Про жалость и наказание
Говорят, что я слишком жалостливая. Мне жалко сирот, мне жалко инвалидов, и мне жалко преступников. Каждый раз, когда я читаю про какой-нибудь арест или приговор, мне неизменно жалко этого осужденного, даже если он и правда виновен. Окружающие к моей жалости относятся снисходительно, особенно мужчины. Мол, девушка, что с нее взять. Да и женщины тоже редко когда со мной согласны, и для них это тоже повод относиться ко мне снисходительно. Жалость ассоциируется со слабостью. Слишком добренькая.
Я размышляла некоторое время над природой своей жалости и для начала попыталась определить ее границы. С жалостью к слабым - детям, больным - все понятно и естественно, а вот с жалостью к преступникам сложнее.
Мне жалко казненных в Китае женщин-наркоторговцев и мужчин-коррупционеров, жалко подростков, осужденных на 5 лет за рисование свастики на доме, жалко водителей, сидящих за смерть на дороге, жалко Васильеву, жалко порой даже убийц. Как Раскольникова в "Преступлении и наказании". Я их не оправдываю, но мне их жалко. Но совершенно не жалко тех, кому доставляло удовольствие мучить и издеваться. Ничего не шевелится в душе, когда читаю про казни серийных маньяков или пожизненные для тех, кто издевался над детьми.
Жалость - это мой внутренний суд на человечность, и это мой критерий справедливости. Если жалко - значит, что-то там есть в человеке живое. Жалость - хороший способ разделять справедливость и законность.
Иногда попадаются мне на глаза статьи о массовых казнях, сегодня вот наткнулась на статью про Волынскую резню. Я привычно пытаюсь проникнуть в головы и тем, и другим, и в головы "другим" не получается - как такое возможно, что человеку не жаль убивать ребенка? И меня всегда гложет мысль: "неужели они так и не почувствовали ничего?" История однозначно отвечает - нет, не почувствовали. Сколько судили палачей и убийц, раскаивающихся единицы. И я задумываюсь, а какая судьба для этих палачей удовлетворила бы мой внутренний суд? Желания мести у меня нет. И жалости, конечно, тоже. Но лично мне не нужны страдания этих людей, они нисколько не удовлетворят мою внутреннюю потребность в справедливости. Смертная казнь, тюремное заключение - это бессмысленное насилие над телом, ничего не меняющее по сути и лишь множащее озлобление. Что бы человек ни совершил, единственным настоящим наказанием для него может быть только его искреннее раскаяние. Это работа души, которая изменяет человека и мир. Но они не раскаиваются, и мои весы справедливости так и не могут найти точку равновесия.