«Нельзя исправить былых ошибок»
ЕВГЕНИЯ ХАСИС: Нельзя вернуть Любовь, нельзя возвратить Дружбу, нельзя исправить былых ошибок
Во мраке неведомого зреют зародыши бесконечных горестей…
И бесконечных радостей.
Можешь ты обратить свой взор к восходящему солнцу?
Тогда радуйся.
И если в конце концов оно ослепит тебя - все равно радуйся!
Ибо ты жил.
Теодор Драйзер
Последние дни перед отъездом в Москву я особенно вглядывалась в мордовское небо. Поверьте мне, здешнее небо - это единственное ради чего стоит жить на этом клочке проклятой поколениями арестантов земли. Небо словно компенсирует все недостатки здешней земной жизни и жить снова непременно хочется, да так чтобы врагу на зависть, а своим в радость.
Однажды вечером мы носили песок из точки «А» в точку «Б» нашей колонии. Куча песка у забора возвышалась над уровнем земли метра на три и, забравшись на нее, можно было увидеть местные горизонты, когда охрана на вышке отворачивалась или делала вид. Одинокое деревце цвело мелкими белыми цветами. Нарядившись не по сезону, оно было отчаянно несчастным, словно брошенная и обманутая невеста. А над покосившимися от старости и людской лени домами и некошеными заросшими бурьяном полями неслись облака. На небе удивительно пылал переливающийся всеми земными и неземными красками закат. Бал облаков и буйство цветов продолжалось около часа, каждую секунду небо становилось все краше и ярче. Память надолго сфотографировала эту небесную феерию...
Но я с радостью мчалась вдаль от того неба в шумливом поезде торопящихся куда-то граждан. Не на волю. А в глухую серую тюрьму. У меня было отдельное «купе» и, забившись в его дальний угол, туго укутавшись в теплую шаль, утопая во мраке «столыпинского» вагона, глухом в своем металлическом безразличии к чужим бедам, слезам и мечтам, я проваливалась в сон. «Стоп!» - раздался последний стук колес и поезд остановился. Приехали. Москва. Первыми выгружают мужчин, сурово кричит конвой, лязгают затворы, лают рвущиеся с поводков псы. Всего пятеро: «Четвертый! Пошел! Пусто! Есть!» Дальше уже мне: «Пятый! Пошел!» - для конвоя, - «Иди Жень», - для меня. - «Пусто! Есть!». Крыша Казанского вокзала. Московское серое небо. Этот нечистый московский загазованный воздух. Нет, я не дышала им, я глотала его, давясь, как голодный давится хлебом, торопилась, словно боясь не успеть надышаться, насытиться им. Мне хотелось бы умереть вот так вот, задохнувшись воздухом родного города. Да рано. Сегодня он дает мне жизнь, наполняя своей мощью, силой и духом, где идущему - Бог, а упавшему - Смерть.
Я приехала домой. За жизнью. За борьбой. И солнце, разлетающееся на востоке в тусклую пыль, лишь слегка окутывая меня своим теплом и светом дороже, чем любой другой восход или закат. Эти тусклые, не греющие плоть блики, заставляют гореть сердце, приближая тот миг, ради которого стоит прожить целую жизнь.
Тогда было много эмоций, обид и злости, а сегодня все совсем иначе. Борьба за жизнь Любимого человека и свободу передвижения, сменилась борьбой за свободу совести и за право жить. Это оказалось гораздо тяжелее и труднее, чем быть ласкаемой вниманием публики и плевать в лицо Системе, упиваясь собственным кажущимся превосходством.
