Заявление епископов Ярославской Церковной Области. 6 февраля 1928 г. н.ст. [Окончание]
Епископ Ростовский Евгений приехал в Ярославль поздравить митрополита Агафангела с днем тезоименитства. Обычно в сам день у именинника суета: ходит много народу с поздравлениями и подарками - и лучше поздравлять на следующий день, когда нет приходящих. Или, по крайней мере, мало.
Возле дома, где жил Агафангел, буквально у двери, он столкнулся с Иосифом и Серафимом - не знал, что Иосиф приехал предыдущим поездом. Сначала хотел сделать вид, что не узнал, чтобы себя не навязывать - проживавший в Ростове Иосиф на улице его часто не замечал, - но они сами узнали его и приветствовали.
- Не торопитесь, владыко! - посоветовал старший из них по хиротонии и по возрасту, Иосиф. - Там еще Варлаам...
- А, что, митрополит Агафангел собирает своих викариев?! - чуть растерялся Евгений и посмотрел на другого. - Я не получил телеграммы!
- Да нет, никого не приглашали! - слегка покровительственно ответил за архиепископа Серафима митрополит Иосиф. - Все с поздравлениями по случаю тезоименитства - в самый день не принимает.
Просветил молодого викария, с которым, проживая в одном городе, не общался, продолжая занимать часть архиерейских покоев в Спасо-Яковлевском монастыре и предоставив тому жить на съемной квартире. Так положено - молодые должны чтить почтенных!
Чтобы не создавать толчеи в маленьком доме, Евгений на улице дожидался, когда его покинет Варлаам. Хотя было не жарко - стоял мороз. Слава Богу - не сильный! Только после вышедшего почему-то бочком Варлаама он пошел к Агафангелу.
Вместо ответа на поздравления митрополит качнул головой в сторону столика для бумаг, где кроме чернильного прибора размещалась стопка из нескольких листов.
Все-таки у молодых реакция лучше, чем у большинства стариков, и Евгений, конечно, сообразил. Увидев знакомый почерк, он быстро пробегал текст, отыскивая свое исправление, и, найдя «угодничество», удовлетворился и так же быстро отсмотрел остальное.
Макнув перо в чернильницу и вытерев об ее край, он вывел: Смиренный Евгений, епископ Ростовский, викарий Ярославской епархии, а слева поставил подпись. Смиренный перед Богом, а не человеком. Даже имеющим церковную власть.
Места было очень мало и пришлось пренебречь правилами - залезть на поля. Почему, не умея правильно расположить текст, владыка Кирилл не отдал специалистам - писарям в епархиальное управление?!
После работы Петр пришел к Агафангелу. Тот выглядел очень уставшим и, вероятно, чувствовал себя неважно, но встречу не перенес.
- Владыко, вы прочли?
- Не до конца, - ответил митрополит и протянул листы.
За маленьким столиком Петр стал просматривать исправления. На первой странице их не было. На второй и третьей тоже, а в самом низу, где после слов оставалось чистое место, красовались росчерки, заполнив все пространство листа, - объяснение подписи владыки Евгения даже заступило на поле.
Для епископа Кирилла места не оказалось - не ставить же подпись на чистом листе!
- Значит, так нужно, - произнес Агафангел, увидев его огорчение, и добавил: - Он знает.
Агафангел подумал о Петре и оставил ему место - знал: этот придет наверняка, - объяснив свою подпись тремя словами в одну строку.
Просто и ясно: Агафангел, митрополит Ярославский.
Последний правящий архиерей Ярославской епархии - первый епископ Ярославской Церковной Области.
- Пожалуйста, если сможешь… - он не сказал: «распорядись» - не любил это слово, - пусть в епархиальном управлении сделают копии, и отправь в «Синод». Пожалуйста, не забудь поставить дату. Сегодняшнюю.
Петр поставил тогдашнюю дату: 6 февраля 1928 года. У самого края листа, где кончаются даже поля. На пределе.
Назавтра утром отдал документ для переписывания в епархиальное управление канцеляристам и оригинал забрал после работы, чтобы позже, в тот же вечер, передали человеку, работавшему на железной дороге, который в ту же ночь по служебным делам уезжал в Москву.
Утром следующего дня тот прихожанин отнес письмо в канцелярию митрополита Сергия, и его официально зарегистрировали.
Все успел: благо, что от Ярославского вокзала до Сокольников, где на даче, которую в начале 20-х церковь купила на случай - чтобы патриарх Тихон имел место для проживания в Москве, если власти изгонят его из Донского монастыря, - расположился митрополит Сергий с «Синодом», недалеко.
