Память
Мой бывший начальник, привлекательный внешне мужчина, очень интеллигентный и начитанный человек, чуть за пенсионного возраста, всё время всё забывал, путал слова и названия документов. Мы относились к этому нормально, возраст всё-таки. Начальник покинул работу так же внезапно, как и появился на ней. Расставаться с ним нам было жаль, человек он замечательный.
На место старого начальника пришёл новый. Молодой, перспективный, много образованный и симпатичный внешне мужчина. Через некоторое время выяснилось, что он тоже всё забывает, путает слова и названия документов. Мы оказались в глупой ситуации потому что:
А) Почему вы мне не напомнили? Мы потеряли столько время!
Б) Зачем вы мне напоминаете я и так всё прекрасно помню!
А вот эта тонкая грань между его помню и уже забыл от нас постоянно ускользает. Короче с персоналом ему не повезло.
Я себя тоже ловлю на провалах в памяти, особенно последнее время. Как же это происходит. Сперва ты несёшься в безумной скачке, преимущественно по кругу, и тебя окутывает лавина информации, которую ты не только понять и осознать не успеваешь, а даже просто отфильтровать на предмет надо - не надо не можешь. А потом щёлк… И всё… Память перегрелась и отключилась. К сожалению, каждый раз выясняется, что из памяти вытиснилась, как раз очень нужная информация, а всякая белеберда, так и осталась висеть, захламляя ценное место. "Компьютеру" не хватило оперативной памяти для полноценной работы. Скорее всего память можно тренировать и резерв, наверное, имеется у всех и он существенный, но мне упорно вся ситуация напоминает вот, что:
«Можно ли было подумать, что именно Аурелиано найдет способ надолго уберечь сограждан от провалов памяти. Открытию помог счастливый случай. Аурелиано, одним из первых поддавшийся бессоннице, в совершенстве овладел ювелирным искусством. Однажды он искал маленькую наковальню, которой пользовался для ковки металла, и не мог вспомнить, как она называется. Отец напомнил: «опора». Аурелиано написал название на клочке бумаги и приклеил к наковальне: «опора». Теперь он был уверен, что всегда будет знать это слово. Ему и не представлялось, что это было лишь первым симптомом опасного осложнения, ибо специальный термин не грех и забыть. Но несколько дней спустя он обнаружил, что никак не может припомнить названия почти всех остальных лабораторных предметов. Тогда он прилепил на них нужные наклейки, и стоило только взглянуть на ярлык, как сразу делалось понятно, что это за штука. Когда отец с тревогой сказал ему, что забыл почти все, даже самые сильные впечатления детства, Аурелиано сообщил ему о своем методе, и Хосе Аркадио Буэндия стал навешивать ярлыки на все домашние вещи, а потом ввел эту практику и во всем городке. Он взял чернила и пометил кисточкой каждый предмет: «стол», «стул», «часы», «дверь», «стена», «кровать», «кастрюля». Пошел в корраль и разрисовал всех животных и растения: «корова», «козел», «свинья», «курица», «маниока», «банан», «маланга». Мало помалу, отдавая должное беспредельным возможностям забвения, он понял, что может наступить день, когда, знакомясь с вещами по названиям, не будешь знать, для чего они предназначены. Тогда он стал давать краткие, но доходчивые объяснения. Дощечка с надписью, повешенная им на шею корове, может служить типичным примером того, как жители Макондо пытались бороться с забывчивостью: «Это - корова, ее надо доить каждое утро, чтобы иметь молоко, а молоко надо кипятить вместе с кофе, чтобы получился кофе с молоком». Так они жили в ускользающей действительности, которая на мгновение останавливалась словами, чтобы тут же бесследно исчезнуть, как только забудется смысл написанного.
У дороги при выходе из городка поставили столб с указанием: «Макондо», а на главной улице поставили другой, больших размеров, с уведомлением: «Бог существует». Во всех домах имелись списки обозначений предметов и чувств. Однако эта система требовала такого внимания и напряжения, что многие поддались магии воображаемой действительности, ими самими сотворенной, что приносило мало пользы, зато освобождало от всяких хлопот. Привычке к такого рода самообольщению немало содействовала Пилар Тернера, навострившаяся читать по картам прошлое, как прежде читала будущее. Таким образом, лишенные сна люди стали жить в мире, построенном на туманных карточных представлениях, где родной отец виделся неким темноволосым человеком, приезжавшим в начале апреля, а мать - какой то белокурой женщиной с золотым кольцом на левой руке, и где день рождения вспоминался только как последний вторник, когда пел жаворонок на лавровом дереве…» (Габриэль Гарсия Маркес «Сто лет одиночества»)
ЭШ
Пост написан в рамках марафона #92днялета
На место старого начальника пришёл новый. Молодой, перспективный, много образованный и симпатичный внешне мужчина. Через некоторое время выяснилось, что он тоже всё забывает, путает слова и названия документов. Мы оказались в глупой ситуации потому что:
А) Почему вы мне не напомнили? Мы потеряли столько время!
