Рецензия на книгу Марио Варга Льоса «Письма молодому романисту»
Рецензия на книгу Мария Варга Льоса «Письма молодому романисту»
1997 - Cartas a un joven novelista (Letters to a Young Novelist)
2006 - перевод на русский язык
Название работы Льосы "Письма молодому романисту" мне напомнило похожую по названию работу Умберто Эко "Откровения молодого романиста". Меня заинтересовало, такие похожие названия не являются ли отражением теоретических дискуссий или литературных традиций. Мне не удалось найти упоминаний о дискуссий между Эко и Льосой. Льоса написал "Письма молодому романисту" в 1997 году, а Эко в 2010. Писатели совершенно разные по поднимаемым темам, стилю, личным интересам и общественным взглядам. Эко - паневропейский структуралист, профессор-мидиевист, а Льоса - испаноязычный (латиноамериканский и испанский) писатель, активный общественный деятель. Скорее всего, они никогда по теоретическим литературным вопросам не пересекались.
Но определенную литературную традицию удалось найти.
В 1903-1908 годах австрийский поэт Райнер Мария Рильке (Rainer Maria Rilke) написал своего молодому коллеге Францу Каппусу (Franz Xaver Kappus) десять писем, которые позднее были опубликованы в виде сборника "Письма молодому поэту" (In Letters to a Young Poet). Льоса в своей работе также использует форму личного письма. В остальном ничего общего нет. Поэтому литерную традицию можно увидеть только при очень большем желании.
Льоса - политик
Льоса, получивший в 2010 году нобелевскую премию по литературы, не только популярный латиноамериканский писатель, но активный общественный деятель. Он баллотировался в президенты Перу в 1990 году и даже победил в первом туре выборов, набрав 34% голосов. Впоследствии от политики он отошел, но его литературную позицию отражают следующие (из интервью журналу esquire)
"Писать - значить бороться за счастье".
"Я всегда занимался политикой, но только как интеллектуал".
Поэтому очень логично, что в первых двух главах Льоса представляет себе литературу как способ преобразовать мир, а себя , как писателя, он считает проповедником, который учит правильному пути и пониманию жизни.
Как проповедник, писатель должен отдать себя полностью литературе. Для этого приводит пример с паразитом-солитером, которого человек должен постоянно кормить, не задумываясь о себе. Писательство, по Льосе, - "лучшая профессия" и "судьба".
Талант
Интересно, что с точки зрения Льосы талант можно улучшать.
Это интересно потому, что в России очень распространено мнение, по которому литературный талант считается некое свойства писателя ("только талант позволяет создавать великие произведения"), которое или есть или нет.
А по Льосе получается, что талант тождествен писательским навыкам, которые улучшаются с опытом и обучением.
Не обращайте внимание
В третьей главе Льоса предлагает читателю не обращать внимание на все вышесказанное. Льоса несколько раз после выражения своих идей, добавляет, что "скорее всего я не прав".
Надо сказать, что с точки зрения психологии, такой прием, когда человека высказывает свою позицию, а затем говорит, "что скорее всего он не прав", означает либо дикую неуверенность в себе, либо интеллектуальное высокомерии по отношению к читателям.
Гениальные произведения
А уж сколько в книге оказалось "самых гениальных произведений. Когда встречаешь упоминание об очередном "самом лучшем" "гениальном" произведении, начинаешь думать, все, что прочитал Льоса является «самым лучшим и гениальным".
Если говорить о конкретных гениальных произведения, упомянутых Льосой, то к примеру приведен "Моби дик" Мелвилла, который современному читателю, без понимания исторического и идейного контекста, понять совершенно не возможно.
Так же Льоса восхищается Маркесом ("великий прозаик"), Борхесом ("потрясающий и оригинальный"), Кортасаром ("непревзойденное мастерство"), Сервантесом ("гениальный"), Флобером ("если позволите встать рядом с гигантом, которым является Флобер"), Фолкнером ("в личном пантеоне"), Карпентьер ("величайший испаноязычный романист").
По поводу этих имен на goodreads.com было несколько отзывов, в которых одни благодарили за то, что он открывает для читателей "новых" писателей, а другие упрекали, что он предлагает "никому неизвестных писателей".
Удивляют размышления Льосы о "великом гениальном" стиле Борхеса и "уродливом" подражательстве его последователей. А если Борхес написал бы новую повесть, но использовал псевдоним, то получился бы еще один "натужный, неискренний " подражатель?
Другой пример гениального произведения рассказ Августо Монтероссо: "Когда я проснулся, динозавр еще был там".
Конец рассказа - он состоит из одного предложения.
"Не станем давать волю рвущимся у нас буквально из души вариантам толкования - или прочтения - этого прозаического шедевра"
Я предлагаю свой вариант: "До авиакатастрофы я еще любил свою жену".
Пожалуйста, Льоса, объявляй мой рассказ "великим шедевром", ведь в нем так много вариантов толкования.