Получив письмо от ярославских архиереев, «Заместитель Местоблюстителя» стал отправлять к Агафангелу своих людей с письмами, в которых, видя то, чего в «Заявлении» не было, домысливая, придумывая, искажая, то обвинял Агафангела и подписавших епископов в нарушении церковной дисциплины, то просил передумать. Даже выпустил особое решение, назвав его «Деянием», словно он, Сергий, Святой Апостол или его «Синод» - Священный Собор.
Запрещал в служении ярославских архиереев - как будто назначил их, а не приходы избрали.
Прямо обвинил в расколе, что в компетенции только Собора, заменив собой и самоназначенным «Синодом» Собор. Например, когда ОГПУ арестовало Иосифа и Серафима, уволил их на покой, предал суду архиереев, запретив в служении вплоть до раскаяния или до решения дела их судом.
Такое же решение было принято им в отношении Евгения и Варлаама, но в то время оба еще оставались на свободе. Как и владыка Агафангел, который решением Сергия и «Синода» был уволен от управления Ярославской епархией на покой и предан архиерейскому суду с запрещением в священнослужении.
Позже, чтобы не подорвать свой авторитет, Сергий и «Синод» "простили" остававшихся на свободе трех архиереев, разослав по епархиям свое «Постановление». Только для двоих - Агафангела и Евгения - и всей Ярославской Церковной области их прощение не имело никакого значения: она управлялась самостоятельно. В соответствии с Постановлением № 362.
Сначала владыка Агафангел пытался объяснить и через письменные ответы, и через приезжавших священнослужителей, что ярославские архиереи не прерывали молитвенного общения с Сергием и «Синодом» - не относятся к «сергиевцам» как к еретикам: обвинение в ереси - компетенция Собора; что никакого раскола, в чем их усиленно обвиняли Сергий с компанией, не учиняли и не учиняют: раскольники избегают единения с православной церковью - мы же в ней. Заявили и продолжаем на этом стоять: административные распоряжения, смущающие нашу и народную церковную совесть и нарушающие каноны Святой Церкви, исполнять не могли и не можем.
Как старейший по хиротонии епископ Православной Российской Церкви пытался их вразумить.
Как глас вопиющего в пустыне: "приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Богу нашему."
Потом перестал отвечать. Не потому, что болел.
По слову Господню: "иди за Мною, и предоставь мертвым погребать своих мертвецов."
- Подожди, - сказала я Петру. - А вот некоторые историки пишут, что по возвращении из ссылки митрополит Агафангел жил на Никитской улице и служил в маленькой Никитской церкви, потому что больше служить ему было негде. Другие заявляют, что он уехал в деревню и занимался крестьянским трудом, потому что в Ярославле его не прописывали, и в город вернулся только в конце 27-го...
- Историю пишут люди, - ответил Петр, - и за каждое сказанное слово ответят. Владыка Агафангел никогда не жил на Никитской, а с 26-го жил на Духовской, и служил в основном в Успенском кафедральном соборе, настоятелем которого был...
В десяти минутах ходьбы от дома, где жил Петр. Если часть пути идти дворами.
- И, пожалуйста, когда дойдешь, не пиши ничего о похоронах, чтобы не повторять чужие ошибки: отпевание митрополита Агафангела проходило во Власьевской церкви, потому что в Успенском соборе власти не разрешили - похоронная процессия растянулась бы на весь город, - хотя она и так была огромной… Архиепископ, тогда Ивановский, Павел, член самоназначенного «Синода», никакого слова не говорил, а стоял в стороне и молчал, как и священник Градусов, который был «обновленцем» и тоже отступником... На заупокойной литии церковь разрешает присутствовать всем.
- А ты выступал со словом прощания? - спросила я.
- Нет - не прощался и не прощаюсь.
- Ну, ладно, неправильно выразилась! Прекрасно же понял, что имею ввиду! Речь на похоронах, когда говорят о заслугах...
- Нет, - ответил Петр, - зачем о них говорить? Бог и Его церковь и так знают.
- Но близким друзьям положено... А ты был одним из самых близких...
- ...и остаюсь.
- Понимаю, почему молчали Павел (Борисовский) и Градусов, - серьезно подумав, сказала вслух, - но так и не поняла, почему ты никакого слова не произнес.
- Не мог. Потому что молился о нем.
О похоронах владыки Агафангела ничего не напишу.
Только напишу о могильной плите.
После долгих обсуждений, когда предлагали в надписи отразить человеческие качества покойного - мудрость, доброту, порядочность - были приняты слова, предложенные Петром, и в результате все согласились: да, самая точная характеристика митрополита Агафангела: «Он, как бы видя Невидимого, был тверд».
Слова апостола Павла о Моисее, который сорок лет водил свой народ по пустыне, а сама глава о вере в Павловом «Послании к Евреям» начинается так:
«Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом».
Последние 39-й и 40-й стихи звучат так:
«И все сии, свидетельствованные в вере, не получили обещанного.