Б) Зачем вы мне напоминаете я и так всё прекрасно помню!
А вот эта тонкая грань между его помню и уже забыл от нас постоянно ускользает. Короче с персоналом ему не повезло.
Я себя тоже ловлю на провалах в памяти, особенно последнее время. Как же это происходит. Сперва ты несёшься в безумной скачке, преимущественно по кругу, и тебя окутывает лавина информации, которую ты не только понять и осознать не успеваешь, а даже просто отфильтровать на предмет надо - не надо не можешь. А потом щёлк… И всё… Память перегрелась и отключилась. К сожалению, каждый раз выясняется, что из памяти вытиснилась, как раз очень нужная информация, а всякая белеберда, так и осталась висеть, захламляя ценное место. "Компьютеру" не хватило оперативной памяти для полноценной работы. Скорее всего память можно тренировать и резерв, наверное, имеется у всех и он существенный, но мне упорно вся ситуация напоминает вот, что:
«Можно ли было подумать, что именно Аурелиано найдет способ надолго уберечь сограждан от провалов памяти. Открытию помог счастливый случай. Аурелиано, одним из первых поддавшийся бессоннице, в совершенстве овладел ювелирным искусством. Однажды он искал маленькую наковальню, которой пользовался для ковки металла, и не мог вспомнить, как она называется. Отец напомнил: «опора». Аурелиано написал название на клочке бумаги и приклеил к наковальне: «опора». Теперь он был уверен, что всегда будет знать это слово. Ему и не представлялось, что это было лишь первым симптомом опасного осложнения, ибо специальный термин не грех и забыть. Но несколько дней спустя он обнаружил, что никак не может припомнить названия почти всех остальных лабораторных предметов. Тогда он прилепил на них нужные наклейки, и стоило только взглянуть на ярлык, как сразу делалось понятно, что это за штука. Когда отец с тревогой сказал ему, что забыл почти все, даже самые сильные впечатления детства, Аурелиано сообщил ему о своем методе, и Хосе Аркадио Буэндия стал навешивать ярлыки на все домашние вещи, а потом ввел эту практику и во всем городке. Он взял чернила и пометил кисточкой каждый предмет: «стол», «стул», «часы», «дверь», «стена», «кровать», «кастрюля». Пошел в корраль и разрисовал всех животных и растения: «корова», «козел», «свинья», «курица», «маниока», «банан», «маланга». Мало помалу, отдавая должное беспредельным возможностям забвения, он понял, что может наступить день, когда, знакомясь с вещами по названиям, не будешь знать, для чего они предназначены. Тогда он стал давать краткие, но доходчивые объяснения. Дощечка с надписью, повешенная им на шею корове, может служить типичным примером того, как жители Макондо пытались бороться с забывчивостью: «Это - корова, ее надо доить каждое утро, чтобы иметь молоко, а молоко надо кипятить вместе с кофе, чтобы получился кофе с молоком». Так они жили в ускользающей действительности, которая на мгновение останавливалась словами, чтобы тут же бесследно исчезнуть, как только забудется смысл написанного.
У дороги при выходе из городка поставили столб с указанием: «Макондо», а на главной улице поставили другой, больших размеров, с уведомлением: «Бог существует». Во всех домах имелись списки обозначений предметов и чувств. Однако эта система требовала такого внимания и напряжения, что многие поддались магии воображаемой действительности, ими самими сотворенной, что приносило мало пользы, зато освобождало от всяких хлопот. Привычке к такого рода самообольщению немало содействовала Пилар Тернера, навострившаяся читать по картам прошлое, как прежде читала будущее. Таким образом, лишенные сна люди стали жить в мире, построенном на туманных карточных представлениях, где родной отец виделся неким темноволосым человеком, приезжавшим в начале апреля, а мать - какой то белокурой женщиной с золотым кольцом на левой руке, и где день рождения вспоминался только как последний вторник, когда пел жаворонок на лавровом дереве…» (Габриэль Гарсия Маркес «Сто лет одиночества»)
ЭШ
Пост написан в рамках марафона #92днялета