напомнили организаторам митинга, что для громкой музыки существует «час икс». С трибуны сказали: «Мы, в отличие от Лукашенко, соблюдаем законы Беларуси». После этого жители палаточного городка стали петь под гитару. Как ни странно, пели в основном репертуар российских исполнителей: Цоя, Шевчука, Кинчева и др. Один гитарист от усердия порвал аж три струны на своем инструменте. Все как в походе, только вот костра не было. Вместо него в центре «поляны», окруженной несколькими палатками, горели свечи перед большой иконой. Периодически в мегафон читали молитву, которую многие повторяли.
Но большинство все же занималось более прозаическими вещами. Для согрева устроили международные соревнования: забег с национальными флагами вокруг оцепления Майдана. Первым с российским стягом бежал активист «Обороны». Мы из оцепления кричали ему: «Россия, поднажми!».
Если уж говорить о демократическом интернационале, представленном на белорусском Майдане, то надо сказать, что со своими флагами пришли и несколько украинцев, грузин, поляков. Были флаги Литвы, Эстонии, Норвегии, Армении, Азербайджана. Многие «иноземцы» приходили без флагов, но со своей поддержкой, солидарностью, со своим открытым сердцем и душевным теплом. И, как ни странно, это тепло согревало нас в далеко не весенние -13°С, придавало сил и мужества.
Почти каждый час сообщали о продвижении в нашу сторону военной автоколонны. Перед нашим участком оцепления телевизионщики выставили 4 видеокамеры в ожидании эффектной картинки. Решающего штурма ждали в 3 часа ночи (кстати, в день зачистки Октябрьской площади спецназ приехал ровно в 3). Все мужчины встали в оцепление. Нам сказали, что самое главное - выдержать психологическое давление ОМОНа. «Они встанут в ряд, постучат дубинками по щитам, попугают и уйдут», - заверяли нас, - главное выстоять.
И мы выстояли. Выстояли, несмотря на проникающий холод (никто ведь не рассчитывал оставаться на ночь, и все были одеты весьма по-весеннему). Несмотря на минимум еды и питья. Несмотря на сон, который валил с ног. Несмотря на страх перед неминуемым арестом, исключением из ВУЗа, увольнением с работы. Несмотря на вполне вероятную угрозу здоровью и жизни.
И, вот, наконец, мы встретили долгожданный рассвет. Над Майданом взошло солнце свободы, которое мы приветствовали скандированием «Ра-нок!» (утро). Те, кто провел эту, наверное, самую тревожную, но и одновременно может самую романтическую ночь в своей жизни, не забудут ее никогда, уверен, что еще и внукам будут рассказывать.
Но на этом наши испытания не закончились. С рассветом на Октябрьскую площадь двинулась уборочная техника. Тракторы и бульдозеры стали затягивать круги у палаточного городка. В кабинах тракторов, видимо для уверенности, нередко сидели по двое «чистильщиков». Приблизившись вплотную к оцеплению Майдана, спецтехника описала еще несколько кругов, и, убедившись в том, что демонстранты не собираются сдавать своих позиций, обдала их клубами пыли и удалилась. Уборку мы провели своими силами. Все ночи противостояния, на Майдане была образцовая чистота. Попытка «уборочного» штурма провалилась.
С речью выступил Милинкевич, который поблагодарил всех за стойкость и мужество, призвал всех стоять то победы, до назначения даты новых президентских выборов без участия Лукашенко. Майдан на это ответил одобрительным гулом и выкриками «Ми-лин-ке-вич!» и «За-ста-ем-ся!». К слову сказать, Козулин тоже иногда заходил в палаточный городок, но при этом общался он в основном с журналистами, а не с его обитателями.
Итак, белорусский Майдан, которого так ждал весь цивилизованный мир, и которого так боялся Лукашенко - состоялся! Белорусы начали подниматься с колен!
Весь мир узнал, что в Беларуси есть свободные люди, готовые пожертвовать собой ради освобождения своих сограждан. Миф о тотальной покорности белорусов и о невозможности сколь - либо существенного протеста в стране Лукашенко, растаял на наших глазах вместе с ночной мглой.
Начал ходить автобус №100, который останавливался как раз напротив палаточного городка. Каждый автобус встречали криками «Сот-ка!», «Сот-ка!» и «До-лу-чай-тесь!» (присоединяйтесь). С каждой остановкой автобуса, когда из него начинали выходить люди, ближайший к остановке участок оцепления приседал так, чтобы были видны палатки. При этом все скандировали «До-лу-чай-тесь!». Кто-то следовал этому призыву, кто-то равнодушно проходил мимо. Вскоре наша оборонская группа на «сотке» поехала отсыпаться, чтобы набраться сил для следующей бессонной ночи.
Вторая ночь. Организация.
Вечером в палаточный городок пришли послы западных стран, как бы подчеркивая, что именно Майдан является частью цивилизованного мира в пока еще диктаторской Беларуси.
Вечерний митинг принес неожиданный раскол в рядах оппозиции. Козулин появился в палаточном городке около 7 вечера. Он заявил журналистам, что есть несколько вариантов развития ситуации. Единую тактику оппозиции он обещал выработать вместе с Милинкевичем. Два вождя Джинсовой революции стали вести переговоры прямо у колонки, откуда громко играла музыка. Видимо для того, чтобы ни журналисты, ни спецслужбы не смогли услышать их разговор. Минут через 15, выступая на митинге, Козулин призвал всех собравшихся на Майдане разойтись, так как по его «абсолютно достоверным данным», палаточный городок в эту ночь будет сметен спецназом. Возможны жертвы. Все собравшиеся ответили на это дружным скандированием: «Гань-ба!» (позор) и «За-ста-ем-ся!». Рейтинг Козулина среди обитателей палаточного городка рухнул буквально на глазах.