Потому что Бог предусмотрел о нас нечто лучшее, дабы они не без нас достигли совершенства». Бог о Своих учениках.
Потому что ради их Спасения Христос пришел к ним.
* Фрагмент из романа
Возле дома, где жил Агафангел, буквально у двери, он столкнулся с Иосифом и Серафимом - не знал, что Иосиф приехал предыдущим поездом. Сначала хотел сделать вид, что не узнал, чтобы себя не навязывать - проживавший в Ростове Иосиф на улице его часто не замечал, - но они сами узнали его и приветствовали.
- Не торопитесь, владыко! - посоветовал старший из них по хиротонии и по возрасту, Иосиф. - Там еще Варлаам...
- А, что, митрополит Агафангел собирает своих викариев?! - чуть растерялся Евгений и посмотрел на другого. - Я не получил телеграммы!
- Да нет, никого не приглашали! - слегка покровительственно ответил за архиепископа Серафима митрополит Иосиф. - Все с поздравлениями по случаю тезоименитства - в самый день не принимает.
Просветил молодого викария, с которым, проживая в одном городе, не общался, продолжая занимать часть архиерейских покоев в Спасо-Яковлевском монастыре и предоставив тому жить на съемной квартире. Так положено - молодые должны чтить почтенных!
Чтобы не создавать толчеи в маленьком доме, Евгений на улице дожидался, когда его покинет Варлаам. Хотя было не жарко - стоял мороз. Слава Богу - не сильный! Только после вышедшего почему-то бочком Варлаама он пошел к Агафангелу.
Вместо ответа на поздравления митрополит качнул головой в сторону столика для бумаг, где кроме чернильного прибора размещалась стопка из нескольких листов.
Все-таки у молодых реакция лучше, чем у большинства стариков, и Евгений, конечно, сообразил. Увидев знакомый почерк, он быстро пробегал текст, отыскивая свое исправление, и, найдя «угодничество», удовлетворился и так же быстро отсмотрел остальное.
Макнув перо в чернильницу и вытерев об ее край, он вывел: Смиренный Евгений, епископ Ростовский, викарий Ярославской епархии, а слева поставил подпись. Смиренный перед Богом, а не человеком. Даже имеющим церковную власть.
Места было очень мало и пришлось пренебречь правилами - залезть на поля. Почему, не умея правильно расположить текст, владыка Кирилл не отдал специалистам - писарям в епархиальное управление?!
После работы Петр пришел к Агафангелу. Тот выглядел очень уставшим и, вероятно, чувствовал себя неважно, но встречу не перенес.
- Владыко, вы прочли?
- Не до конца, - ответил митрополит и протянул листы.
За маленьким столиком Петр стал просматривать исправления. На первой странице их не было. На второй и третьей тоже, а в самом низу, где после слов оставалось чистое место, красовались росчерки, заполнив все пространство листа, - объяснение подписи владыки Евгения даже заступило на поле.
Для епископа Кирилла места не оказалось - не ставить же подпись на чистом листе!
- Значит, так нужно, - произнес Агафангел, увидев его огорчение, и добавил: - Он знает.
Агафангел подумал о Петре и оставил ему место - знал: этот придет наверняка, - объяснив свою подпись тремя словами в одну строку.
Просто и ясно: Агафангел, митрополит Ярославский.
Последний правящий архиерей Ярославской епархии - первый епископ Ярославской Церковной Области.
- Пожалуйста, если сможешь… - он не сказал: «распорядись» - не любил это слово, - пусть в епархиальном управлении сделают копии, и отправь в «Синод». Пожалуйста, не забудь поставить дату. Сегодняшнюю.
Петр поставил тогдашнюю дату: 6 февраля 1928 года. У самого края листа, где кончаются даже поля. На пределе.
Назавтра утром отдал документ для переписывания в епархиальное управление канцеляристам и оригинал забрал после работы, чтобы позже, в тот же вечер, передали человеку, работавшему на железной дороге, который в ту же ночь по служебным делам уезжал в Москву.
Утром следующего дня тот прихожанин отнес письмо в канцелярию митрополита Сергия, и его официально зарегистрировали.
Все успел: благо, что от Ярославского вокзала до Сокольников, где на даче, которую в начале 20-х церковь купила на случай - чтобы патриарх Тихон имел место для проживания в Москве, если власти изгонят его из Донского монастыря, - расположился митрополит Сергий с «Синодом», недалеко.
Получив письмо от ярославских архиереев, «Заместитель Местоблюстителя» стал отправлять к Агафангелу своих людей с письмами, в которых, видя то, чего в «Заявлении» не было, домысливая, придумывая, искажая, то обвинял Агафангела и подписавших епископов в нарушении церковной дисциплины, то просил передумать. Даже выпустил особое решение, назвав его «Деянием», словно он, Сергий, Святой Апостол или его «Синод» - Священный Собор.
