(no subject)
У меня умер отец. Я не знаю, мне кажутся такими лицемерными все мои слова и слезы. Имею ли я право плакать?
Я жалею, что его кремировали. Он так хотел. А я сейчас ощущаю, как это было неправильно. Но ничего не изменить.
То, какая я есть - это все он. Я такая, потому что смотрела, слушала и читала то, чем он меня окружил дома. Все эти красивые и интересные книги, альбомы по искусству, неожиданно - те самые издания по истории костюма, Боже, Мерцалова зачитана до дыр. "Наше наследие" на мелованной бумаге, с прекрасными иллюстрациями и мелко набранным текстом. Классика. Фантастика. Солженицын. Журнал "Родина". Помню книжку с комиксами про революцию. Только по ней я разобралась, что же все-таки произошло в 1917. Куда-то она задевалась.
Мне грустно. Грустно смотреть футбол - он бы болел за ЦСКА, а в конце я бы сказала "Дай пять!" А еще день ВМФ - он бы смотрел про этот праздник, он любил корабли. Я не успела купить ему все те книжки про корабли, которые хотела.
Имею и я право на слезы?
Я жалею, что его кремировали. Он так хотел. А я сейчас ощущаю, как это было неправильно. Но ничего не изменить.
То, какая я есть - это все он. Я такая, потому что смотрела, слушала и читала то, чем он меня окружил дома. Все эти красивые и интересные книги, альбомы по искусству, неожиданно - те самые издания по истории костюма, Боже, Мерцалова зачитана до дыр. "Наше наследие" на мелованной бумаге, с прекрасными иллюстрациями и мелко набранным текстом. Классика. Фантастика. Солженицын. Журнал "Родина". Помню книжку с комиксами про революцию. Только по ней я разобралась, что же все-таки произошло в 1917. Куда-то она задевалась.
Мне грустно. Грустно смотреть футбол - он бы болел за ЦСКА, а в конце я бы сказала "Дай пять!" А еще день ВМФ - он бы смотрел про этот праздник, он любил корабли. Я не успела купить ему все те книжки про корабли, которые хотела.
Имею и я право на слезы?