Контекст для МБХ
В какой-то момент я ощутил неодолимое незримое телепатическое давление на меня моих постоянных читателей, ждущих от меня хоть какого-то высказывания об освобождении и депортации Ходорковского.
Я не успел вставить эту тему в свою предыдущую статью о Путине - победителе оппозиции, которая была моим ответом писателю Андрею Пионтковскому, потому что оправил рукопись в редакцию до окончания путинской пресс-конференции. Я даже старался не комментировать происходящее в личных разговорах, опасаясь, что интерпретируя кремлёвские пропагандистские шаги, стану невольным соучастником спецоперации Путина. Я также пытаюсь успеть до пресс-конференции МБХ, чтобы поток комментариев не затмил выводы, которые сейчас видны сквозь ещё не окончательно взбаламученный поток информации и рассуждений.
Итак, очевидны две истины.
Первое. Освобождение МБХ - результат не просто кремлёвской интриги, но длительной тайной дипломатии.
Второе - некое поведение и некие заявления со стороны МБХ в первое время будут обусловлены пакетными соглашениями в рамках негласной сделки.
Так высылка Солженицына (вместо ареста) в феврале 1974 года подразумевала согласие Америки на дополнительные ограничения стратегических вооружения и подписание Западом Хельсинских соглашений в августе 1975. При Солженицыне, оправленном в лагерь, холодная война возобновилась бы на 5 лет раньше. Освобождение МБХ в разгар кризиса между Россией и объединённым Западом из-за Украины - это явный шаг Путина к предотвращению новой холодной войны, которую я недавно сравнил с Крымской войной 1853-55 годов.
Совершенно не важно, что скажет МБХ завтра на пресс-конференции. Заявит ли, что отныне уходит в частную жизнь (посвятит себя охране природы, правозащите и прочим благородно-модным делам), либо, напротив, поклянется, что отныне каждый его вздох будут отдан борьбе за святое дело освобождение Родины о кровавой чекистской диктатуры, всё это не будет значить ничего вне контекста будущего.
Но освобождение МБХ - это уже его великая победа, и великий конфуз для российской либеральной оппозиции. ВВП предпочёл избавиться от МБХ, ибо понял, что по сравнению с его благородным величием, он - всего лишь гаерствующий провинциальный тиран. Но это освобождение - взамен несостоявшейся «широкой амнистии» для политзэков и жертв рейдерских дел - великий искус для либералов.
Может быть, в Кремле решили, что либералам на самом деле нужен только МБХ на свободе. И получив эту подачку, они забудут про всех остальных узников путинизма, в первую очередь, про подсудимых обоих «болотных процессов» - завершающегося и начинающегося.
Если произойдёт именно так, то тогда я прав и поражение либеральной оппозиции, о котором я писал в прошлой статье, станет полным и окончательным, а она сама вполне заслужит своё рабское звание. Если же освобождение МБХ станет только сигналом к новой яростной борьбе за прекращение в нашей стране политических репрессий, то именно это превратит тактический успех ВВП в стратегическое поражение.
Надо понимать, что ВВП, выпуская МБХ, явно имел в виду создать второй полюс либеральной оппозиции - альтернативный Навальному. Это внешне очень хитрый ход, но если протестное движение не расколется, оно преумножится. Двуполюсность - показатель силы, а не слабости. Антисоветское движение имело два полюса - Сахаров и Солженицын. Демократическое движение в России в 90-91 годах тоже было двуполюсным - Борис Ельцин и Гавриил Попов.
Когда Андропов высылал Солженицына, возможно, он рассчитывал на то, что тот: а) как всякий русский писатель на чужбине впадёт в депрессию и ностальгию; б) его сторонники устроят безобразную склоку с другими эмигрантами более либерального склада. Вместо этого Солженицын на Западе окончательно превратился в консервативного пророка, в пух и прах разнёсшего коммунизм, а его сподвижники устроили такую, как выражается председатель Конституционного Суда Зорькин «синергию» с другими заядлыми антисоветчиками, что от советского влияния на Западе только перья полетели. Просто Солженицын стал адекватным ретранслятором того «дикого» антикоммунизма, который сложился среди «подсоветской» интеллигенции к началу 70-х, и потому стремительно стал духовным лидером начавшейся политической эмиграции из СССР.
Теперь об освобождении академика Сахарова, также упоминаемом в связи с чудесным спасением МБХ.
Когда Горбачёв возвращал Сахарова и Елену Боннэр из ссылки в Горьком (для молодых читателей в Н. Новгороде), он явно имел в виду не просто обрести репутацию либерального реформатора, но и использовать авторитет академика для склонения США к отказу от новых ракетных и противоракетных систем, смертельно опасных для советского стратегического потенциала.
Тогда Горбачев постоянно стремился «замутить» разные «разоруженческие» инициативы учёных и общественных деятелей. К тюремщику академика Сахарова они бы не поехали, а к освободителю - с превеликим удовольствием. Но ни самому Сахарову, ни Горбачеву ровно 27 лет назад и в голову не могло прийти, что пройдёт ещё два с половиной года - и Сахаров станет лидером оппозиционной фракции в советском парламенте. Просто сложился такой общественный контекст, и бурнокипящая жизнь сама вытащила Андрея Дмитриевича на авансцену политической борьбы.