После него выступил Милинкевич, заявивший, что на площади необходимо оставаться до полного выполнения своих требований, то есть до назначения даты новых президентских выборов с новым составом Центризберкома и без участия Лукашенко, а также освобождения всех белорусских политзаключенных. Сам лидер объединенной оппозиции обещал остаться на Майдане. Народ приободрился и начал скандировать: «Ми-лин-ке-вич!». Затем слово взяла женщина, один из организаторов палаточного городка и пристыдила Козулина за то, что тот постоянно запугивает манифестантов разгоном. «То же самое вы говорили вчера, но ничего не произошло!», - заявила она. Козулин был с позором изгнан из палаточного городка и больше там не появлялся.
На митинге мы вычислили КГБшника, который стоял на парапете подземного перехода и вел оперативную съемку. Долго решали, как от него избавится, в итоге просто завесили ему камеру российским флагом. Никаких жалоб или выкриков типа: «Не мешайте мне работать!», от него, почему-то, не поступало.
На второй день в палаточном городке появилось больше самоорганизации. За каждый участок внутреннего и наружного оцеплений, стали отвечать «командиры квадратов». Комиссаром, неформальным лидером и всеобщей любимицей, стала Кристина, двоюродная сестра покойного Дмитрия Завадского. По известным причинам у нее, помимо идеологических, были и личные счеты с Лукашенко и его режимом.
Были четко распределены обязанности. Парни стоят в оцеплении и отвечают за безопасность лагеря, девушки - за их снабжение едой, питьем и теплой одеждой. Кухня работала как конвейер. Еды принесли столько, что с трибуны просили минчан не приносить больше ничего съестного, пока не съели то, что есть. На следующий день появился даже мангал с шампурами, и девушки могли готовить горячий чай самостоятельно, поставив на шампуры чайник. Две палатки были отведены под спальники и теплые вещи. В интернете постоянно обновлялись списки того, что надо и что не надо приносить в палаточный городок. Точно так же, как и во время Оранжевой революции в Украине.
Вообще, сходство двух Майданов (Киевского и Минского) - было практически 100-процентным. Только масштаб белорусского Майдана равнялся 1:5, ведь население Украины около 50-ти миллионов, а Беларуси - 10 миллионов жителей. Плюс к этому, надо сделать поправку на тотальную блокаду Минского Майдана. Причем еще на подступах к самой Беларуси: с поездов ссаживали всех подозрительных грузин и украинцев. Тотальный контроль был и на границе с Польшей. В аэропорту тоже особо не церемонились, разворачивая обратно всех подозрительных туристов. Не будь всего этого, сравнение масштабности Минского и Киевского Майданов были бы вполне сопоставимы.
И, несмотря на все эти контрреволюционные меры, Остров свободы продолжал жить и развиваться. Надежда Лукашенко на то, что люди на Октябрьской площади померзнут и разойдутся - не оправдалась. Белорусы не хотели терять надежду на обретение долгожданной свободы и не желали терять быть может последний шанс стать цивилизованной страной.
Во вторую ночь в палаточном городке появились даже свои МS (аниматоры) - ведущие вечерней программы. По классической схеме, ими были парень и девушка, лет 25-ти. Работали они профессионально, только вот парень практически не знал белорусского, что явно раздражало большую часть обитателей Майдана. Когда ближе к утру хотели поблагодарить журналистов, за то, что они стойко перенесли все тяготы майданной жизни, ведущий закричал в микрофон: «Спа-си-бо!». На это революционеры ответили дружным скандированием белорусского аналога этого слова «Дя-куй!».
Вообще, возвращение к национальным истокам и родной речи, еще один показатель, роднящий белорусский и украинский Майданы. Как белорусам, так и украинцам, очевидно, надоело быть «недорусскими». Они давно созрели для того, чтобы заявить о себе, как о полноценных нациях, со своим языком и культурой. На Майданах преимущественно говорили и пели на родном языке. С этого начиналась и «поющая» революция в перестроечной Эстонии и практически все национально-освободительные революции. «Во мне проснулся белорус», - сказал мой сосед по оцеплению, в ответ на мой вопрос, почему он, по его же словам, в последние дни перешел в общении с русского языка на белорусский…
Утром, наслушавшись рассказов об охоте ОМОНовцев за расходящимися с Майдана бунтарями, мы решили продвигаться к ближайшему метро в группе единомышленников. По пути к метро остановились у гигантского телеэкрана, посмотреть, как нас представляет белорусский агитпроп. Там как раз показывали выпуск новостей БТ. Пошел сюжет про жизнь палаточного городка. Зловещий голос ведущего комментировал «страшные кадры», демонстрирующие продажность и морально-нравственную деградацию «отморозков» с Майдана. Показывали горы пустых бутылок, естественно из-под алкогольных напитков, которые якобы были изъяты у «молодчиков», посмевших поднять свой голос против Батьки. «Отделение милиции стало похоже на отделение вино-водочного завода», - вещал комментатор. В качестве подтверждения показали американского журналиста, у которого за спиной был рюкзак с… палаткой. Показали кадры оперативной видеосъемки, на которых один мужчина, в стороне от палаточного лагеря, передавал другому деньги. Голос ведущего пояснял: «Каждому, пришедшему на Октябрьскую площадь, выплачивалось по 20 тысяч белорусских рублей» (около $10). Весь сюжет прошел под такой гомерический хохот подтянувшихся манифестантов, что нас, наверное, было слышно в президентской резиденции, находящейся напротив Майдана.
Группой человек в 20, в приподнятом настроении, мы двинулись к метро «Октябрьская». Рядом с нами было два входа в метро. При этом по напряженным переговорам по рациям людей в штатском было понятно, что они собирают силы для глобального «хапуна». Когда мы уже спускались в метро, за нами по лестнице погналась группа спецназовцев. Уже у самих турникетов они настигли нас и стали хватать в каждую руку по оппозиционеру. Меня остановил «подземный» метрополитеновский милиционер, когда я уже прошел через турникет. Посмотрел мой паспорт и говорит: «А где регистрация? Пройдемте за мной». Он завел меня в участок и со словами: «Еще один россиянин», передал мой паспорт начальнику отделения.
