Солженицын, Ионеско, Чуковская и монархия
Николай Леонидович Казанцев (род. 31 мая 1948, лагерь для перемещённых лиц Парш, Австрия) - аргентинский публицист, журналист, телеведущий русского происхождения, главный редактор эмигрантской газеты «Наша Страна».
«Сразу после кончины автора “Архипелага ГУЛаг”, я опубликовал в “Нашей Стране” моё свидетельство о его политических воззрениях, под заглавием “Монархическая карта Солженицына” (No 2850, от 23 августа 2008). С тех пор меня не раз пытались оспаривать разношерстные совки. Как например, писатель Бенедикт Сарнов, автор толстенной (848 страниц) книги «Феномен Солженицына» (Эксмо, 2012).
В частности, мои оппоненты ссылаются на такие слова Солженицына: "Не укоренённый я монархист". Ну и? Ведь “не укорененный” отнюдь не равнозначно "не монархист", а наоборот! Какая неспособность уловить нюансы... Или это сознательное передёргивание? Ведь сей фразой Александр Исаевич именно и утверждает "я монархист". Что "не укорененный", значит не начиная с корней, мы-то все знаем - в молодости он увлекался марксизмом. Иначе он просто бы сказал: "Я не монархист"!
Как я объяснял, Нобелевский лауреат решил до поры до времени скрывать свои симпатии к русскому историческому политическому строю. А мне возражают, что он был не способен это делать. Это Солженицын-то не способен скрывать? Да как бы он выжил в СССР и на Западе (где его травили, по собственному признанию, больше чем на родине), коли откровенничал бы?
А ведь и в "новой" России продолжали править бал чекисты. Он и об этом мне писал.
Скрывать он научился с самого раннего детства, после того как пионеры сорвали с него нательный крест и устроили судилище за то, что ходил с матерью в церковь. Вот как сие описывает Людмила Сараскина, его официальный биограф:
"Светлая детская привязанность к Церкви, так же как слова молитв и имена святых, уходили на дно души в глубокое сердечное подполье, и жили до поры до времени там".
Умолчания, сокрытие глубинных взглядов, понятны из тактических соображений. И до конца жизни писатель соблюдал правила конспирации, потому что понимал: он дальше на войне.
В письмах мне, посылая деньги на монархическую "Нашу Страну", или что-либо советуя, он постоянно и настырно указывал об этом не разглашать, просил скрывать. Могу факсимиле сих писем опубликовать.
Любопытно, что другой крупнейший писатель, франко-румын Эжен Ионеско, тоже избегал касаться своего монархизма. Когда я брал у него интервью для аргентинского телевидения в 1979 году, на мой вопрос: “Вы монархист?” он сперва ответил: “Я не хочу говорить на эту тему”. Но в конце интервью, расслабившись, прославленный драматург, на мой вторичный вопрос поставленный ребром, ответил так Поскольку все другие формы правления потерпели крах, будь они революционными или консервативными, не остаётся ничего другого, как бесценное добро, каковым является монархия. Ибо отвратительна сегодняшняя борьба за власть, эта либидо доминирования. Так вот, монарх рождается для власти, он уже имеет власть н не борется, чтобы её обрести. Ему не нужно убивать других, ни соревноваться с другими, ни вызывать бойни, чтобы добиться власти, которою он уже обладает, наследственно».
И, наконец, что Солженицын себя считал монархистом - я слышал из его собственных уст, в его усадьбе в Вермонте, на Страстной Неделе 1984 года. И готов дать клятву о том на кресте и Евангелии. Как и слышал я тогда же, от его жены Натальи Дмитриевны, выражение "мы, монархисты".
Фото - https://voiks.livejournal.com/872796.html
Да и достаточно почитать без шор его труды, чтобы в этом убедиться. По Солженицыну для дореволюционной России самой лучшей формой правления была монархия. И главное - для него роковой точкой было отречение Царя. Именно падение монархии означает для Александра Исаевича национальную катастрофу.
"Февраль" в его глазах - измена России традиционной, исторической, монархической, исконной - в пользу либерального, беспочвенного, западного пути. Именно здесь крупнейший художник и мыслитель видит национальное предательство и корень зла.
Опять-таки, если смотреть непредвзято, в его публицистике легко проследить преемственность с дореволюционной, монархической Россией.
Первопоходник, редактор рижской газеты “За Родину” Анатолий Григорьевич Макриди, на мой комментарий, что писатель не хочет афишировать свой монархизм, мне отвечал 22 сентября 1981 года следуюшим образом: “За то, что Солженицын боится причисления его к монархистам, я его совсем не осуждаю. Во-первых, монархисты себя так зарекомендовали, что такое причисление испортило бы репутацию среди большинства, при злорадном бездействие всяких Ниловых. И во-вторых, не указывая монархические мысли, не афишируя себя монархистом, Солженицын во много раз полезнее. Он это знает и очень осторожен. Исполать ему!”
Причём писатель ценил чистый монархизм, "беспримесный", то есть без примеси национал-большевизма или кирилловщины. В своих воспоминаниях "Попало зёрнышки меж двух жерновов" Солженицын пишет с симпатией: "Держатся беспримесные монархисты в аргентинской "Нашей Стране"... Николай Казанцев, выросший в эмиграции, а страстный патриот, издатель таможней "Нашей Страны", - единственный аргентинской корреспондент, прошедший всю Фолклендскую войну, - пружинно-стройный молодой человек".
