Отнятый мир
Мы тогда возвращались из очередного зарубежья. То ли Вьетнам, то ли Шри-Ланка, то ли Гоа… Питер активно принял нас в свои объятия, сделал всё, чтобы в одну минуту заставить забыть пальмы и море, вернуть в свою серость и промозглость. Ехали подавленные, такси медленно плелось по пробкам, собирая на стёкла холодные капли мороси. Молчали.
Вдруг - остановка надолго. Перекрёсток застопорился не на шутку. «Что там стряслось?» - гадали, вытягивая шеи, пытаясь найти хоть какое-то развлечение унылому мозгу. Наконец, метр за метром, черепашье движение вынесло нас прямо к причине затора. И, будто нам не хватало безысходной тоски, мы увидели страшную картину.
На трамвайных рельсах, лицом вниз лежал маленький серый человечек. Оттуда, где раньше было его лицо, теперь начиналась чёрная маслянистая лужа. Почему он оказался здесь в таком странном положении, было ясно с первого взгляда: метрах в трёх стояла машина с разбитым лобовым стеклом и сильно помятым капотом. Около неё вышагивал, схватившись руками за голову и что-то беспрестанно бормоча, высокий неплохо одетый человек. Виновник. Вокруг тела бродил гаишник, с блокнотом и рулеткой. Тут же, неподалёку, сверкала маячками «скорая». Из неё никто не выходил. Оно и понятно: помогать поздно, забирать тело - рано.
Но не в этом был ужас увиденного нами.
Мало мы, что ли, успели повидать вот таких незаметных людей, лежащих лицами вниз, на улицах Питера? Уже не так корёжит и скребёт внутри от таких зрелищ, как раньше. Зачерствели. Но в этот раз всё было по-другому. Потому что в руке бывшего человека всё еще находилась петля поводка. А другой конец поводка, довольно длинного, метра в три, был зацеплен за ошейник добермана. Собака стояла неподвижно, вглядываясь в тело хозяина, и мелко-мелко дрожа всем своим телом.
Обычная история. Вышел вечерком прогуляться с любимым псом. Да и понадобилось перейти через проспект. Для какой такой надобности? Кто ж теперь расскажет. Возможно, в стотысячный раз повздорил с женой, на пустом месте, от тоски и постоянно ворочавшейся внутри злобы, плюнул зло на пол, свистнул своего дружищу, привычно прищёлкнул карабином поводок к ошейнику, да и пошёл прогуляться, да купить бутылку пива, выпустить пар.
А может, и не было у него давно никакой жены. Так вдвоём с доберманом и пробавлялись. Пёс дожидался хозяина с работы, радостно поскуливая, прыгал, упираясь ему в грудь неслабыми своими лапами, ждал, когда щёлкнет карабин поводка за ухом, и шли они вместе по одному им известному маршруту. И ходили так изо дня в день. А сегодня вот маршрут прервался.
И тут я осознал одну, до того неизвестную мне, вещь… У гаишника и врачей «скорой» не произошло ничего, кроме обычного и даже заурядного происшествия. Виновник аварии, конечно, вступает в новый, очень неприятный период своей жизни. Отделается лёгким испугом? Деньги начнёт платить и «отмажется»? Сядет в тюрьму? Всё возможно. Скорее, сядет. И будет осваивать новый для себя мир, мечтая о времени, когда можно будет вернуться к привычной жизни. И вернётся.
С маленьким серым человеком всё предельно ясно. Ему не больно и никогда уже больно не будет. Всё кончено.
А доберман… Его мир не изменился, нет. Он взорвался и перестал существовать. Пёс видит и хорошо понимает, что хозяин его - мёртв. Тот человек, который с самого щенячьего детства возился с ним, мыл лапы после прогулки, постёгивал поводком, когда провинишься, частенько бросал кусок со своей тарелки и просто любил, как лучшего друга - он вдруг предал. Он лежит, похолодевший и страшно пахнущий. И больше никогда не скажет никакого слова, ни доброго, ни злого. Он, который и был для добермана тем самым миром, вдруг предательски замолчал. А пёс не знает, как можно жить в мире, когда самая главная его составляющая исчезла. Поэтому он стоит, не обращая внимания на опасливо проходящего мимо гаишника, смотрит без отрыва на останки своего хозяина и трясётся мелкой-мелкой дрожью. И ему наплевать, что с ним будет дальше - усыпят, отдадут в приют, попытаются передать родственникам погибшего. Ему наплевать. Его мир взорвался, осталась только чужая, враждебная, сырая пустота.
Наконец, такси наше тронулось, уезжая со злосчастного перекрёстка. Я, вывернув шею, смотрел назад, на пса. Он поднял морду к небу и попытался завыть. Но горло его не послушалось, вместо воя я услышал что-то похожее на хрипение. Он, всё так же дрожа, сделал несколько шагов к хозяину, лизнул кровь, вытекавшую из-под хозяйской головы, и лёг рядом, положив голову хозяину на плечо. Растерявшийся гаишник, разводя руками, что-то говорил людям в белых халатах. Те, наверное, участливо качали головами.
Фотография взята отсюда и никакого отношения к истории не имеет
Originally published at е-Куцкие клавописи. You can comment here or there.