Рядом со мной шмонали по полной программе белорусов. Я уже мысленно попрощался со своей революционной экипировкой. Особенно жалко было терять свой легендарный флаг и все свои фотографии, которые я отснял в Беларуси. Они были у меня с собой на диске, на который я их сбросил со всех флэшек по пути на Майдан. Морально приготовился к принудительному отдыху суток эдак на 15. Тут мне на мобильный позвонил Олег, который проинструктировал меня, что милиционерам надо говорить, что я просто шел в «Макдональдс». «А как же атрибутика?», - спросил я. «А ты что с атрибутикой? Ну, тогда плохо дело!», - «подбодрил» меня Олег.
Но, то ли начальнику отделения было лень со мной возиться, то ли он тайно сочувствовал оппозиции, но он не только не стал заводить на меня дело, но и даже не приказал меня обыскать. Он «всего лишь» отобрал у меня паспорт и сказал, что мне его вернут после уплаты штрафа за нарушение правил регистрации. Хотя он и видел мои железнодорожные билеты, подтверждающие что никаких правил регистрации я не нарушал. Но надо же было ему меня хоть как-то наказать. Кстати, когда я на следующий день пришел за квитанцией на штраф, офицер милиции, посмотрев все те же билеты, сказал, что для граждан РФ регистрация нужна только после 60-ти дней пребывания в РБ. После этого он просто вернул мне паспорт. Я, можно сказать, буквально вышел сухим из воды.
Как выяснилось чуть позднее, всех кого забрали вместе со мной, отпустили в то же утро. В тот день нам крупно повезло. Ведь сотни людей, которые были в такой же ситуации, уже сидели за решеткой…
Много моих фото тут: https://public.fotki.com/Ed-Glezin/oborona/2006031924/
Документальный фильм Юрия Хощеватского о "Джинсовой революции"
https://www.youtube.com/watch?v=GlKfWl_6Q8Y
Надежда цвета «джинс»
"Как стена Берлинская пала!
Потому, что не могла не пасть,
и полезли девушки и парни
на стену, как джинсовая власть."
Евгений Евтушенко
из стихотворения "Берлинская стена" 1989 г.
С чего начинается любая революция? Не с захвата телеграфа, мостов и почты. Она начинается с надежды на перемены, которые большинство народа связывает с политической силой, альтернативной существующему режиму. И, вполне понятно, что чем свирепее режим, тем сильнее желание у прогрессивной части населения от него избавиться. Но, с другой стороны, при таком строе и гораздо труднее пробудить в обществе стремление к реальному сопротивлению. В Украине поднять народ на восстание было гораздо легче, чем сделать тоже самое, допустим, в Северной Корее.
Лукашенковский режим держится на страхе и насилии. Но то, что произошло в Беларуси во второй половине марта, выбило, по крайней мере, одну из этих опор. И понятно, что на одном костыле он долго не простоит. Белорусский народ наконец-то преодолел страх, воспрял духом и поверил в свои силы.
Брестская крепость оппозиции
В составе десанта из 12 активистов молодежного движения «Оборона» я 18 марта «вторгся» на территорию Беларуси в качестве журналиста-наблюдателя, за день до судьбоносных президентских выборов. Нас вместе с «коллегой» Ольгой распределили в город-герой Брест, где мы в полной мере могли ощутить себя подпольщиками-партизанами. Несмотря на наличие официальных удостоверений и командировочных путевок газеты «Правое дело», все наши передвижения по городу были строго засекречены. Мы поселились на конспиративной квартире. Общаться с кем-либо на большом расстоянии старались с помощью SMS-ок. Постоянно выявляли за собой гэбэшный «хвост». Меняли машины. В одно из своих посещений оппозиционного штаба обнаружили «наружку» (наружное наблюдение) и тут же разошлись из него в разные стороны.
Такие меры предосторожности могут показаться чрезмерными только из спокойных европейских столиц. Для тех, кто хоть немного знаком с реалиями белорусской «стабильности и благоденствия», в этом нет ничего удивительного.
Когда мы находились в штабе оппозиции, туда приходили наблюдатели с досрочного голосования. Рассказывали много интересного. Например то, что, несмотря на активные протесты оппозиционеров, члены участковых избирательных комиссий, уносили с собой на обед урны с бюллетенями (18 марта УИК работали с 2-часовым перерывом). Подальше от любопытных глаз «посторонних». Учитывая то, что после закрытия участков бюллетени всю ночь оставались «без присмотра», нет ничего удивительного в том, что при подсчете «предварительных» избирательных листов, поддержка Лукашенко зашкаливала за 90%. А ведь на предварительное голосование в добровольно-принудительном порядке удалось согнать без малого 30 % избирателей.
Еще одна занятная специфика «демократии по-белорусски»: на официальных предвыборных плакатах кандидаты в президенты располагались не в алфавитном порядке, как во всех «якобы цивилизованных странах», а по старшинству (или по степени благонадежности). На первом месте (а не на третьем - как по алфавиту) красовался портрет вечного президента - Батьки. За ним шли все остальные претенденты, и, естественно, на последнем месте главный «смутьян» - Милинкевич.
Про Белорусское телевидение (БТ) отдельный разговор. Смотришь его и чувствуешь себя по уши в брежневском «совке». Основных идеологических посылов, внушаемых телезрителям два: «мы в кольце коварных врагов», и «мы живем лучше всех». Сплошной антиамериканизм и прославление знатных деяний великого Батьки.