А в «Бодался телёнок с дубом"» можно прочесть, записанное еще в Рождестве-на-Истье, весной 1967-го: «В эту пору (после захвата сотрудниками КГБ архива Солженицына в сентябре 1965-го.) К. И. Чуковский предложил мне (бесстрашие для того было нужно) свой кров, что очень помогло мне и ободрило. В Рязани жить я боялся: оттуда легко было пресечь мой выезд, там можно было взять меня совсем беззвучно и далее безответственно: всегда можно свалить на произвол, на «ошибку» местных гебистов. На переделкинской даче Чуковского такая «ошибка исполнителей» была невозможна. Я гулял под тёмными сводами хвойных на участке К. И. - многими часами, с безнадёжным сердцем, и бесплодно пытался осмыслить своё положение, а ещё главней - обнаружить высший смысл обвалившейся на меня беды».
Там он подружился с дочерью [Корнея] Чуковского, - Лидией Корнеевной, которая не обошла его вниманием в своем дневнике. Вот ряд её записей, касающихся нашей темы:
“В среду вечером слушала интервью БиБиСи. (радиоинтервью февраля 1979; см. "Публицистика" Том 2 с. 483-505). Много говорил о Февральской революции, которую сейчас изучает по архивам. Концепция такая: всё загубила не Октябрьская революция, а Февральская. С этим я никогда не соглашусь. То есть: монархию надо было свергнуть, это свержение было органическим и потому совершилось легко и празднично (помню). Долой монархию - понимает ли он это? Не знаю. А вот что Временное Правительство было слабо и сдалось даже без штурма - в этом он, наверное, прав. Прямо он насчёт монархии не сказал, но понять можно его позицию и монархически. Жаль”.
“18 февраля 1979 года. Вот, например, он утверждает, будто февральская революция была не нужна”.
“17 января 80. четверг Прочла в No 127 "Вестника" интервью А. И. Септету: "Многое замечательно по уму и силе, но... он разоблачает Февраль. Так. Вероятно, февральская власть действительно была слаба и потому пришёл Ленин и она виновата. Февральская революция свергла самодержавие - об этом он молчит... Сторонник ли он самодержавия - он молчит.
Это дурно. кроме того, он пишет, что Февраль был делом двух столиц, а не страны. Ну, эти две столицы, быть может, стоили не меньше, чем страна”.
“13 марта 80, среда. Теперь для него только и люди, что Огурцов и Гинзбург”.
“29 ноября 81 письмо от А. И. Он не выговаривает свою идеологию до конца. Дальше он защищает от моих нападков охранку: надо же было защищать государство! Солженицын - наш славянофил”.
“14 октября 83 пятница. За ним остаётся главная вина: он недоговаривает, чего он хочет от России в будущем, какого строя, и потому даёт повод для кривотолков. Если он действительно признаёт за нацией, за чувством нации, лишь чувство преданности отцовским заветам, а не Кровь, зачем он сообщил о Ленине, сколько в нём % еврейской крови”.
“11 февраля 84. Жаль, что за 10 лет так разлюбили здесь многие А. И. Собственно, любят его без оговорок только специфически православные круги. Разлюбили - в ответ на его нелюбовь к интеллигенции, на размолвку с А. Д. Сахаровым. За нелюбовь к Февралю, за недоговаривание.”.
“6 июня 94. Резанула фраза: Россия должна стать великой христианской державой”.
Фото - https://zen.yandex.ru/media/nasledie/kak-agniia-barto-podderjivala-travliu-chukovskogo-i-ego-docheri-5ddba6cda29ee0330b850da7
Все эти цитаты извлечены из книги Лидии Чуковской «Из дневника. Воспоминания», Москва 2010, «Время» 672 страниц).
Как видим, Лидия Корнеевна - к её нескрываемому неудовольстию - подчёркивает две черты Солженицына, о которых я упоминал: монархизм и недоговаривание.
Нашего великого писателя опасались не только советские генсеки, но и американские президенты. Опасались именно потому, что - как определил и Генри Киссинджер, - он был “славянофилом и монархистом”. То есть был истинно русским.»
«Наша Страна», Год издания 72-й. Буэнос Айрес, 4 апрель 2020
https://nashastrana.net/wp-content/uploads/NS-3123.pdf
Статья весьма любопытная. Сделал на нее ссылку, хотя испытываю скепсис по отношению к личности Н. Л. Казанцева, который считает РПЦ МП «безблагодатной Церковью» («Поняв, что примирение Русской Зарубежной Церкви с Московским патриархатом неизбежно, 16 ноября 2006 года переходит в РИПЦ, «я удостоился приобщиться Святых Таин в храме Св. Николая Чудотворца в Лионе, находящимся под омофором архиепископа Тихона, Омского и Сибирского, предстоятеля Русской Истинно-Православной (Катакомбной) Церкви» https://ru.wikipedia.org/wiki/Казанцев,_Николай_Леонидович»), специально регулярно его «Нашу Страну» я не читаю.