Торжество Матвеича
По окончании чествования спрашиваю:
- Николай Матвеевич, а где можно взять ваши новые книги? Две.
- Ты только ради книжек и пришла!
Омский поэт Николай Кузнецов представил читателям два новых сборника стихотворений.
10 октября в литературном музее им. Достоевского собрались друзья, коллеги и прочие почитатели Матвеичевых талантов. Вёл творческую встречу с поэтом известный омский литературовед, кандидат филологических наук, а для виновника торжества - верный друг со студенческой скамьи - Вадим Михайлович Физиков. Их взаимные подтрунивания - отдельное шоу, само по себе заслуживающее внимания.
Атмосфера была самая что ни на есть дружеская. Приятно было видеть в зале молодёжь. Особенно приятно, что молодёжь читает стихи Кузнецова. Стихи у него колючие, горькие, жёсткие. Лиричные, задушевные - есть такие. Искренние - всегда. А ещё в них видна исключительная начитанность автора и редкая по нашим временам поэтическая память.
Игорь Егоров, конечно, хватил, заявив, что Кузнецов в советское время был запрещён, и сравнив его с Аркадием Кутиловым. Кузнецова не печатали. Как многих неудобных, правдивых, резких в суждениях литераторов. Это сейчас любая восторженная школьница может опубликовать за мамин счёт книжечку своих сопливых любовей-морковей. У Матвеича - с его огромным опытом за плечами, самобытным словом - первая книжка вышла уже в зрелые годы - в позднеперестроечное время, в Москве. Омская писательская организация этого поэта не принимала. Были принципиальные расхождения в идеологии. Не случайно ведь Кузнецов, член Союза писателей России, свою общественную деятельность ведёт в альтернативном Союзе - российских писателей.
В этой связи примечательным было выступление на торжестве Олега Клишина. Олег сказал, что не помнит, как познакомился с Николаем Матвеевичем. Думаю, у него сработал эффект вытеснения. Это ведь, по сути, Матвеич «открыл» Клишина - работника исправительной колонии, отягощённого техническим образованием и не имевшего ни малейшего отношения к гнилой литературной тусовке. Помню, Кузнецов мерно вышагивал по издательству: «Вот поэт! Вот, Лена, почитай!» - и тряс перед моим носом пачкой Олеговых стихов. Мы тогда готовили к печати самый первый сборник произведений молодых авторов «На первом дыхании».
А Клишин через какое-то время начал буйствовать в лагере «врагов», публиковал в «Литературном Омске» пасквили против альтернативного Союза, хаял всех скопом, по какому-то одному ему ведомому праву отказывал «другим» литераторам в праве называться литераторами.
На вечере Клишин прочитал талантливую пародию на Матвеичевы стихи. Клишин - талантлив. Мне показалось, что пародия эта была написана когда-то по злобе, но в честь юбилея он выдал её за дружескую шутку. И все были счастливы.
Поэтические сборники, выпущенные издательством ОмГПУ к 70-летию Кузнецова, ознаменовали одновременно уход поэта из основанного им издательства, из педагогического университета - выучившего его в своё время и долгие годы бывшего местом литературно-издательской службы. Поэтому, может быть, и стихи, которые сам автор прочёл со сцены литературного музея, были об уходящем.
У меня, правда, не спрашивали, но лично я бы нашла и для 70-летнего Кузнецова достойное место в педе.
Книжечка «Последняя пора» - стихотворения последних лет. Мотив ухода главенствует, довлеет в поэтической подборке. Даже традиционные «Приколы от Николы» на этот раз горше.
Памятники
В поисках настоящих (не стеклогрибов)
я исходил много аллей и просек
и, не найдя даже опёночка-крохи,
это занятие бросил.
Вокруг лишь могильники погребов -
памятники эпохи.
В сборник «Желанье жить и жажда прикасаться» включены избранные стихотворения из выходивших в разные годы книг Кузнецова. Разделы сборника озаглавлены в соответствии с названиями изданий, в которых произведения были опубликованы прежде.
И к обоим сборникам приложила руку замечательная художница-график Галина Серебрякова - давний друг семьи Кузнецовых.