***
Это не борьба против Ильи или Администрации Президента. Смешно, ей Богу. То не моя война. То мужской поединок, где исход будет решаться не на уровне сопливой девчушки, а на уровне внушительных корочек и тяжелых генеральских погон. Моя борьба совсем другая. Борьба с самой собой в поисках ответов на вопросы, которые доставляют саднящую боль. Боль, которая словно лезвием бритвы разделяет жизнь на «до» и «после», вычерчивает грань между совестью и слабостью, доблестью и жестокостью, силой воли и мудростью, мстительностью и страхом. Борьба за право не стыдиться собственных поступков и не оглядываться назад. И в этом, кажется, куда больше проявлений мужества, чем в борьбе с любым из зол за пределами своего Я. Будь то Система, конкретные люди или идеи.
Маленькое камерное зеркало отражает бледное лицо, глаза блестят искрами колючего и острого льда. Скрип двери, мягкая поступь по коврам, глушащим шаг арестантов от постороннего уха. Обыск. В карманах лишь ручка и клочок бумаги.
- Документы, записи есть?
- Нет, у меня хорошая память.
Не думаю, что можно забыть подобное. И не важно, сколько прошло времени… Щелчок наручников, стальным объятием обвивающих запястья. Машина. Снова проверка. Ворота. Москва…
Ехать недолго, минут 10-15. С жадностью упиваюсь видами из окна. Родная, близкая, строгая, единственная Москва - изменилась. «А что это за новая мода - здоровые мужики в шапочках с помпончиками и цветастыми кисточками?» - внутренний диалог. «Кажется, только мое теперешнее окружение выглядит по моим консервативным меркам прилично. Совсем лысые или коротко стриженный череп плюс униформа. Возможно ли что и они после работы одевают штанишки-дудочки и оранжевые ботинки?». Осторожно покосилась на огромного соседа, играющего тяжелыми скулами и смотрящего перед собой ничего не выражающим взглядом: «Ннет, вряд ли…».
Вот оно, из стекла и бетона помпезное здание с маленькими тараканьими кабинетиками внутри. Представить, что в подобных офисных комнатушках, размером с лефортовскую камеру, восседают вершители судеб человеку счастливому, не столкнувшемуся с этой стороной реальности, довольно непросто. В ожидании лифта гуляю глазами по людям в погонах: тетки с только что снятыми бигуди и мужики с помятыми и уставшими лицами. Уныло. Седьмой этаж, направо и еще раз направо, прямо, на себя, здравствуйте. Как не из этих мест, ни тебе бигуди, ни измятого пиджака, лощеный, холеный, страшно довольный собой, генерал-майор юстиций И.В.Краснов.
- Сколько лет! - его идеальные тридцать два в зловещем оскале отвечают ехидной взаимностью на мои двадцать девять, - Хорошо выглядите, Евгения Данииловна.
- И вам погоны к лицу, - обменялись мы любезностями, с одной стороны имея ввиду что 4,5 года «санатория» не так уж сильно подпортили мою внешность, в сравнении с ожидаемым, с другой - напоминая о цене его генеральских звезд. Ни тебе кофею, ни барбарисок к чаю, всего этого не было, а то что было - было неинтересно. Я настаивала на очной ставке, а мне уклончиво отвечали ни да, ни нет…
Между делом, сливая любые навязываемые не мной беседы, заговорили о колонии. Как-чего? Мучают-не мучают? И прочие надоевшие и банальные вопросы. Когда их задают журналисты и правозащитники - чувствуешь жалость к себе, когда близкие - сострадание, когда сотрудники ФСБ - насмешку. Но в любом случае эти вопросы всегда ставят в неравное положение, порождая внутренний бунт, направленный на сохранение собственного достоинства. Со стороны, конечно, это выглядит, с учетом обстоятельств, как проявление больного самолюбия и пьяной гордости отставного сержанта в день ВДВ.