Перед выборами шел занятный телемарафон с приглашением экспертов и со звонками телезрителей. Один из ведущих, озвучивавших мнения белорусов, вдруг заявил: «К нам поступает масса звонков с прямо противоположными суждениями». «Неужели какую-нибудь крамолу озвучат», - опрометчиво подумал я. Между тем диктор продолжал: «Вот к нам дозвонился телезритель из Витебска, который был свидетелем оранжевого шабаша в Киеве. Он говорит, что там просто кошмар что творилось, даже детей специально на Майдан выводили. Неужели у нас такое возможно?». Далее следовал комментарий специалиста, заверявшего, что ничего такого в Беларуси быть не может, потому что не может быть никогда. Потом озвучили мнение жителя Латвии, который уверял, что во всей Прибалтике «просто плачут от зависти», глядя на процветание Беларуси. Затем показали интервью с западными наблюдателями, которые все как один заверяли, что о проведении таких честных и демократичных выборов в их странах им приходится только мечтать.
Перед официальным днем очередного переизбрания Лукашенко президентом, в Беларуси резко ухудшилась криминальная обстановка. И что самое интересное - именно в рядах оппозиции. Судя по официальным милицейским сводкам, сторонники Милинкевича и Козулина так и норовили повсюду материться, неправильно парковаться или развязывать драки в нетрезвом виде.
Накануне выборов, «джинсовые» хулиганы стали самыми желанными гостями в белорусских СИЗО. Для милиционеров вообще слова оппозиционер и хулиган стали синонимами. Только в славном городе Бресте 90% сотрудников предвыборного штаба Милинкевича было посажено за мелкое хулиганство. Не многим лучше была ситуация и в других регионах Беларуси. Ну чем не равные условия предвыборной борьбы?
Непосредственно перед нашей встречей с главой городского штаба объединенной демократической оппозиции, его также арестовали за нецензурную брань на четверо суток. Ну никакой культуры речи у «хваленых» просветителей Беларуси!
Российских же «десантников» радушный прием сотрудников МВД и КГБ ждал уже по прибытии на железнодорожный вокзал. Только вот вместо цветов, у них в руках был список с занятным названием: «Подозреваются в терроризме и участии в “Обороне”». То есть в глазах отважных белорусских спецслужб движение «Оборона» выросла аж до террористической организации. Список нежелательных персон, судя по всему, был составлен не без помощи нашего родного ФСБ. Теперь понятно, почему басаевцы с такой легкостью захватывают то «Норд-Ост», то бесланскую школу: ФСБ занято выявлением террористов в рядах российской оппозиции.
В Гомеле по такому списку тут же депортировали четырех активистов «Обороны». Правда они сошли с поезда «Гомель - Москва» на полдороги и тайно добрались до Минска. 19 марта все они были на оппозиционном митинге, что тоже требовало определенного мужества, ведь в случае их повторного задержания им грозил нешуточный срок отсидки. Два других оборонца едва избежали участи своих товарищей. Их арестовали в Гродно, но вскоре отпустили. Нас с Ольгой от подобной участи, видимо, спасло слишком раннее прибытие. Наш поезд приехал в Брест в 5.30 утра. Милиционеры, наверное, предпочли не прерывать свой крепкий сон на отлавливание «опасных» туристов.
Так что наши единомышленники в Бресте настоятельно рекомендовали нам нигде не показывать свои журналистские удостоверения, по которым так успешно выявлялись «враги народа». В день выборов мы должны были проникать на избирательные участки под «крышей» единственного оставшегося на свободе в этом городе доверенного лица Милинкевича. Только в составе его свиты мы могли беспрепятственно составить хоть какое-то представление о ходе голосования.
Но 19 марта нам сообщили, что место в штабной машине хватило только для самого доверенного лица и для представителей миссии ОБСЕ. Ну а для нас - увы. Одна машина у оппозиции осталась ко дню выборов, да и та - не резиновая.
Сидеть без дела мы с Ольгой не собирались и решили поехать в Минск, где планировалось провести митинг оппозиции. Когда проходили к поезду на посадку, сразу бросилась в глаза трогательная «забота» белорусских властей о безопасности пассажиров: у каждого вагона рядом с проводником стоял бдительный милиционер, призванный отфильтровывать «джинсовых». Своеобразный контрреволюционный фейс-контроль. Мы сделали благонадежное выражение лица и беспрепятственно проникли в свой вагон. В пути мимо нас то и дело проходили наряды милиции в поисках оппозиционной добычи.
В каждом соседе нам мерещился агент КГБ. Через несколько минут разговора с попутчиками, Ольга не выдержала нервного напряжения. Чтобы отвести от себя всякие подозрения в недостаточно верноподданнических чувствах, она стала на весь вагон расхваливать Лукашенко. «А мне у вас нравится! Стабильность! Высокий уровень жизни! Зарплату вовремя платят! Никаких терактов! Не то что у нас: на улицу выходишь как в открытый космос: не знаешь - вернешься или нет. И президент у вас хороший, нам бы такого!». Все соседи плацкартного вагона смотрели на восторженную лукашистку, говоря словами Александра Галича «как на рвотное». Я, чтобы не рассмеяться, заполз на верхнюю полку и тихо содрогался там в смеховых конвульсиях.
Наши попутчики, напротив, довольно скептически отзывались по поводу царящего в Беларуси благоденствия. Рассказывали «провокационные» анекдоты и байки про Луку. Женщина напротив нас, после глубокого вздоха сказала, что на их «самых демократичных выборах» все заранее предопределено, а мужчина бизнесмен заявил о своем твердом намерении переехать в Польшу, в случае переизбрания Батьки на третий срок. В общем, какие-то неправильные соседи нам попались.
Минск нас встретил вокзалом, опять-таки просто кишащим милиционерами и циклопического вида спецназовцами. Словом, не совсем спокойная обстановка царила вокруг нас в тот знаменательный день.
Майдан он и в Минске Майдан
19 марта. Прорыв.