Многие омичи в своих личных библиотеках могут обнаружить книги, увидевшие свет благодаря Матвеичу. «Рони - дочь разбойника» Астрид Линдгрен, хрестоматия для старшеклассников «Русское литературное зарубежье», двухтомная хрестоматия для начальных классов «Задушевное слово» - эти издания во второй половине 90-х дошли почти до каждого омского школьника. Наверняка и сейчас ещё можно какие-то их этих книг приобрести за сущие копейки в издательстве ОмГПУ.
Он воспринимает слово чрезвычайно тонко - у Матвеича, несмотря на многолетний издательский и редакторский опыт, сохранилась физиологическая реакция отторжения плохих текстов. Когда-то меня тоже натурально воротило с графоманских потуг наших разношёрстных авторов. По коже - мурашки, слёзы из глаз, иной раз передёргивало от брезгливости. Начитаешься, и требуется время, чтобы отойти немного от этой гадости, прийти в себя. Но постепенно привыкла: посмеюсь или повозмущаюсь вслух перед коллегами - и всё. Тем более, что авторы платят за издание, и, хочешь - не хочешь, эту лабуду печатать всё равно придётся. А Кузнецов так и не привык, не научился воспринимать графоманов ни в шутку, ни всерьёз. Помучается над рукописью, покряхтит - да и бухнет, бывало, мне на стол: «На, читай! Не могу!» Курит, кхекает. Переживает. Потому что болеет от этих «виршей» по-настоящему.
Хочется процитировать из Матвеича, но из новых стихов так сложно выбрать что-нибудь жизнеутверждающее. Давайте вот это - посвящение Лии Лукиничне Кузнецовой, потрясающе красивой, мудрой женщине, хозяюшке:
Кухонный романс
Вы на кухне мяли тело
теста или гнали сок.
Я же ничего не делал,
сидючи наискосок.
Вы на кухне то и дело
колдовали истово.
Я же ничего не делал,
песенку насвистывал.
Вы томили витамины,
я, увы, их не томил.
Вы варили из малины
джем, а я чаи с ним пил.
Так и жизнь, считай, прожили
мы полвека рядышком.
Вы с кастрюлями дружили
и пекли оладушки.
Я же пёрышком скрипел,
заливался скворушком.
Как умел, я песню спел
о тебе, зазнобушка.
© Стихи омского поэта Николая Кузнецова.
- Николай Матвеевич, а где можно взять ваши новые книги? Две.
- Ты только ради книжек и пришла!
Омский поэт Николай Кузнецов представил читателям два новых сборника стихотворений.
10 октября в литературном музее им. Достоевского собрались друзья, коллеги и прочие почитатели Матвеичевых талантов. Вёл творческую встречу с поэтом известный омский литературовед, кандидат филологических наук, а для виновника торжества - верный друг со студенческой скамьи - Вадим Михайлович Физиков. Их взаимные подтрунивания - отдельное шоу, само по себе заслуживающее внимания.
Атмосфера была самая что ни на есть дружеская. Приятно было видеть в зале молодёжь. Особенно приятно, что молодёжь читает стихи Кузнецова. Стихи у него колючие, горькие, жёсткие. Лиричные, задушевные - есть такие. Искренние - всегда. А ещё в них видна исключительная начитанность автора и редкая по нашим временам поэтическая память.
Игорь Егоров, конечно, хватил, заявив, что Кузнецов в советское время был запрещён, и сравнив его с Аркадием Кутиловым. Кузнецова не печатали. Как многих неудобных, правдивых, резких в суждениях литераторов. Это сейчас любая восторженная школьница может опубликовать за мамин счёт книжечку своих сопливых любовей-морковей. У Матвеича - с его огромным опытом за плечами, самобытным словом - первая книжка вышла уже в зрелые годы - в позднеперестроечное время, в Москве. Омская писательская организация этого поэта не принимала. Были принципиальные расхождения в идеологии. Не случайно ведь Кузнецов, член Союза писателей России, свою общественную деятельность ведёт в альтернативном Союзе - российских писателей.
В этой связи примечательным было выступление на торжестве Олега Клишина. Олег сказал, что не помнит, как познакомился с Николаем Матвеевичем. Думаю, у него сработал эффект вытеснения. Это ведь, по сути, Матвеич «открыл» Клишина - работника исправительной колонии, отягощённого техническим образованием и не имевшего ни малейшего отношения к гнилой литературной тусовке. Помню, Кузнецов мерно вышагивал по издательству: «Вот поэт! Вот, Лена, почитай!» - и тряс перед моим носом пачкой Олеговых стихов. Мы тогда готовили к печати самый первый сборник произведений молодых авторов «На первом дыхании».
