Про "Бога Мелочей",
недоброй памяти роман индийской писательницы Арундати Рой,
заставило вспомнить случайно попавшееся на глаза стихотворение Иосифа Бродского.
В деревне Бог живет не по углам,
как думают насмешники, а всюду.
Он освящает кровлю и посуду
и честно двери делит пополам.
В деревне Он - в избытке. В чугуне
Он варит по субботам чечевицу,
приплясывает сонно на огне,
подмигивает мне, как очевидцу.
Он изгороди ставит. Выдает
девицу за лесничего. И в шутку
устраивает вечный недолет
объездчику, стреляющему в утку.
Возможность же все это наблюдать,
к осеннему прислушиваясь свисту,
единственная, в общем, благодать,
доступная в деревне атеисту.
К стихотворению само собой напросилось это название - «Бог Мелочей».
И тут же услужливая память подсказала, что когда-то был прочитан, заброшен и, казалось, забыт напрочь роман,
в котором наряду с «Богом Мелочей» - милым, уютным и домашним Богом, живёт ещё один, внешний - страшный и беспощадный Большой Бог.
И оба Бога - по жизни наши постоянные спутники.
"Он не знал, что есть на свете места…, где разные виды отчаяния оспаривают между собой первенство.
Не знал, что личное отчаяние - это еще слабейший его вид.
Не знал, как оно бывает, когда личная беда пытается пристроиться под боком у громадной, яростной, кружащейся, несущейся, смехотворной, безумной, невозможной, всеохватной общенациональной беды.
Что Большой Бог завывает, как горячий ветер, и требует почтения к себе.
Тогда Малый Бог (уютный и сдержанный, домашний и частный) плетется восвояси, ошеломленно посмеиваясь над своей глупой отвагой.
Проникшись сознанием собственной несостоятельности, он становится податливым и подлинно бесчувственным. Все можно пережить. Так ли уж много это значит?
И чем оно меньше значит, тем оно меньше значит. Не столь уж важно. Потому что случалось и Худшее.
В стране, вечно зажатой между проклятьем войны и ужасом мира, Худшее случалось постоянно.
Поэтому Малый Бог смеется пустым фальшивым смехом и удаляется вприпрыжку. Как богатый мальчуган в шортах.
Насвистывая, поддавая ногой камешки. Причина его ломкого, нестойкого веселья - в относительной малости его несчастья.
Поселяясь в человеческих глазах, он придает им выражение, вызывающее досаду"
Чтобы найти это место в романе, пришлось его частично перечитать, частично перелистать, частично просмотреть по диагонали,
но, главное, вспомнить и опять погрузится в его кошмар и тихий ужас.
Этот роман нельзя долго помнить.
Прочитать и забыть, иначе депрессия и мировая скорбь будут постоянно плестись за тобой по пятам.
Но по дороге, пока копалась в тексте, попались несколько чудных цитат, которые забывать не хотелось бы.
Оставлю здесь, на память.
"Вот в чем беда с близкими родственниками. Как врачи-извращенцы, они знают, где самые больные места»
"Детство на цыпочках вышло вон"
"Сердце её волочилось за ним на привязи, ударяясь о камни и цепляясь за кусты. Все в синяках и почти разбитое"
"Если ты была счастлива во сне, это считается?"
И вот ещё это:
"В воздухе теснилось множество Мыслей и Невысказанных Слов.
Но в такие минуты вслух произносятся только Мелочи.
Крупное таится внутри молчком"
Остальное забыть, забыть, забыть…
заставило вспомнить случайно попавшееся на глаза стихотворение Иосифа Бродского.
В деревне Бог живет не по углам,
как думают насмешники, а всюду.
Он освящает кровлю и посуду
и честно двери делит пополам.
В деревне Он - в избытке. В чугуне
Он варит по субботам чечевицу,
приплясывает сонно на огне,
подмигивает мне, как очевидцу.
Он изгороди ставит. Выдает
девицу за лесничего. И в шутку
устраивает вечный недолет
объездчику, стреляющему в утку.
Возможность же все это наблюдать,
к осеннему прислушиваясь свисту,
единственная, в общем, благодать,
доступная в деревне атеисту.
К стихотворению само собой напросилось это название - «Бог Мелочей».
И тут же услужливая память подсказала, что когда-то был прочитан, заброшен и, казалось, забыт напрочь роман,
в котором наряду с «Богом Мелочей» - милым, уютным и домашним Богом, живёт ещё один, внешний - страшный и беспощадный Большой Бог.
И оба Бога - по жизни наши постоянные спутники.
"Он не знал, что есть на свете места…, где разные виды отчаяния оспаривают между собой первенство.
Не знал, что личное отчаяние - это еще слабейший его вид.
Не знал, как оно бывает, когда личная беда пытается пристроиться под боком у громадной, яростной, кружащейся, несущейся, смехотворной, безумной, невозможной, всеохватной общенациональной беды.
Что Большой Бог завывает, как горячий ветер, и требует почтения к себе.
Тогда Малый Бог (уютный и сдержанный, домашний и частный) плетется восвояси, ошеломленно посмеиваясь над своей глупой отвагой.
Проникшись сознанием собственной несостоятельности, он становится податливым и подлинно бесчувственным. Все можно пережить. Так ли уж много это значит?
И чем оно меньше значит, тем оно меньше значит. Не столь уж важно. Потому что случалось и Худшее.
В стране, вечно зажатой между проклятьем войны и ужасом мира, Худшее случалось постоянно.
Поэтому Малый Бог смеется пустым фальшивым смехом и удаляется вприпрыжку. Как богатый мальчуган в шортах.
Насвистывая, поддавая ногой камешки. Причина его ломкого, нестойкого веселья - в относительной малости его несчастья.
Поселяясь в человеческих глазах, он придает им выражение, вызывающее досаду"
Чтобы найти это место в романе, пришлось его частично перечитать, частично перелистать, частично просмотреть по диагонали,
но, главное, вспомнить и опять погрузится в его кошмар и тихий ужас.
Этот роман нельзя долго помнить.
Прочитать и забыть, иначе депрессия и мировая скорбь будут постоянно плестись за тобой по пятам.
Но по дороге, пока копалась в тексте, попались несколько чудных цитат, которые забывать не хотелось бы.
Оставлю здесь, на память.
"Вот в чем беда с близкими родственниками. Как врачи-извращенцы, они знают, где самые больные места»
"Детство на цыпочках вышло вон"
"Сердце её волочилось за ним на привязи, ударяясь о камни и цепляясь за кусты. Все в синяках и почти разбитое"
"Если ты была счастлива во сне, это считается?"
И вот ещё это:
"В воздухе теснилось множество Мыслей и Невысказанных Слов.
Но в такие минуты вслух произносятся только Мелочи.
Крупное таится внутри молчком"
Остальное забыть, забыть, забыть…