К митингу оппозиции власти подготовились основательно. Запугивали и взрывами на площади и приравниванием несанкционированных демонстрантов к террористам, с применением к ним самых суровых мер наказания, вплоть до расстрела. Ничего не помогло. Несмотря на все страшилки, народ буквально валом валил на заготовленное режимом «лобное место».
Подъехав к Октябрьской площадь на машине, мы еще долго искали место для парковки - повсюду развесили знаки «Остановка запрещена», предварительно зачистив все близлежащие дороги от какого-либо автотранспорта. Все окрестности были запружены милицейской и военной спецтехникой (включая и те злополучные черные бронированные МАЗы, на которых нас 24 марта везли с Майдана в СИЗО).
Зайдя на единственный в Беларуси Остров свободы, быстро находим своих, держащих в руках флаг «Обороны». Приветствия, объятия, радость бьет через край. Я достал свой легендарный российский стяг, побывавший на украинском Майдане и в Баку, во время попытки проведения там своей Оранжевой революции осенью 2005 года. Через мгновение мой героический флаг развивался над минским Майданом, накрепко прикрепленный к древку джинсовыми ленточками.
Завидев российский триколор, к нам подходило много наших земляков и белорусов, которые тепло благодарили за поддержку и солидарность. Мы в ответ благодарили их за то, что они наконец-то проснулись после долгой спячки, и приглашали их к нам в Москву через два года, помогать нам отстаивать наше право на достойное и свободное существование. Ведь развитие демократического интернационала способствует формированию гражданского общества на постсоветском пространстве. И именно оно (гражданское общество) способно эффективно контролировать действия власти.
Справедливости ради необходимо отметить, что оборонцы не были единственными представителями демократической России на этом митинге. Над площадью развивались также флаги партии «Яблока» и движения «Мы». С трибуны митинга выступил лидер СПС Никита Белых, а на следующий день - Владимир Рыжков. Разница только в том, что все они очень быстро разъехались, а активисты «Обороны» - остались…
Наша группа из 8-ми человек с оборонским флагом выстроилась вдоль проспекта Незалежности, который проходил вдоль Октябрьской площади.
По другую сторону дороги тоже встала живая стена. По проспекту ревущей рекой протекал поток машин, приветствуя демонстрантов гудками. Часто в рефрен главного лозунга оппозиции: «Жы-ве Бе-ла-русь!» (жЫве - это по-белорусски). В ответ раздавались одобрительные крики митингующих.
Вопреки всем самым смелым ожиданиям, вся огромная Октябрьская площадь оказалась заполнена народом. И это вдохновляло на активные действия. Выступивший на митинге Милинкевич призвал всех «остаться на площади до объявления официальных итогов выборов и вместе посмеяться». Предложение народного президента было встречено радостным гулом. Собственно это и была уже успешно опробованная в ходе ряда «бархатных» революций тактика: сторонники оппозиции собираются на одной из главных столичных площадей и не расходятся до выполнения своих требований. Именно этот принципиальный шаг способен превратить обычный митинг в народную бескровную революцию.
Но в тот день все закончилось лишь шествием к площади Победы, где лидеры оппозиции возложили цветы к вечному огню, чтобы символически отметить свою победу на выборах и отдать дань памяти тем, кто отдал свои жизни за свободу Беларуси.
Потом по Белорусскому телевидению рассказывали, как пьяные фашистские молодчики глумились у вечного огня над памятью павших… Одно слово - агитпроп.
Первая ночь. Романтика.
Когда я 20 марта на машине объезжал достопримечательности Минска, по радио объявили предварительные итоги президентских выборов. После того, как сказали, что за Милинкевича проголосовало всего 6% избирателей, водитель не выдержал: «Ну тогда я все эти 6% знаю в лицо». Слово за слово выяснилось, что он - оппозиционер со стажем и 19-го был на «джинсовом» митинге. «Ну а сегодня пойдете?», - поинтересовался я. «А сегодня-то что, уже бесполезно», - опрометчиво предположил он, и как оказалось совершенно напрасно. Именно в этот день в центре диктаторской Беларуси началась быстротечная, но прекрасная Джинсовая революция, революция в сознании.
Начало самого митинга не предвещало ничего экстраординарного. Разве что сценарий его проведения стал больше походить на организацию выступлений на киевском Майдане: речи политиков и представителей творческой элиты чередовались с национально-революционными песнями. Милинкевич развлек собравшихся анекдотом: «Приходит Ермошина (председатель белорусского Центризберкома) после президентских выборов к Лукашенко и говорит: У меня две новости - хорошая и плохая, с какой начать? - Ну давай с хорошей. - Вы избраны президентом Беларуси. - А какая же тогда плохая? - За вас никто не проголосовал».
Все протекало довольно буднично, пока значительная часть молодых демонстрантов не села на корточки и не принялась скандировать «За-ста-ем-ся!» (остаемся). Тогда Милинкевич с трибуны призвал всех приносить на площадь теплые вещи, еду и кофе в термосах. Вскоре кто-то (как позднее выяснилось, это была минчанка Даша со своими эстонскими друзьями) стал устанавливать палатку прямо среди митингующих. Но не успели ее смонтировать, как на палатку набросились разъяренные «товарищи в штатском» и утащили ее с собой вместе со спальником. Но это только раззадорило манифестантов. Тут же сделали живое кольцо оцепления, внутри которого демонстранты могли спокойно разбивать палаточный городок.
После этого на трибуну поднялся активист Оранжевой революции с Украины, который произнес короткую, но пламенную речь. «Сейчас на этой площади мы установили три палатки. Я призываю всех минчан и белорусов приходить сюда с палатками и одеялами. Мы основываем палаточный городок и будем стоять здесь до победы! Да?» «Да-а-а-а-а!», - ответили тысячи голосов. «Кто ваш президент?» - «Ми-лин-ке-вич!».
