Кто будет сторожитьб сторожей (продолжение)
(продолжение)
Затевая 20 лет назад судебную реформу её авторы очень много говорили о главной её цели - создание независимого, а поэтому и справедливого, неподкупного, быстрого суда. Но что мы получили в итоге? Можно ли верить официальной судебной статистике о количестве исправленных высшей инстанцией не только несправедливых, а порой и вообще незаконных приговоров? Делали ли в Верховном Суде и в бывшем Высшем Арбитражном суде аналитическую работу о причинах ошибочных решений, какие выводы делались в отношении судей, чьи решения явно выходят за рамки закона? Почему в общественном мнении рейтинг судебной системы находится на довольно низком уровне?
Откуда и почему возникают так называемые резонансные дела, которыми приходится заниматься нам в Совете?
К сожалению, в России создана уникальная судебная система, основанная на корпоративной солидарности судейского сообщества - если в первоначальном судебном решении записано, что дважды два равно пяти, то нужно будет затратить колоссальные усилия чтобы доказать, что в данном случае судьи ошиблись. Судьям, как и всем людям, свойственно ошибаться. Эта особенность человеческой оценки того или иного факта прямо предусмотрена уголовно-процессуальным, гражданско-процессуальным, арбитражно-процессуальным законодательством, установившим возможность исправления судебной ошибки в апелляционном, кассационном или надзорном порядке. Таким образом право на ошибку судьи прямо предусмотрено законом. Но судьи почему-то очень не любят, если на допущенные ими ошибки им указывают не их вышестоящие коллеги, а люди со стороны - адвокаты, журналисты, простые участники судебных процессов и даже юристы-учёные. И пробиться через эту корпоративную солидарность бывает чрезвычайно трудно.
Следует отметить, что помимо официальной судебной оценки содеянного виновными существует и иная, куда более значимая оценка - общественная. Любое судебное решение оценивается гражданами с точки зрения справедливости или несправедливости, а потому "справедливость" имеет практическое предназначение в жизни общества и отдельно взятого человека.
Отсутствие жалоб - прямое свидетельство того, что судебное решение хотя бы формально удовлетворило всех участников процесса. Следовательно, про такой приговор или решение можно утверждать, что они, вероятно, справедливы. А если судебное решение областного арбитражного суда и областной прокуратуры (дело Шмидта) обжалуется высшему должностному лицу государства (Президенту) да ещё 39 (!) раз, то не повод ли это для вмешательства Высшей судебной инстанции? Но как реагировали высшие судебные инстанции - Верховный суд РФ и Высший арбитражный суд - на пересылаемые к ним из аппарата Президента жалобы? Они их точно так же, как и все другие государственные органы, пересылают «вниз», т.е. именно тем самым судам, на решения которых жалуются люди. А там, в большинстве случаев, их просто отказываются рассматривать, создавая тем самым пресловутую «стабильность судебной практики».
Затевая 20 лет назад судебную реформу её авторы очень много говорили о главной её цели - создание независимого, а поэтому и справедливого, неподкупного, быстрого суда. Но что мы получили в итоге? Можно ли верить официальной судебной статистике о количестве исправленных высшей инстанцией не только несправедливых, а порой и вообще незаконных приговоров? Делали ли в Верховном Суде и в бывшем Высшем Арбитражном суде аналитическую работу о причинах ошибочных решений, какие выводы делались в отношении судей, чьи решения явно выходят за рамки закона? Почему в общественном мнении рейтинг судебной системы находится на довольно низком уровне?
Откуда и почему возникают так называемые резонансные дела, которыми приходится заниматься нам в Совете?
К сожалению, в России создана уникальная судебная система, основанная на корпоративной солидарности судейского сообщества - если в первоначальном судебном решении записано, что дважды два равно пяти, то нужно будет затратить колоссальные усилия чтобы доказать, что в данном случае судьи ошиблись. Судьям, как и всем людям, свойственно ошибаться. Эта особенность человеческой оценки того или иного факта прямо предусмотрена уголовно-процессуальным, гражданско-процессуальным, арбитражно-процессуальным законодательством, установившим возможность исправления судебной ошибки в апелляционном, кассационном или надзорном порядке. Таким образом право на ошибку судьи прямо предусмотрено законом. Но судьи почему-то очень не любят, если на допущенные ими ошибки им указывают не их вышестоящие коллеги, а люди со стороны - адвокаты, журналисты, простые участники судебных процессов и даже юристы-учёные. И пробиться через эту корпоративную солидарность бывает чрезвычайно трудно.
Следует отметить, что помимо официальной судебной оценки содеянного виновными существует и иная, куда более значимая оценка - общественная. Любое судебное решение оценивается гражданами с точки зрения справедливости или несправедливости, а потому "справедливость" имеет практическое предназначение в жизни общества и отдельно взятого человека.
Отсутствие жалоб - прямое свидетельство того, что судебное решение хотя бы формально удовлетворило всех участников процесса. Следовательно, про такой приговор или решение можно утверждать, что они, вероятно, справедливы. А если судебное решение областного арбитражного суда и областной прокуратуры (дело Шмидта) обжалуется высшему должностному лицу государства (Президенту) да ещё 39 (!) раз, то не повод ли это для вмешательства Высшей судебной инстанции? Но как реагировали высшие судебные инстанции - Верховный суд РФ и Высший арбитражный суд - на пересылаемые к ним из аппарата Президента жалобы? Они их точно так же, как и все другие государственные органы, пересылают «вниз», т.е. именно тем самым судам, на решения которых жалуются люди. А там, в большинстве случаев, их просто отказываются рассматривать, создавая тем самым пресловутую «стабильность судебной практики».