Запрещал в служении ярославских архиереев - как будто назначил их, а не приходы избрали.
Прямо обвинил в расколе, что в компетенции только Собора, заменив собой и самоназначенным «Синодом» Собор. Например, когда ОГПУ арестовало Иосифа и Серафима, уволил их на покой, предал суду архиереев, запретив в служении вплоть до раскаяния или до решения дела их судом.
Такое же решение было принято им в отношении Евгения и Варлаама, но в то время оба еще оставались на свободе. Как и владыка Агафангел, который решением Сергия и «Синода» был уволен от управления Ярославской епархией на покой и предан архиерейскому суду с запрещением в священнослужении.
Позже, чтобы не подорвать свой авторитет, Сергий и «Синод» "простили" остававшихся на свободе трех архиереев, разослав по епархиям свое «Постановление». Только для двоих - Агафангела и Евгения - и всей Ярославской Церковной области их прощение не имело никакого значения: она управлялась самостоятельно. В соответствии с Постановлением № 362.
Сначала владыка Агафангел пытался объяснить и через письменные ответы, и через приезжавших священнослужителей, что ярославские архиереи не прерывали молитвенного общения с Сергием и «Синодом» - не относятся к «сергиевцам» как к еретикам: обвинение в ереси - компетенция Собора; что никакого раскола, в чем их усиленно обвиняли Сергий с компанией, не учиняли и не учиняют: раскольники избегают единения с православной церковью - мы же в ней. Заявили и продолжаем на этом стоять: административные распоряжения, смущающие нашу и народную церковную совесть и нарушающие каноны Святой Церкви, исполнять не могли и не можем.
Как старейший по хиротонии епископ Православной Российской Церкви пытался их вразумить.
Как глас вопиющего в пустыне: "приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Богу нашему."
Потом перестал отвечать. Не потому, что болел.
По слову Господню: "иди за Мною, и предоставь мертвым погребать своих мертвецов."
- Подожди, - сказала я Петру. - А вот некоторые историки пишут, что по возвращении из ссылки митрополит Агафангел жил на Никитской улице и служил в маленькой Никитской церкви, потому что больше служить ему было негде. Другие заявляют, что он уехал в деревню и занимался крестьянским трудом, потому что в Ярославле его не прописывали, и в город вернулся только в конце 27-го...
- Историю пишут люди, - ответил Петр, - и за каждое сказанное слово ответят. Владыка Агафангел никогда не жил на Никитской, а с 26-го жил на Духовской, и служил в основном в Успенском кафедральном соборе, настоятелем которого был...
В десяти минутах ходьбы от дома, где жил Петр. Если часть пути идти дворами.
- И, пожалуйста, когда дойдешь, не пиши ничего о похоронах, чтобы не повторять чужие ошибки: отпевание митрополита Агафангела проходило во Власьевской церкви, потому что в Успенском соборе власти не разрешили - похоронная процессия растянулась бы на весь город, - хотя она и так была огромной… Архиепископ, тогда Ивановский, Павел, член самоназначенного «Синода», никакого слова не говорил, а стоял в стороне и молчал, как и священник Градусов, который был «обновленцем» и тоже отступником... На заупокойной литии церковь разрешает присутствовать всем.
- А ты выступал со словом прощания? - спросила я.
- Нет - не прощался и не прощаюсь.
- Ну, ладно, неправильно выразилась! Прекрасно же понял, что имею ввиду! Речь на похоронах, когда говорят о заслугах...
- Нет, - ответил Петр, - зачем о них говорить? Бог и Его церковь и так знают.
- Но близким друзьям положено... А ты был одним из самых близких...
- ...и остаюсь.
- Понимаю, почему молчали Павел (Борисовский) и Градусов, - серьезно подумав, сказала вслух, - но так и не поняла, почему ты никакого слова не произнес.
- Не мог. Потому что молился о нем.
О похоронах владыки Агафангела ничего не напишу.
Только напишу о могильной плите.
После долгих обсуждений, когда предлагали в надписи отразить человеческие качества покойного - мудрость, доброту, порядочность - были приняты слова, предложенные Петром, и в результате все согласились: да, самая точная характеристика митрополита Агафангела: «Он, как бы видя Невидимого, был тверд».
Слова апостола Павла о Моисее, который сорок лет водил свой народ по пустыне, а сама глава о вере в Павловом «Послании к Евреям» начинается так:
«Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом».
Последние 39-й и 40-й стихи звучат так:
«И все сии, свидетельствованные в вере, не получили обещанного.
Потому что Бог предусмотрел о нас нечто лучшее, дабы они не без нас достигли совершенства». Бог о Своих учениках.
Потому что ради их Спасения Христос пришел к ним.
* Фрагмент из романа