За что боролся красноармеец Сухов?
«Вы будете свободно трудиться, и у каждой будет отдельный муж!»
Кажется, у Гюльчатай это предложение не вызвало энтузиазма. Да и где вы видели женщину, которая хочет «свободно трудиться»? Судя по наряду «любимой жены», её и в гареме неплохо кормили и одевали.
Но есть ли все-таки рациональный смысл в идее товарища Сухова?
Мы найдем его в первой известной надписи на тайском языке, которую в XIII веке сделали по повелению короля Рамы Камхенга, правителя Сукотаи.
Король обещал своим подданным следующее:
«Тем, кто приходит к нему, не имея ни слонов, ни лошадей, ни слуг, ни жен, ни серебра, ни золота, тем он дает все это…»
Тогда понятно. Не раздавать же женщин целыми гаремами. Лучше по одной. Если мы представим себе красноармейца Сухова в роли нового короля небольшого варварского государства (каким был Рама Камхенг), тогда идея раздачи подданным женщин в придачу со свободным трудом не кажется такой уж глупой.
Разве что читатель находится в плену представлений, согласно которым все люди и так хотят жить в государстве Сухова.
Эта теория глубоко укоренена в мировой культуре.
Как пишет её противник Джеймс Скотт, «по сути, этот нарратив был историей «восхождения человека». Согласно ему сельское хозяйство вытеснило первобытный, дикий, примитивный, беззаконный и жестокий мир охотников-собирателей и кочевников. Оседлое земледелие стало основой и гарантией оседлого образа жизни, официальной религии, формирования государства и управления посредством законов. Те, кто отказывался заниматься земледелием, считались либо невежественными, либо не способными адаптироваться. Практически во всех первых аграрных центрах приоритет земледелия подкреплялся развитой мифологией, в которой рассказывалось, как некий могущественный бог или богиня даровали священное зерно».
«Фактически предполагается, что уставший донельзя Homo sapiens просто не мог дождаться того момента, когда сможет где-то осесть навсегда, не мог дождаться окончания сотен тысячелетий кочевой жизни и сезонных миграций».
В последние годы такие авторы как Дэвид Гребер и Джеймс Скотт опубликовали убедительные работы, доказывающие, что кочевники, как и вообще любые здравомыслящие люди, изначально не стремились в государства.
Вот почему государства так долго не возникали. Самые ранние аграрные общества и государства Месопотамии были основаны в период, который составляет последние 5% истории человечества. на планете. По этим меркам эпоха ископаемого топлива, начавшаяся в конце XVIII века, составляет лишь 0,25% человеческой истории.
Жизнь «диких» охотников и собирателей никогда не была такой безрадостной, как это стремились доказать государственники в длинной череде поучений от Томаса Гоббса к Джону Локку, затем к Джамбаттисте Вико, Льюису Генри Моргану, Фридриху Энгельсу, Герберту Спенсеру, Освальду Шпенглеру и социал-дарвинистским концепциям социальной эволюции.
«Подобные взгляды, по сути, воспроизводили эволюционную модель Юлия Цезаря-от домохозяйств через кланы, племена и народы к государству (к жизни под властью законов), где Рим был вершиной развития, а кельты, а позже германцы, отставали от него в развитии. Несмотря на различия в деталях, подобные версии истории фиксируют поступь цивилизации, отраженную в большинстве педагогических программ и запечатленную в сознании школьников по всему миру. Переход от одного способа существования к другому считается резким и окончательным: никто, однажды увидев сельскохозяйственные методы, не пожелал бы остаться кочевником или собирателем».
«На самом деле охотники и собиратели никогда прежде не выглядели так хорошо с точки зрения своего рациона, здоровья и свободного времени, тогда как земледельцы, напротив, никогда прежде не выглядели так плохо с точки зрения их рациона, здоровья и свободного времени. Нынешняя мода на «палеолитические» диеты отражает проникновение археологических знаний в популярную культуру».
Любой владелец крупного модельного агентства или киностудии на Западе, мог бы подтвердить эти слова на примере женщин леле, народа, не имеющего письменности, живущего охотой и собирательством в Малави, и наладившего выгодный бизнес торговли своими женщинами - самым дорогим живым товаром в мире.
Рама Камхенг тоже понимал, что, торгуя женщинами, можно привлечь больше мужчин, чтобы захватить больше женщин. Иных способов возникновения государства, видимо, никогда не существовало.
Скотт считает, что государства (тяжелый труд плюс налоги) могли «добровольно» возникнуть лишь в условиях невозможности пропитания, иначе как возделывая зерновые культуры. Таких условий в древности просто нигде не было.
В мире леле их и сейчас нет, но всегда есть дефицит доступных красивых женщин.
Леле вообще относятся к своим женщинам как к деньгам, и сами женщины пользуются собой как деньгами - в частности, в отличие от других народов, девочек леле не учат домашней работе. Стирать и готовить - это не для нее!
Девушка леле может воспитываться в гареме, привлекая в микрогосударство новых мужчин - метод Сухова/Камхенга. Другой путь для девушки леле состоит в том, чтобы стать женой деревни, то есть создать свой гарем из мужчин. В первом случае мы, с экономической точки зрения, видим огосударствление (обобществление) женщин и сжимание денежной массы. Во втором случае происходит, напротив, инфляция женского денежного ресурса.
В обоих случаях вокруг многих женщин или одной женщины происходит создание первичного социума или, если угодно, протогосударства, со своими законами, чем оно и отличается от дикой жизни, где каждый сам по себе. Таким образом, дефицит всех прочих ресурсов, кроме зерна, не является непременным условием возникновения государственности, которая скорее предписана биологическими законами.
В силу биологии, объединения леле не превышают некоторого количества особей. Как же возникли государства из сотен тысяч или миллионов людей? Ведь это требует гигантского притока женщин. И такой приток, действительно, фиксируется, как только метод леле позволяет какому-то протогосударственному объединению нарастить мускулы, отнимать, или покупать женщин у соседей.
«Длинная эпоха относительно слабых аграрных государств и многочисленных кочевых безгосударственных народов была своего рода золотым веком для варваров: они вели прибыльную торговлю с государствами, при необходимости дополняли ее сбором дани и набегами, не страдали от гнета налогов и тяжестей сельскохозяйственного труда, имели более питательный и разнообразный рацион и больше возможностей для мобильности. Однако два аспекта их торговли с государствами были удручающими и зловещими. Видимо, основным товаром, который интересовал первые государства, были рабы, обычно из числа варваров. Древние города пополняли свое население двумя способами - ведя захватнические войны и закупая рабов у варваров, которые специализировались на торговле невольниками. Кроме того, практически все древние государства нанимали для своей защиты варваров. Продавая своих соплеменников в рабство и нанимаясь на военную службу к правителям первых государств, варвары внесли значительный вклад в закат своего краткого золотого века». - Дж. Скотт
Леле (варвары) продают, а Запад (цивилизация) покупает, все как в эпоху «относительно слабых аграрных государств». Прогресс человечества связан исключительно с техносферой, но прогресса в человеческих отношениях, как видим, не произошло.
Можно ли сказать, что мы живем в условиях рабовладельческого строя? Да, можно. Как только для этого представляется малейшая возможность.