Первые палатки
Вид палаток оппозиции в самом центре Минска буквально окрылил и вдохновил всех присутствующих. «Верим, можем, пе-ра-можем!» (победим), - уверенно разносилось над площадью. Казалось, что мы находимся в начале стихийного протеста, который неизбежно будет разрастаться и сметет архаичный режим Лукашенко. Но Батька, в отличие от Кучмы, не собирался отпускать на самотек революционную стихию. То, что оппозиционные митинги не разгонялись, лишь создавало видимость того, что Лука безукоснительно соблюдает право на свободу собраний и шествий и смотрит сквозь пальцы на открытый бунт своих подданных.
Чуть вдалеке от минского Майдана по всему периметру стоял спецназ и отлавливал всех, кто выходил с Октябрьской площади, или пытался туда пронести еду, вещи, палатки, или просто пройти на территорию, свободную от диктата Батьки.
Позднее мой сокамерник Самвел Сагателян (19-летний гражданин России армянского происхождения, который с 1993 года живет и учится в Беларуси) рассказывал как вышел с Майдана в 2 часа ночи погреться и попить чаю в работавшем недалеко штабе Белорусского народного фронта (БНФ). Но только стоило ему с товарищем удалится из вида митингующих, как их подозвал ОМОНовец. Первым делом он потребовал отключить мобильные телефоны. Потом затолкал в автобус, где уже находилось несколько их товарищей по несчастью. Самвела с другом сразу положили на пол лицом вниз. Часа через два оппозиционеры уже лежали на полу в три слоя. За малейшую попытку пошевелится, их нещадно били дубинками и ногами, несмотря на то, что у многих затекали конечности и они просили разрешения хотя бы сесть. Само собой в туалет их тоже не выводили. Так что нижнему слою ребят приходилось лежать в луже известного цвета и запаха.
Знакомого Самвела еще угораздило споткнуться по дороге к автобусу, что было расценено спецназовцами как попытка к бегству. Досталось ему по полной программе. Еще ОМОНовцы отвели душу на парне в оранжевой куртке, хоть цвет белорусской революции - синий, на оранжевый у них уже, видимо, выработалась аллергия в тяжелой форме. «Излишне» волосатым ребятам ножом делали прическу «под полубокс». После того, как в автобус штабелями уложили оппозиционеров, их повезли в СИЗО, что на улице Окрестина. При этом задержанных постоянно избивали, ходили по головам и крыли трехэтажным матом.
Ближе к ночи народу на Майдане заметно поубавилось. Образовалось два центра белорусского Майдана. Один - у колонок с генератором и «Колоколом свободы». Там несли вахту лидеры оппозиции Милинкевич с Козулиным и их ближайшее окружение. Второй - в палаточном городке. Каждый час Милинкевич подходил к палаткам, разговаривал со своими замерзающими сторонниками, подбадривал их. В один из таких заходов он вышел прямо на нашу оборонский десант. Мы в это время распевали гимн Оранжевой революции «Разом нас богато!» и что есть сил прыгали в такт песни, пытаясь согреться. «О, правильно делаете, ребята», - одобрил наши действия народный президент, - «надо прыгать», - и сам стал подпрыгивать в нашем тесном кружке.
Потом он пошел дальше, а я сказал: «Ну вот, теперь в Москве будем рассказывать, что прыгали вместе с Милинкевичем». В ту ночь оппозиция была как никогда близка к народу.
У меня, как у человека, прошедшего Оранжевую революцию, постоянно возникало впечатление дежа вю. В том числе и под воздействием песен с украинского Майдана, многие из которых были переведены на белорусский и были слегка адаптированы под местную действительность. В гимне оранжевой революции «Разом нас богато», мы пели «Милинкевич - так!» и «Мы - Беларуси доньки и сыны».
После 11-ти вечера музыку из колонок отключили. Милиционеры напомнили организаторам митинга, что для громкой музыки существует «час икс». С трибуны сказали: «Мы, в отличие от Лукашенко, соблюдаем законы Беларуси». После этого жители палаточного городка стали петь под гитару. Как ни странно, пели в основном репертуар российских исполнителей: Цоя, Шевчука, Кинчева и др. Один гитарист от усердия порвал аж три струны на своем инструменте. Все как в походе, только вот костра не было. Вместо него в центре «поляны», окруженной несколькими палатками, горели свечи перед большой иконой. Периодически в мегафон читали молитву, которую многие повторяли.
Но большинство все же занималось более прозаическими вещами. Для согрева устроили международные соревнования: забег с национальными флагами вокруг оцепления Майдана. Первым с российским стягом бежал активист «Обороны». Мы из оцепления кричали ему: «Россия, поднажми!».
Если уж говорить о демократическом интернационале, представленном на белорусском Майдане, то надо сказать, что со своими флагами пришли и несколько украинцев, грузин, поляков. Были флаги Литвы, Эстонии, Норвегии, Армении, Азербайджана. Многие «иноземцы» приходили без флагов, но со своей поддержкой, солидарностью, со своим открытым сердцем и душевным теплом. И, как ни странно, это тепло согревало нас в далеко не весенние -13°С, придавало сил и мужества.
Почти каждый час сообщали о продвижении в нашу сторону военной автоколонны. Перед нашим участком оцепления телевизионщики выставили 4 видеокамеры в ожидании эффектной картинки. Решающего штурма ждали в 3 часа ночи (кстати, в день зачистки Октябрьской площади спецназ приехал ровно в 3). Все мужчины встали в оцепление. Нам сказали, что самое главное - выдержать психологическое давление ОМОНа. «Они встанут в ряд, постучат дубинками по щитам, попугают и уйдут», - заверяли нас, - главное выстоять.
И мы выстояли. Выстояли, несмотря на проникающий холод (никто ведь не рассчитывал оставаться на ночь, и все были одеты весьма по-весеннему). Несмотря на минимум еды и питья. Несмотря на сон, который валил с ног. Несмотря на страх перед неминуемым арестом, исключением из ВУЗа, увольнением с работы. Несмотря на вполне вероятную угрозу здоровью и жизни.
