Остров Москва. Не о выборах
Просыпаюсь: «Здрасьте! Нет советской власти»
Советский фольклор
В прошлом мае и июне я оказался в большой идеологической полемике с уважаемыми коллегами - Гарри Каспаровым и Андреем Пионтковским. Это был спор об отношении к умеренным прогрессистам-западникам в путинском истеблишменте (по нынешней терминологии - сислибам, т.е. системным либералам). Я полагаю, что эта была вторая по важности дискуссия в протестном движении. Важнее была только о допустимости безоговорочной поддержки либеральной интеллигенцией Навального, невзирая на его ксенофобскую программу. Я очень сожалел, что либеральная интеллигенция так же мысленно согласилась принести азиатов-гастарбайтеров и выходцев с Кавказа в жертву, как её исторические предшественники - «попутчики» большевиков, морально смирились с тем, что в жертву модернизации безжалостно приносятся крестьянство и другие традиционные слои - духовенство, аристократия, ремесленники и мелкие торговцы.
Что же касается дискуссии по вопросу о том, надо ли было 10 декабря 2011 года призывать людей, воспитанных на передачах «Эхо Москвы», «Дождя», на просмотрах новостей на «Ленте.ру» и чтении «Коммерсанта» и «Новой газеты», идти на осаду Центризбиркома или хотя бы устраивать на площади Революции аналог декабрьского Киевского майдана, то я полагаю, что сейчас её абсурдность - очевидна. Из московских «креаклов» (креативный класс, правильнее, конечно, новый средний класс) «майданники» не получаются.
Но вернемся к моему спору с «демонтажниками» путинизма. Я посоветовал не подвергать самым резким нападкам либеральное крыло истеблишмента, не превращать его в образ главного врага в глазах протестного движения. Поскольку был убеждён, что после падения режима это крыло должно стать союзником победившей демократической силы. При этом я даже сказал, что создание тактического союз с умеренными в стане режима важнее, чем сохранение единства с радикальным крылом среди революционеров. Потому, что только такой союз «умеренных» может обеспечить плавный ход социально-политической эволюции, избежать срыва в радикализацию революции. События Украинской Февральской Антикриминальной революции, как мне кажется, подтвердили мою правоту. Сравнительно быстрым и безболезненным способом избавиться от Януковича, создать новое правительство и за месяц стабилизировать власть удалось только в результате перехода части олигархов, а также десятков депутатов-регионалов, значительной части госаппарата «на сторону революции». При этом явно отсекается наиболее радикальное крыло революционеров - «Правый сектор». И это несмотря на решающую роль правого ополчения во время драматических событий 18-22 февраля 2014 года. Управление во время революции - это, вообще, всегда очень сложное и циничное маневрирование между правыми и левыми флангами.
Во время моей полемики с Гарри Кимовичем я использовал два сравнения. Первое отталкивалось от знаменитого романа Василия Аксёнова «Остров Крым». Фабула романа такова. Крым - географически остров. Врангелю удалось отбить атаку Красной армии и на острове создано идеальное буржуазно-демократическое государство. Однако к концу 70-х годов на острове возникает леволиберальное движение за воссоединение с Россией, порицаемое автором. Замысел идеологов этого «Союза общей судьбы» - влив в СССР несколько миллионов людей с западным менталитетом, увеличить критическую массу сторонников западных рыночных и демократических ценностей среди интеллигенции и советского «среднего класса», чтобы нейтрализовать влияние постсталинистов и толкнуть советское общество на путь реформ, которые через несколько лет после выхода романа назовут «перестройкой». Роман кончается внезапной интервенцией советских войск в Крым, замаскированной под военно-спортивные игры «Весна».
Интересно, отметил я в ходе дискуссии, насколько реальность 80-х опровергла Аксёнова и доказала правоту главного героя романа - «объединителя» Лучникова. Именно усилиями ориентированных на западные ценности свободы и демократии слоёв в советской интеллигенции и в партийно-хозяйственном аппарате удалось превратить горбачёвское «ускорение» в нормальные либеральные реформы, а потом обречь постсталинистов и ГКЧП на быстрое поражение.
Я даже предположил, как бы развивался ход событий в романе Василия Аксёнова. Раздавленный советизацией Крым во время перестройки воспрял, но когда из Восточно-средиземноморской автономной республики в составе РСФСР захотел снова стать суверенным государством, Ельцин бросил туда войска.
Тот Крым я уподобил советскому либерально-западническому среднему классу, возникшему в конце 60-х, который так помог при развилке 1983-85 годов верхушке КПСС предпочесть неосталинской реставрации путь реформ, а затем сыграл решающую роль в превращении социалистического реформирования в буржуазное.
И сейчас, писал я год назад, «остров Крым» - это тонкий слой либералов-западников над массой традиционалистов, охваченных имперским экстазом. Ста тысячам «болотных» Путин явно предпочёл миллион алчущий прикоснуться к мощам, поясам, волосам, подвескам… И напрасно эти сто тысяч взывали, что они - лучше, ибо - креативные, а миллион - это жалкие патерналистские анчоусы.