Настроение было испорчено. Обратно ехала молча. Потом начался Крым. Я впервые ощутила себя настолько заключенной и настолько лишенной свободы. Мне хотелось туда. Туда! Чтобы тоже строить Новую Россию, писать Новую Историю и зарождать новую Русскую Национальную Идею. Если бы… Но стены были непреклонны, а обстоятельства непоколебимы. В итоге я отчаянно махнула рукой, отвернулась к стене и заплакала. Меня посадили в тюрьму. Меня больше нет в том мире, в котором есть все это. Когда-нибудь мои дети (ну хорошо, не мои дети) спросят: «А что ты делала в марте 2014 года?». И я отвечу: «Смотрела по телевизору все подряд и читала книги, и больше ничего…». Я даже заболела, так мне стало тоскливо. Кружилась голова, мигрени участились и стали сниться кошмары. То меня хотели убить, то Мама завала меня домой, то какие-то паразиты раздирали мне плоть. Постепенно хворь стала отступать, и я поняла, что все вокруг очень изменилось за эти годы.
Прежде всего, сильно изменилась я, и по этой причине любые попытки вернуться в прошлое - абсолютная глупость. Наше прошлое, оставленное нами, проделало за время нашей разлуки не меньший путь, чем мы сами. И оно так же менялось и меняло свое отношение к миру, но наши пути-дороги были в разных направлениях, и любые попытки встретиться принесут лишь разочарования…Нельзя вернуть Любовь, нельзя возвратить прерванную Дружбу, нельзя исправить былых ошибок. Прошлое надо уметь оставлять позади, и, закрывая за собой двери на глухие замки, бежать без оглядки вперед к новой жизни.
Потом я проснулась утром. Проплакавшаяся, отдохнувшая и посвежевшая. Оделась, умылась и поняла - что и болезнь и душевные метания были обусловлены циничными идеологическими особенностями женского организма. Посмеялась своему отражению в зеркале, сделала зарядку, умылась и села писать.
Два десятка писем с публикациями в Интернет - не прошло ни одно, примерно три десятка писем частного характера - Почта России донесла до адресатов всего четыре, десяток официальных писем. Результативность не очень, но есть. И есть шанс, и есть смысл. Я буду. Мне есть за что и зачем. Пока на этой Земле есть хоть один человечек, который ждет моих писем и которому_не_всё_равно, я буду. И Бог с ним с этим Крымом, есть в конце-концов еще Аляска, да и на Брайтон-Бич русских тоже хватает, может я еще успею… :)
***
Ах да, и вот еще что. Это не я прагматичная сволочь, как бы этого кому ни хотелось. А тот, чей камень влетел между глаз маленькой девочке, бегущей навстречу жизни, широко и радостно раскрыв глаза и растопырив ручки в надежде поймать любовь и счастье. Сегодня я - сильная женщина, пусть и не самая красивая, но умная и сильная, которая выросла из той девочки. После того как она плашмя плюхнулась оземь, ударившись со всего маха затылком, а после открыв глаза увидела только чистое небо и Бога в нем. И вот ведь тварь, захотела выжить…Теперь мой черед собирать камни…
Москва, апрель 2014.
Click to viewСара Луиза Керриган (Sarah Louise Kerrigan) - самопровозглашенная Королева Клинков (Queen of Blades), - главный персонаж и одна из протагонистов серии компьютерных игр и романов StarCraft.
Керриган впервые появляется в стратегической игре реального времени StarCraft как офицер одной из воюющих сторон - расы терранов, представляющей собой альтернативное человечество в вымышленной вселенной StarCraft. В результате предательства её захватывает другая игровая раса - насекомоподобные зерги, которые превращают её в жуткое злобное существо - Королеву Клинков, сочетающую признаки террана и зерга.
В ходе развития сюжета игрового дополнения StarCraft: Brood War она освобождается от контроля своих создателей и сама захватывает власть над Роем зергов.
Её история продолжается в игре StarCraft II: Wings of Liberty, в финале которой герои возвращают Саре Керриган человеческий облик.
Как один из главных персонажей серии, Керриган удостоилась похвал критиков за реалистичность и глубину образа. Она причислена к списку 50 лучших женских персонажей в истории компьютерных игр на Tom’s Games, а опрос на GameSpot поставил Керриган на первое место среди лучших игровых злодеев.