Поэтому желающие видеть МБХ на видных общественных ролях, должны постараться изменить политический контекст аналогичным образом.
Я не успел вставить эту тему в свою предыдущую статью о Путине - победителе оппозиции, которая была моим ответом писателю Андрею Пионтковскому, потому что оправил рукопись в редакцию до окончания путинской пресс-конференции. Я даже старался не комментировать происходящее в личных разговорах, опасаясь, что интерпретируя кремлёвские пропагандистские шаги, стану невольным соучастником спецоперации Путина. Я также пытаюсь успеть до пресс-конференции МБХ, чтобы поток комментариев не затмил выводы, которые сейчас видны сквозь ещё не окончательно взбаламученный поток информации и рассуждений.
Итак, очевидны две истины.
Первое. Освобождение МБХ - результат не просто кремлёвской интриги, но длительной тайной дипломатии.
Второе - некое поведение и некие заявления со стороны МБХ в первое время будут обусловлены пакетными соглашениями в рамках негласной сделки.
Так высылка Солженицына (вместо ареста) в феврале 1974 года подразумевала согласие Америки на дополнительные ограничения стратегических вооружения и подписание Западом Хельсинских соглашений в августе 1975. При Солженицыне, оправленном в лагерь, холодная война возобновилась бы на 5 лет раньше. Освобождение МБХ в разгар кризиса между Россией и объединённым Западом из-за Украины - это явный шаг Путина к предотвращению новой холодной войны, которую я недавно сравнил с Крымской войной 1853-55 годов.
Совершенно не важно, что скажет МБХ завтра на пресс-конференции. Заявит ли, что отныне уходит в частную жизнь (посвятит себя охране природы, правозащите и прочим благородно-модным делам), либо, напротив, поклянется, что отныне каждый его вздох будут отдан борьбе за святое дело освобождение Родины о кровавой чекистской диктатуры, всё это не будет значить ничего вне контекста будущего.
Но освобождение МБХ - это уже его великая победа, и великий конфуз для российской либеральной оппозиции. ВВП предпочёл избавиться от МБХ, ибо понял, что по сравнению с его благородным величием, он - всего лишь гаерствующий провинциальный тиран. Но это освобождение - взамен несостоявшейся «широкой амнистии» для политзэков и жертв рейдерских дел - великий искус для либералов.
Может быть, в Кремле решили, что либералам на самом деле нужен только МБХ на свободе. И получив эту подачку, они забудут про всех остальных узников путинизма, в первую очередь, про подсудимых обоих «болотных процессов» - завершающегося и начинающегося.
Если произойдёт именно так, то тогда я прав и поражение либеральной оппозиции, о котором я писал в прошлой статье, станет полным и окончательным, а она сама вполне заслужит своё рабское звание. Если же освобождение МБХ станет только сигналом к новой яростной борьбе за прекращение в нашей стране политических репрессий, то именно это превратит тактический успех ВВП в стратегическое поражение.
Надо понимать, что ВВП, выпуская МБХ, явно имел в виду создать второй полюс либеральной оппозиции - альтернативный Навальному. Это внешне очень хитрый ход, но если протестное движение не расколется, оно преумножится. Двуполюсность - показатель силы, а не слабости. Антисоветское движение имело два полюса - Сахаров и Солженицын. Демократическое движение в России в 90-91 годах тоже было двуполюсным - Борис Ельцин и Гавриил Попов.
Когда Андропов высылал Солженицына, возможно, он рассчитывал на то, что тот: а) как всякий русский писатель на чужбине впадёт в депрессию и ностальгию; б) его сторонники устроят безобразную склоку с другими эмигрантами более либерального склада. Вместо этого Солженицын на Западе окончательно превратился в консервативного пророка, в пух и прах разнёсшего коммунизм, а его сподвижники устроили такую, как выражается председатель Конституционного Суда Зорькин «синергию» с другими заядлыми антисоветчиками, что от советского влияния на Западе только перья полетели. Просто Солженицын стал адекватным ретранслятором того «дикого» антикоммунизма, который сложился среди «подсоветской» интеллигенции к началу 70-х, и потому стремительно стал духовным лидером начавшейся политической эмиграции из СССР.
Теперь об освобождении академика Сахарова, также упоминаемом в связи с чудесным спасением МБХ.
Когда Горбачёв возвращал Сахарова и Елену Боннэр из ссылки в Горьком (для молодых читателей в Н. Новгороде), он явно имел в виду не просто обрести репутацию либерального реформатора, но и использовать авторитет академика для склонения США к отказу от новых ракетных и противоракетных систем, смертельно опасных для советского стратегического потенциала.
Тогда Горбачев постоянно стремился «замутить» разные «разоруженческие» инициативы учёных и общественных деятелей. К тюремщику академика Сахарова они бы не поехали, а к освободителю - с превеликим удовольствием. Но ни самому Сахарову, ни Горбачеву ровно 27 лет назад и в голову не могло прийти, что пройдёт ещё два с половиной года - и Сахаров станет лидером оппозиционной фракции в советском парламенте. Просто сложился такой общественный контекст, и бурнокипящая жизнь сама вытащила Андрея Дмитриевича на авансцену политической борьбы.
Поэтому желающие видеть МБХ на видных общественных ролях, должны постараться изменить политический контекст аналогичным образом.