В своих спорах я упомянул драму антисталинской партийной оппозиции конца 20-х, которые понимали, что старые большевики - носители «ленинской традиции» - тончайший слой в ненавидящих их стране. Поэтому, они сознательно отказались вынести свою борьбу с зарождающимся сталинизмом в общества, из закрытого мира внутрипартийных интриг. Ибо это, опасались они, обрушит разбуженное общество не только на сталинистов, но и на большевизм вообще. Точно такую же драму пережили сислибы в 2012 году, в чём честно признались. Либеральная фронда могла помочь в устранении Путина, но крах путинизма, имеющего чётко персоналистский характер, неминуемо повлёк бы за собой и крах всей послеагустовской социально-политической системы. Либеральная фронда отступила… И оказалась заложником «крымского разворота» Путина, явно спровоцировавшего новую холодную войну и самоизоляцию России. Антисталинская фронда 20-х заплатила за свою нерешительность во время Большого террора 1934-39 годов. Антипутинская - сейчас в тоске и ужасе ждёт расплаты за свои «прогрешения».
Но сейчас, утверждаю я, у протестного движения, т.е. сторонников ликвидации путинизма, нет иного союзника, чем этот слой умеренных системных либералов. И те, и те выступают за западные ценности, т.е. приоритет личных прав. Не стоит очень злорадствовать - они получили своё, но они - единственный слой, после краха путинизма, способный стать костяком квалифицированной альтернативной управленческой элиты.
Почему либеральное крыло протестного движения потеряло значительную часть левых союзников, отбросивших в имперском экстазе интернационализм? В этом нельзя разобраться, не поняв принципиальное отличие отечественных левых от левых европейцев. Левый (марксистский в своей основе) интернационализм был протестом против разжигания национализма, разделяющего народы внутри одной - западной цивилизации, основанной на признании прав личности. Российские левые отвергают не буржуазное в своей цивилизации, они отрицают всю западную цивилизацию как буржуазную. Поэтому новая холодная война им по нраву - они решили, что Путин за них сделает такую огромную работу, как цивилизационное обособление России от Европы. Отличие западных левых от российских можно лучше понять, проведя сравнение с христианской критикой иудаизма. Сперва, при первых христианах, полемика шла внутри иудаизма, с опорой на традицию пророков, противопоставляемых храмовой традиции. Но затем появился феномен «христианского антисемитизма» - уже в виде нападок на иудаизм с позиций внешних - языческо-гностических. Точно также российские левые в своём большинстве - не противники буржуазности, но противники западности. И то, что они активно используют антизападное интеллектуальное направление внутри самого Запада, ничего не меняет. Любое западное движение исходит из понятия суверенности личности. Ни в одном незападном в своей культурной основе движении такого понятия нет.
Сегодня в России произошло новое размежевание - не противники путинизма и его защитники, как несколько лет назад, но сторонники европейского пути с его приоритетом личных прав и гражданского общества над государством, и всеми их оппонентами.
Ситуация буквально перевернулась. Ещё три года назад казалось, что почти все, кроме, как выражались советские газеты, «правящей клики и её наймитов», против путинизма. И вдруг, все - за «воссоединение», и только «жалкая кучка нано-национал-предателей» считает происходящее катастрофой и семимильным шагом к фашизации страны. Так уже было, например, в 1863м году, когда поддержав польское восстание, Герцен мгновенно растерял и всю популярность и все тиражи «Колокола». Так было в августе 1968, когда вторжение в Чехословакию заставило прижать хвосты многочисленных «детей XX съезда», и в октябре 1999 года, когда начало Второй чеченской войны раскололо либералов, превратив «антивоенное движение» почти в горстку городских сумасшедших.
Немного о патриотизме. Почему то считается, что патриот - всегда за войну и территориальную экспансию. Советую мысленный эксперимент: берём самого ярого патриота-державника и на уэллсовой машине времени отправляем в июль 1914 года. И пусть он обегает редакции, думские фракции и светские салоны, заклиная плюнуть на амбиции сербов (пусть на коленях вымаливают у Вены прощение за сараевский теракт) и любой ценой предотвратить войну.
Нынешняя популярность Путина - вещь скоропортящаяся. То, что происходит сейчас (жуткая фраза) - это реверс социокультурной инверсии. Перевожу. С точки зрения теорий философа Александра Ахиезера, социальное развитие в культурно расколотом обществе развивается по принципу движения маятника. Этот маятник проходит череду определённых стадий. Чем больше отклонение в одну сторону, тем сильнее импульс для возвращения. Теперь представим себе, что на пути маятника ставят пружину, временно отбрасывающего его обратно… И новый, ещё более сильный удар. Два примера реверса инверсии и его последствий. Обвальное падение популярности Николая II осенью 1916 года - после искусственного всплеска популярности 1914 года, вызванного началом войны. Обвальное падение популярности Горбачева и вообще советской системы в 1988 году - после «перестроечного» триумфа 1985-87 годов.
Когда путинизм, превратившийся в руссизм http://vestnikcivitas.ru/pbls/3313, начнёт обваливаться, единственным союзником «внесистемных» демократов окажется элитарная фронда. «Остров Москва» - почти единственный значимый слой европеизированной части общества должен устоять в волнах революционной стихии. Сохранение этого слоя - критически важно для развития страны, точнее, для сохранения самой возможности такого развития.
На естественный вопрос «когда» я попытаюсь ответить загадочно. Русская история явно членится на этапы, каждый из которых выступает в качестве цивилизационного антагониста по отношению к предыдущему. Каково же соотношение между ними. Советская власть держалась 74 года. Её предшественник - петербургский период самодержавия - в три раза дольше, от конца XVII века. Следующий шаг отбрасывает нас к к началу XI века, когда сложилась древнерусская империя. Вывод из этого такой - послеавгустовская система обречена существовать где-то четверть века. Если от последнего взлёта советского коммунизма - Московской Олимпиады и вторжения в Афганистан до распада прошло 11 лет, а агония системы стала очевидна уже на 5 лет раньше, то сжатие исторической спирали уже через год несёт нам много сюрпризов.