И, вот, наконец, мы встретили долгожданный рассвет. Над Майданом взошло солнце свободы, которое мы приветствовали скандированием «Ра-нок!» (утро). Те, кто провел эту, наверное, самую тревожную, но и одновременно может самую романтическую ночь в своей жизни, не забудут ее никогда, уверен, что еще и внукам будут рассказывать.
Но на этом наши испытания не закончились. С рассветом на Октябрьскую площадь двинулась уборочная техника. Тракторы и бульдозеры стали затягивать круги у палаточного городка. В кабинах тракторов, видимо для уверенности, нередко сидели по двое «чистильщиков». Приблизившись вплотную к оцеплению Майдана, спецтехника описала еще несколько кругов, и, убедившись в том, что демонстранты не собираются сдавать своих позиций, обдала их клубами пыли и удалилась. Уборку мы провели своими силами. Все ночи противостояния, на Майдане была образцовая чистота. Попытка «уборочного» штурма провалилась.
С речью выступил Милинкевич, который поблагодарил всех за стойкость и мужество, призвал всех стоять то победы, до назначения даты новых президентских выборов без участия Лукашенко. Майдан на это ответил одобрительным гулом и выкриками «Ми-лин-ке-вич!» и «За-ста-ем-ся!». К слову сказать, Козулин тоже иногда заходил в палаточный городок, но при этом общался он в основном с журналистами, а не с его обитателями.
Итак, белорусский Майдан, которого так ждал весь цивилизованный мир, и которого так боялся Лукашенко - состоялся! Белорусы начали подниматься с колен!
Весь мир узнал, что в Беларуси есть свободные люди, готовые пожертвовать собой ради освобождения своих сограждан. Миф о тотальной покорности белорусов и о невозможности сколь - либо существенного протеста в стране Лукашенко, растаял на наших глазах вместе с ночной мглой.
Начал ходить автобус №100, который останавливался как раз напротив палаточного городка. Каждый автобус встречали криками «Сот-ка!», «Сот-ка!» и «До-лу-чай-тесь!» (присоединяйтесь). С каждой остановкой автобуса, когда из него начинали выходить люди, ближайший к остановке участок оцепления приседал так, чтобы были видны палатки. При этом все скандировали «До-лу-чай-тесь!». Кто-то следовал этому призыву, кто-то равнодушно проходил мимо. Вскоре наша оборонская группа на «сотке» поехала отсыпаться, чтобы набраться сил для следующей бессонной ночи.
Вторая ночь. Организация.
Вечером в палаточный городок пришли послы западных стран, как бы подчеркивая, что именно Майдан является частью цивилизованного мира в пока еще диктаторской Беларуси.
Вечерний митинг принес неожиданный раскол в рядах оппозиции. Козулин появился в палаточном городке около 7 вечера. Он заявил журналистам, что есть несколько вариантов развития ситуации. Единую тактику оппозиции он обещал выработать вместе с Милинкевичем. Два вождя Джинсовой революции стали вести переговоры прямо у колонки, откуда громко играла музыка. Видимо для того, чтобы ни журналисты, ни спецслужбы не смогли услышать их разговор. Минут через 15, выступая на митинге, Козулин призвал всех собравшихся на Майдане разойтись, так как по его «абсолютно достоверным данным», палаточный городок в эту ночь будет сметен спецназом. Возможны жертвы. Все собравшиеся ответили на это дружным скандированием: «Гань-ба!» (позор) и «За-ста-ем-ся!». Рейтинг Козулина среди обитателей палаточного городка рухнул буквально на глазах.
После него выступил Милинкевич, заявивший, что на площади необходимо оставаться до полного выполнения своих требований, то есть до назначения даты новых президентских выборов с новым составом Центризберкома и без участия Лукашенко, а также освобождения всех белорусских политзаключенных. Сам лидер объединенной оппозиции обещал остаться на Майдане. Народ приободрился и начал скандировать: «Ми-лин-ке-вич!». Затем слово взяла женщина, один из организаторов палаточного городка и пристыдила Козулина за то, что тот постоянно запугивает манифестантов разгоном. «То же самое вы говорили вчера, но ничего не произошло!», - заявила она. Козулин был с позором изгнан из палаточного городка и больше там не появлялся.
На митинге мы вычислили КГБшника, который стоял на парапете подземного перехода и вел оперативную съемку. Долго решали, как от него избавится, в итоге просто завесили ему камеру российским флагом. Никаких жалоб или выкриков типа: «Не мешайте мне работать!», от него, почему-то, не поступало.
На второй день в палаточном городке появилось больше самоорганизации. За каждый участок внутреннего и наружного оцеплений, стали отвечать «командиры квадратов». Комиссаром, неформальным лидером и всеобщей любимицей, стала Кристина, двоюродная сестра покойного Дмитрия Завадского. По известным причинам у нее, помимо идеологических, были и личные счеты с Лукашенко и его режимом.
Были четко распределены обязанности. Парни стоят в оцеплении и отвечают за безопасность лагеря, девушки - за их снабжение едой, питьем и теплой одеждой. Кухня работала как конвейер. Еды принесли столько, что с трибуны просили минчан не приносить больше ничего съестного, пока не съели то, что есть. На следующий день появился даже мангал с шампурами, и девушки могли готовить горячий чай самостоятельно, поставив на шампуры чайник. Две палатки были отведены под спальники и теплые вещи. В интернете постоянно обновлялись списки того, что надо и что не надо приносить в палаточный городок. Точно так же, как и во время Оранжевой революции в Украине.