А Клишин через какое-то время начал буйствовать в лагере «врагов», публиковал в «Литературном Омске» пасквили против альтернативного Союза, хаял всех скопом, по какому-то одному ему ведомому праву отказывал «другим» литераторам в праве называться литераторами.
На вечере Клишин прочитал талантливую пародию на Матвеичевы стихи. Клишин - талантлив. Мне показалось, что пародия эта была написана когда-то по злобе, но в честь юбилея он выдал её за дружескую шутку. И все были счастливы.
Поэтические сборники, выпущенные издательством ОмГПУ к 70-летию Кузнецова, ознаменовали одновременно уход поэта из основанного им издательства, из педагогического университета - выучившего его в своё время и долгие годы бывшего местом литературно-издательской службы. Поэтому, может быть, и стихи, которые сам автор прочёл со сцены литературного музея, были об уходящем.
У меня, правда, не спрашивали, но лично я бы нашла и для 70-летнего Кузнецова достойное место в педе.
Книжечка «Последняя пора» - стихотворения последних лет. Мотив ухода главенствует, довлеет в поэтической подборке. Даже традиционные «Приколы от Николы» на этот раз горше.
Памятники
В поисках настоящих (не стеклогрибов)
я исходил много аллей и просек
и, не найдя даже опёночка-крохи,
это занятие бросил.
Вокруг лишь могильники погребов -
памятники эпохи.
В сборник «Желанье жить и жажда прикасаться» включены избранные стихотворения из выходивших в разные годы книг Кузнецова. Разделы сборника озаглавлены в соответствии с названиями изданий, в которых произведения были опубликованы прежде.
И к обоим сборникам приложила руку замечательная художница-график Галина Серебрякова - давний друг семьи Кузнецовых.
Многие омичи в своих личных библиотеках могут обнаружить книги, увидевшие свет благодаря Матвеичу. «Рони - дочь разбойника» Астрид Линдгрен, хрестоматия для старшеклассников «Русское литературное зарубежье», двухтомная хрестоматия для начальных классов «Задушевное слово» - эти издания во второй половине 90-х дошли почти до каждого омского школьника. Наверняка и сейчас ещё можно какие-то их этих книг приобрести за сущие копейки в издательстве ОмГПУ.
Он воспринимает слово чрезвычайно тонко - у Матвеича, несмотря на многолетний издательский и редакторский опыт, сохранилась физиологическая реакция отторжения плохих текстов. Когда-то меня тоже натурально воротило с графоманских потуг наших разношёрстных авторов. По коже - мурашки, слёзы из глаз, иной раз передёргивало от брезгливости. Начитаешься, и требуется время, чтобы отойти немного от этой гадости, прийти в себя. Но постепенно привыкла: посмеюсь или повозмущаюсь вслух перед коллегами - и всё. Тем более, что авторы платят за издание, и, хочешь - не хочешь, эту лабуду печатать всё равно придётся. А Кузнецов так и не привык, не научился воспринимать графоманов ни в шутку, ни всерьёз. Помучается над рукописью, покряхтит - да и бухнет, бывало, мне на стол: «На, читай! Не могу!» Курит, кхекает. Переживает. Потому что болеет от этих «виршей» по-настоящему.
Хочется процитировать из Матвеича, но из новых стихов так сложно выбрать что-нибудь жизнеутверждающее. Давайте вот это - посвящение Лии Лукиничне Кузнецовой, потрясающе красивой, мудрой женщине, хозяюшке:
Кухонный романс
Вы на кухне мяли тело
теста или гнали сок.
Я же ничего не делал,
сидючи наискосок.
Вы на кухне то и дело
колдовали истово.
Я же ничего не делал,
песенку насвистывал.
Вы томили витамины,
я, увы, их не томил.
Вы варили из малины
джем, а я чаи с ним пил.
Так и жизнь, считай, прожили
мы полвека рядышком.
Вы с кастрюлями дружили
и пекли оладушки.
Я же пёрышком скрипел,
заливался скворушком.
Как умел, я песню спел
о тебе, зазнобушка.
© Стихи омского поэта Николая Кузнецова.