Забавно:
"Помните, как начинается «Дон Кихот»? Разумеется помните, ведь это один из самых знаменитых зачинов во всей Истории романного жанра: «В некоем селе Ламанчском, которого название у меня нет охоты припоминать.."
Конечно помним, мы все во всем мире не просто слышали о "Дон Кихоте", но и все прочитали и выучили его текст.
"Вы ведь помните начало «Моби Дика», одного из самых замечательных романов в мировой литературе: «Зовите меня Измаил». Невероятное начало, правда? Всего три слова - и Мелвилл разбудил щекочущее любопытство: кто же он такой, этот загадочный рассказчик-герой, о котором ничего не известно, коль скоро даже он сам вроде бы толком не знает, как его зовут".
Дорогой Льоса, прочитай хотя бы сотню современных романов для девушек о вампирах, демонах. Половина из них начинается "невероятно": "меня зовут Кристабель/Аруал/Кенро/Магистера..."
Полезное
Важное замечание по истории литературы:
"Флобер, в письмах развивший целую теорию романного жанра, был убежденным сторонником незримости рассказчика, потому что полагал, будто иллюзия автономности или самодостаточности произведения - о чем мы недавно с Вами рассуждали - возникает, лишь когда читатель забывает, что история, которую он читает, кем-то рассказывается, и когда ему чудится, будто она самозарождается прямо на его глазах и что это неотъемлемое и естественное свойство самого романа. Чтобы сделать невидимым вездесущего рассказчика, Флобер создал и до совершенства отшлифовал ряд приемов, первый из которых - нейтральность и остраненность повествовательного тона. Рассказчик должен только рассказывать - и никогда не выносить суждений о событиях. Если он станет их комментировать, толковать, вмешиваться в историю, подавая знаки своего присутствия, по природе своей отличные от романной реальности, - все это пагубно скажется на иллюзии самородности вымысла, выпятит его зависимый характер - зависимый от чего-то или кого-то, стороннего этой истории. Теория Флобера об «объективности» рассказчика - ценой которой является его невидимость - долгое время широко использовалась романистами Нового времени (многими совершенно бессознательно), поэтому не будет преувеличением назвать Флобера писателем, положившим начало современному роману, потому что именно Флобер установил техническую границу между современным романом и романтическим периодом".
Далее Льоса пишет о стандартных писательских темах и дает вполне стандартные ответы :
Необходимо согласовывать содержание и форму.
Нельзя отождествлять повествователя и автора.
Варианты повествований ( от первого лица, всезнающий рассказчик и т.д.)
О времени в романе.
О реализме.
Единственно важным для "молодого романиста" является глава "Китайская шкатулка", в которой Льоса говорит о необходимости создавать многоплановые и многосмысловые романы, как "китайская шкатулка или русская матрешка".
Пожалуй, еще одним интересным приемом, о котором упоминает Льоса, - это "утаенный факт".
Суть его в том, что роман создается с учетом известного писателю важного факта, который определяет всю логику развития повествования, но в самом произведение этот факт ни разу не озвучивается. Это прием позволяет читателю "заполнять белые пятна собственными догадками и предположениями". Льоса приводит пример рассказ Хемингуэя "Убийцы".
«Утаенный факт», или рассказ с умолчаниями, - прием не самоценный и не случайный. Нужно, чтобы умолчания рассказчика имели свой смысл и оказывали весьма конкретное воздействие на рассказанную часть истории, иначе говоря, умолчания должны быть непременно замечены, должны подхлестнуть любопытство и фантазию читателя. Хемингуэй слывет здесь виртуозом, и весомым аргументом в пользу этого мнения служит рассказ «Убийцы» - образец лаконичности, когда текст напоминает вершину айсберга, то есть мы видим лишь маленький сияющий на солнце пик и, глядя на него, начинаем размышлять о том, что это лишь часть огромного, невидимого для нас массива событий. Рассказывать с недомолвками, ограничиваясь намеками, которые будоражат внимание и заставляют читателя активно участвовать в раскручивании истории, вносить в нее собственные догадки и предположения, - это едва ли не самый востребованный прием из писательского арсенала. Прием, который добавляет историям жизни, то есть придает им силу убедительности".
Summary:
Когда нобелевский лауреат пишет произведение в жанре "как я пишу романы", то ожидаешь некого откровения, как создаются великие или гениальные, или, хотя бы, просто увлекательные романы.
А что получаем?
Общие рассуждения о составных частях литературного процесса, которые мог бы написать любой "молодой романист".
"Молодой романист" только при большем желании сможет получить что-то полезное из этого произведения. Фанаты Льосы не смогут ничего узнать о творческой мастерской самого писателя.
Книга Льосы представляет собой разительный контраст по сравнению с работой "банального беллетриста" Стивена Кинга "Как стать писателем", которой она проигрывает по увлекательности, практичности и глубине рассматриваемых проблем.