Вообще, сходство двух Майданов (Киевского и Минского) - было практически 100-процентным. Только масштаб белорусского Майдана равнялся 1:5, ведь население Украины около 50-ти миллионов, а Беларуси - 10 миллионов жителей. Плюс к этому, надо сделать поправку на тотальную блокаду Минского Майдана. Причем еще на подступах к самой Беларуси: с поездов ссаживали всех подозрительных грузин и украинцев. Тотальный контроль был и на границе с Польшей. В аэропорту тоже особо не церемонились, разворачивая обратно всех подозрительных туристов. Не будь всего этого, сравнение масштабности Минского и Киевского Майданов были бы вполне сопоставимы.
И, несмотря на все эти контрреволюционные меры, Остров свободы продолжал жить и развиваться. Надежда Лукашенко на то, что люди на Октябрьской площади померзнут и разойдутся - не оправдалась. Белорусы не хотели терять надежду на обретение долгожданной свободы и не желали терять быть может последний шанс стать цивилизованной страной.
Во вторую ночь в палаточном городке появились даже свои МS (аниматоры) - ведущие вечерней программы. По классической схеме, ими были парень и девушка, лет 25-ти. Работали они профессионально, только вот парень практически не знал белорусского, что явно раздражало большую часть обитателей Майдана. Когда ближе к утру хотели поблагодарить журналистов, за то, что они стойко перенесли все тяготы майданной жизни, ведущий закричал в микрофон: «Спа-си-бо!». На это революционеры ответили дружным скандированием белорусского аналога этого слова «Дя-куй!».
Вообще, возвращение к национальным истокам и родной речи, еще один показатель, роднящий белорусский и украинский Майданы. Как белорусам, так и украинцам, очевидно, надоело быть «недорусскими». Они давно созрели для того, чтобы заявить о себе, как о полноценных нациях, со своим языком и культурой. На Майданах преимущественно говорили и пели на родном языке. С этого начиналась и «поющая» революция в перестроечной Эстонии и практически все национально-освободительные революции. «Во мне проснулся белорус», - сказал мой сосед по оцеплению, в ответ на мой вопрос, почему он, по его же словам, в последние дни перешел в общении с русского языка на белорусский…
Утром, наслушавшись рассказов об охоте ОМОНовцев за расходящимися с Майдана бунтарями, мы решили продвигаться к ближайшему метро в группе единомышленников. По пути к метро остановились у гигантского телеэкрана, посмотреть, как нас представляет белорусский агитпроп. Там как раз показывали выпуск новостей БТ. Пошел сюжет про жизнь палаточного городка. Зловещий голос ведущего комментировал «страшные кадры», демонстрирующие продажность и морально-нравственную деградацию «отморозков» с Майдана. Показывали горы пустых бутылок, естественно из-под алкогольных напитков, которые якобы были изъяты у «молодчиков», посмевших поднять свой голос против Батьки. «Отделение милиции стало похоже на отделение вино-водочного завода», - вещал комментатор. В качестве подтверждения показали американского журналиста, у которого за спиной был рюкзак с… палаткой. Показали кадры оперативной видеосъемки, на которых один мужчина, в стороне от палаточного лагеря, передавал другому деньги. Голос ведущего пояснял: «Каждому, пришедшему на Октябрьскую площадь, выплачивалось по 20 тысяч белорусских рублей» (около $10). Весь сюжет прошел под такой гомерический хохот подтянувшихся манифестантов, что нас, наверное, было слышно в президентской резиденции, находящейся напротив Майдана.
Группой человек в 20, в приподнятом настроении, мы двинулись к метро «Октябрьская». Рядом с нами было два входа в метро. При этом по напряженным переговорам по рациям людей в штатском было понятно, что они собирают силы для глобального «хапуна». Когда мы уже спускались в метро, за нами по лестнице погналась группа спецназовцев. Уже у самих турникетов они настигли нас и стали хватать в каждую руку по оппозиционеру. Меня остановил «подземный» метрополитеновский милиционер, когда я уже прошел через турникет. Посмотрел мой паспорт и говорит: «А где регистрация? Пройдемте за мной». Он завел меня в участок и со словами: «Еще один россиянин», передал мой паспорт начальнику отделения.
Рядом со мной шмонали по полной программе белорусов. Я уже мысленно попрощался со своей революционной экипировкой. Особенно жалко было терять свой легендарный флаг и все свои фотографии, которые я отснял в Беларуси. Они были у меня с собой на диске, на который я их сбросил со всех флэшек по пути на Майдан. Морально приготовился к принудительному отдыху суток эдак на 15. Тут мне на мобильный позвонил Олег, который проинструктировал меня, что милиционерам надо говорить, что я просто шел в «Макдональдс». «А как же атрибутика?», - спросил я. «А ты что с атрибутикой? Ну, тогда плохо дело!», - «подбодрил» меня Олег.
Но, то ли начальнику отделения было лень со мной возиться, то ли он тайно сочувствовал оппозиции, но он не только не стал заводить на меня дело, но и даже не приказал меня обыскать. Он «всего лишь» отобрал у меня паспорт и сказал, что мне его вернут после уплаты штрафа за нарушение правил регистрации. Хотя он и видел мои железнодорожные билеты, подтверждающие что никаких правил регистрации я не нарушал. Но надо же было ему меня хоть как-то наказать. Кстати, когда я на следующий день пришел за квитанцией на штраф, офицер милиции, посмотрев все те же билеты, сказал, что для граждан РФ регистрация нужна только после 60-ти дней пребывания в РБ. После этого он просто вернул мне паспорт. Я, можно сказать, буквально вышел сухим из воды.
Как выяснилось чуть позднее, всех кого забрали вместе со мной, отпустили в то же утро. В тот день нам крупно повезло. Ведь сотни людей, которые были в такой же ситуации, уже сидели за решеткой…
Много моих фото тут: https://public.fotki.com/Ed-Glezin/oborona/2006031924/
Документальный фильм Юрия Хощеватского о "Джинсовой революции"
https://www.youtube.com/watch?v=GlKfWl_6Q8Y
Click to view